Ну что теперь делать? Идти в милицию сдаваться? Посадят ведь, лет этак с десяток огребешь… За эту сволочь. Так обидно стало – просто сил нет! И тут мне как шепнул кто: Чего, мол, испугалась? Женька-то мужик бесхозный – ни прописки, ни работы, ни родных. А мне он кто? Да никто – приживалец, паразит чертов…Кому он нужен, кто его хватится-то? Нигде он не числится, не значится.Неужто мне за него в тюрьму садиться! Ну нет! –думаю.
-Надо только от мертвяка избавиться – всего и делов!
Решила так, и сразу полегчало… Пихнула Женьку ногой и говорю ему: « За то, что ты, гаденыш, жилы из меня тянул, кровушку мою пил, я тебя убила. А за то, что ты руку поднять на меня посмел, я тебя сейчас расчленять буду!» Ухватила я его за ноги и потащила в ванную. Там вывалила в ванну его, как куль… чуть не надорвалась, тяжеленный такой! Вот, думаю, сама же и откормила такого кабана! А теперь, говорю, я с тобой и обойдусь, аккурат как с тем кабаном! Раздела Женьку догола, взяла нож разделочный в руки… Ну и давай разделывать его, как мясную тушу. Отрезала голову, потом руки, затем одну ногу… Сколько раз пыталась забыть про это, а не могу – не забывается, как будто все вчера только было! А еще помню, будто бы чем больше я его расчленяла, тем его самого больше становилось – в ванне не помещался! Уже начала раскладывать куски его тела по сторонам: голову бросила в ведро, руки сложила в раковину…
Виктора неожиданно мелко затрясло – он вдруг вспомнил, как одной кошмарной ночью Татьяна «увидела» в раковине отрезанную человеческую руку…Именно после того видения он и начал систематически возить жену по врачам. Раиса заметила его нервную дрожь и едко спросила:
- Что, противно стало? Ишь, слабонервный какой… Сам просил все рассказать, вот и слушай… Ладно, опускаю подробности. В общем, порубила я его на куски, разложила по мусорным мешкам. Ванну изгадила страшно! А потом еще неделю избавлялась от кусков мертвечины. Варила суп и выливала в уборную…Кости и крупные части потихоньку вывозила за городскую окраину…Голову изуродовала до неузнаваемости (изрезала ножом все Женькино лицо!), засунула в пакет и увезла тоже за город – утопила в болоте. Вот так – был Женька, и не стало Женьки. Всю кухню потом отмыла, линолеум перестелила, вот только ванну никак не могла в порядок привесть! Уж чем только ни оттирала, какие только средства ни применяла – все не до конца! Бывало, ототрешь и отмоешь – вроде все чин-чинарем. А вечером с работы вернусь, гляжу – опять по стенкам и на дне будто бы какие-то смутные пятна, разводы темные…Снова оттирать, отмывать…И так без конца. Да
же выбросить ее хотела – да новую ванну купить, но испугалась: у соседских баб глаза завидущие, так и норовят свой нос в чужие дела сунуть!..Потом, думаю… как-нибудь.
Раиса вновь прервалась, жадно делая одну затяжку за другой. Виктор угрюмо спросил:
- И что же?..Так никто и не хватился твоего мужика?
- Никто…Никому он не был нужен, кроме меня. Соседушки первое время посматривали косо, некоторые спрашивали: « К тебе тут вроде мужичок похаживал… жил даже у тебя. Не видать его что-то…» «Уехал,» - отвечала, и все отставали. Потом в газете прочитала, через несколько месяцев уже, что школьники в поход ходили в сопки, в болоте череп нашли…
« Женька,»- думаю… А потом милиция ко мне ходила, вопросы всякие задавали… ну, так! Походили и отстали… позже еще какое-то время вдруг начали ходить, когда я уже здесь жила! Спрашивали, почему я переехала, фотографии каких-то мужиков показывали – мол, не знаю ли кого. Я никого не знала, а Женьки на фотках этих не было…А потом тоже ходить перестали, а дальше и ты появился.
Раиса докурила сигарету и задавила в пепельнице окурок своими могучими длинными пальцами.
- Рая, позволь последний вопрос, ладно? – осторожно спросил Виктор.
- Ну?..
- А действительно… почему ты с квартиры съехала?
