погасить все свечи сразу. Собравшиеся разразились дружными аплодисментами, причем Дарси хлопала в ладоши с таким же энтузиазмом, как и ее маленькая приятельница.
К торту прилагалось по нескольку шариков мороженого. Раскладывая все это по десертным тарелкам, Дарси нечаянно подняла взгляд и увидела, что Чак с Маршей держатся за руки, улыбаясь друг другу. В веселой суете они, казалось, были одни и, по-видимому, совершенно счастливы. Зато Вик был встревожен. Дарси показалось, что Пег его в чем-то убеждает. Вот она потрепала его по плечу и кивнула, как бы говоря, что все в порядке.
Дарси перевела взгляд на Сета, стараясь не привлекать при этом его внимания. Он посмотрел на своих друзей, потом на сияющих Чака и Маршу и, наконец, на Дженни, увлеченно подбрасывающую воздушный шарик. Как хотелось прочесть его мысли! Что он думал о скорой свадьбе Чака и Марши, верил ли, что они будут счастливы? Отдавал ли он себе отчет, как близки Вик и Пег, с какой радостью ждут появления малыша на свет? Она не так хорошо знала Сета, чтобы понять его мысли.
Дарси пришло в голову, что в последнее время оба они намеренно избегают серьезного разговора, потому и сводят общение к подшучиванию и поддразниванию. Почему? Потому что боятся все усложнить?
Один из купленных подарков Дарси хотела подарить Сету наедине: это был подарок со значением. К его вручению девушка решила приурочить серьезный разговор о дальнейших планах Сета на жизнь.
Задумавшись, Дарси не сразу заметила, что подтаявшее мороженое стекает с ложки на пальцы, а заметив, облизнула их. Взгляд ее при этом столкнулся со взглядом Сета, и трудно сказать, как долго оставался бы прикованным к нему, если бы не Пег.
— Боюсь, нам придется уйти, — сказала та небрежно. — Малыш решил, что пора ему на свет Божий. Мы только заедем за моим чемоданчиком и сразу отправимся в родильное отделение.
— У тебя что, схватки? — встревожилась Дарси. — Надеюсь, не слишком сильные? Помощь нужна?
— Не забывай, что это моя третья беременность, — благодушно улыбнулась Пег. — Я знаю, что к чему, и, поверь, все идет как по маслу. Одно печально: торт я так и не отведаю! Представь себе, Вик каждый раз нервничает куда сильнее меня! — Она со смехом подмигнула Дарси. — Вот, взгляни, у него исказилось лицо, словно от схватки! Если я сейчас же не отправлюсь с ним к машине, он, чего доброго, отнесет меня на руках. Лучше пойду, пока он не свернул себе спину от эдакой тяжести.
Сет поднялся с места, чтобы обнять ее на прощание, а бывшему однокурснику показал большой палец. Пег и Вик отбыли под аккомпанемент дружеских пожеланий. Когда шум мотора затих в отдалении, все вернулись к столу и Сет начал открывать подарки. От будущих счастливых родителей он получил чеканную пивную кружку с откидной крышкой и его монограммой на боку, выполненной готическими буквами в стиле рыцарского герба. Чак с Маршей преподнесли рубашку от Версаче, а Дженни — шелковый галстук к ней.
Последней подошла со своими подарками Дарси. Это были кожаный ремень с фигурной пряжкой, компактный диск с джазовыми записями, которыми Сет мечтал пополнить свою коллекцию, и роскошная серебряная ручка с пером. Наградой за все это был долгий, но сдержанный поцелуй, однако вид у именинника был весьма довольный. Дарси очень надеялась, что припрятанный ею подарок доставит ему не меньше радости.
Торт имел большой успех. Когда допили всю содовую, Марша взялась помогать Дарси с уборкой. Пока они складывали в холодильник остатки пиршества, мужчины беседовали о бейсболе и в конце концов совершенно убаюкали Дженни.
Наконец гости распрощались. Сет с Дарси остались вдвоем. Движимая внезапным порывом, она проследила одну из морщинок, что скобками окружали подвижный рот Сета. Когда он хмурился, они углублялись, а когда улыбался, уходили в стороны. Его лицо было очень выразительным, если только он не надевал на себя бесстрастную маску.
В ответ Сет потянулся поцеловать ее. Дарси поняла, что еще немного — и разговор не состоится.