- Жить там дальше не смогла! – ответила Раиса вызывающе. – Знаешь, вроде все путем: от паразита-душемота избавилась, от милиции спряталась…Не шутки ведь, человека убила, труп расчленила… и в тюрьму за это не села! Казалось бы – повезло, так и живи себе, да грех замаливай! Ан нет, Витька… оказалось все по- другому. От себя самой не спрячешься…Так мне было там тяжко, особенно по ночам! Невыносимо… Как на кухню зайду – Женька словно живой стоит. Понимаю, что нет его, а чувство такое, будто бы он рядом вот, просто я его не вижу… То жалко его становилось, так жалко, что слез не могла сдержать – сидела на кухне и, как дура последняя, ревела…Как будто и забыла уже, что ведь это он на меня с розочкой бросился, и не убей я его, так он меня бы прирезал. Умом это понимаю, а вот сердцем – никак. Я хотела даже иногда, чтобы он мне приснился.Порой как бы говорю ему: « Жень, ты хоть бы пришел ко мне во сне, рассказал бы – как ты ТАМ?» А он…Нет, не приходит! Ни разу не приснился мне…А потом стала испытывать временами страх до того жуткий, что хоть из дома беги! Особенно по ночам… Или в ванную зайду, и замру на пороге, все мне кажется – сейчас подойду, а он там, в ванне лежит, на куски порубленный! Мною… Тогда-то и пить начала, да так, что не остановишь! По-черному… Вот же, надеялась, дура, что полегчает мне. И в церковь ходила, перед иконами стояла, свечки ставила…Все понапрасну… Видно, и Господь отвернулся от меня. Тогда-то и решила – квартиру продать и съехать! За любую цену, пускай почти задаром, лишь бы бежать оттуда! А тут бабушка моя старенькая помирает. Это вот ее дом, и наследников, кроме меня, нету! Вот так я здесь и оказалась… Но и тут легче не стало…
Раиса замолчала, и на сей раз Виктор понял, что рассказ ее завершен. Теперь он чувствовал себя очень странно – какая-то смесь неловкости, стыда и ужаса. Он понимал, конечно, что бывшая одноклассница ничего приятного ему не поведает, но чтобы такое!..
- Ну что, одноклассник! – Раиса хлопнула по столу своей мощной ладонью. – Давай выпьем, что ли?
- Да нет, Раиса: мне, наверное, пора. Я, пожалуй, пойду…
- Конечно, пойдешь, только давай бабахнем… По одной!
- Ну давай, если тебе от этого легче…
Выпили по стакану, и Виктор сразу же засобирался уходить. Раиса молча наблюдала за ним.
- Ты ведь, - заметила она, провожая его к двери. – В ментовку теперь пойдешь?..
- Не надо говорить глупостей. Я же сказал – никому ни-ни. Я ничего от тебя не слышал и ничего не знаю.
- Но ко мне ты уже точно не придешь!
Виктор очень внимательно посмотрел на одноклассницу. Его школьная любовь. Самая яркая, светлая…Незабвенная…
- А ты не станешь возражать, если я еще к тебе приду? – спросил он неожиданно для самого себя.
- Не стану…
И Виктор молча ушел.
Дома Виктор никак не мог успокоиться. Сидел на кухне, рассеянно курил, все думал и думал…
Эх, Раиса! Что же у тебя жизнь такая вышла горемычная? Виктор смотрел в окно, на темную, тускло освещаемую светом единственного фонаря улицу, и почему-то школьные воспоминания, тесно связанные с его школьной любовью, сегодня вставали перед ним на удивление ярко и выпукло, будто живые картины…
- Витька!..- окликнула его Рая на перемене. Он остановился и обернулся. Нет, он не ослышался. Это и вправду была она. Она к нему обратилась! Раньше этого не было…
- Классная сказала, что с понедельника ты со мной сидеть будешь! – сообщила девочка.
- Правда?..- спросил он, стараясь выглядеть вполне равнодушным, хотя сердце его так
и затрепетало от радости.
- Правда, - подтвердила Рая. – Теперь будешь у меня в классе лучше всех, понял?..
- Понял,- промямлил Витя, провожая глазами ее рослую, крепкую девичью фигурку…
Он до конца дня не мог опомниться. А когда шел домой, солнце казалось ему ярче, весенние ручьи звонче, небо голубее, нежели вчера… Раиса оказалась отменной соседкой. Они чудесно ладили. Оба учились хорошо, и проблем с уроками не было. Иногда они дурачились, или болтали, получали от учителей замечания, порой давали друг другу списывать уроки, по необходимости друг друга выгораживали… Раньше