— Постой!
Она прошла на кухню, где все блестело после уборки, и достала с полки одного из шкафчиков плоский сверток из простой синей бумаги. Устроившись на диване рядом с Сетом, она протянула ему сверток с улыбкой, в которой сквозила нерешительность.
— А вот это… это я хотела подарить тебе наедине…
Несколько озадаченный, он развязал незатейливую бечевку и раскрыл обертку. При виде подарка взгляд его потускнел, словно на глаза опустились невидимые заслонки, и девушка поняла, что совершила ошибку.
— Как прикажешь это понимать? Ты ведь наверняка неспроста это затеяла, — сказал Сет, резкими движениями переворачивая страницы «Вельветового кролика».
Отступать было поздно. Собравшись с духом. Дарси встретила его взгляд.
— Я думала, книга тебе понравилась. Почему бы не обогатить свою домашнюю библиотеку? Возможно, когда взгляд будет падать на корешок, ты станешь думать не только о работе.
Сет поднялся, положил книгу на стол и начал ходить по гостиной. Когда он снова заговорил, в его голосе слышалось раздражение:
— Теперь я точно знаю, что это подарок с намеком!
— Что ж, не стану отрицать, — храбро подтвердила Дарси, хотя рот у нее пересох от волнения. — Я подумала, если ты прочтешь эту книгу, то поймешь, что любовь все-таки больше дает человеку, чем отнимает, так что бояться ее не стоит!
— Скажите, пожалуйста! Доморощенный психоаналитик!
— При чем тут психоанализ! Я просто хочу, чтоб мы наконец выяснили все до конца. Я слишком мало знаю о тебе. Что-то сделало тебя таким, каков ты есть. Я хочу понять, что же так сильно повлияло на твой характер. Нельзя умалчивать о самом важном, надо делиться, понимаешь?
Сет досадливо отмахнулся, отошел к окну и довольно долго молчал, держа руки в карманах стиснутыми в кулаки, как водилось за ним в тягостные моменты.
— Что ж, будь по-твоему, — сказал он мрачно. — Позволь изложить тебе суть дела, а потом можешь анализировать мое поведение сколько влезет. Итак, моя мать была величайшей эгоисткой всех времен и народов. Она утверждала, что любит меня, но ничем это не подтверждала. Она жила своей собственной жизнью, в которой были теннисные корты, гольф-клубы, бридж и тому подобное, а главное, спиртное, и не было места для маленького мальчика, который нуждался в ее заботе. Разумеется, все было очень прилично: мартини, дайкири и водка-коллинз, как принято у людей светских, но тем не менее без спиртного не проходило ни дня. Они с отцом только и делали, что ссорились. Человек работящий, он пытался и ее увлечь чем-нибудь стоящим, надеясь тем самым побороть дурную привычку. Мать в ответ называла его трудоголиком и говорила, что это ничем не лучше, что она давно уже «соломенная вдова», а он приходит домой только переодеться. По мере того как шло время, ссоры перерастали в скандалы.
Дарси представила себе мальчишку — вынужденного свидетеля растущей взаимной ненависти родителей, и сердце ее наполнилось состраданием. Неудивительно, что Сет не верит в счастливый брак!
— Когда мне было семь лет, родители развелись, — продолжал он тем же бесцветным голосом, словно декламировал у доски скучное стихотворение. — Отец хотел оставить меня при себе, и я всей душой желал того же, но ничего не получилось. Мать происходила из богатой и влиятельной семьи, и суд решил дело в ее пользу. Я знал, что не нужен ей, что она держится за меня только в пику отцу, но когда заговорил об этом, она ответила: что подумают люди, если она уступит бывшему мужу? Это опозорит ее в глазах соседей.
Сет тряхнул головой, словно пытаясь привести в порядок воспоминания. Помолчал.
— Процесс тянулся три месяца. Отец боролся за свои права, мать отстаивала свои интересы, а меня, разумеется, никто не спрашивал. Семья матери наняла лучшего адвоката, какого только можно было купить за деньги. Папе не так повезло. — Он потер висок и невесело усмехнулся: — Ну, что скажешь? Ты росла в семье, где все любили и уважали друг друга, куда уж тебе понять, что такое одиночество! Когда отец уехал, мне показалось, что я один в целом свете. Мне пришлось жить в доме, в который стыдно было вечером
