родились-появились разные сказочные персонажи. И электрочайники, и гладиаторы, и матьтерезы, и прочие интереснейшие герои. Конечно, легко прослеживаются основные варианты.
Сейчас хочу рассказать про одну вариацию, которая встречалась во всех группах, и по-моему, достойна восхищения и мифологического изучения. Речь идет о сюжетах, в которых герой родился – сам. Безо всяких родителей. В разных сказках это обыгрывается по-разному: он просто появился посреди леса или дома, его принес ангел или аист, он сам себя сложил из разноцветного песка и так далее. Родители, даже если и есть в такой сказке, уже знакомятся с героем пост-фактум. Еще одна нередкий вариант – те родители, которые есть, – «не настоящие», а где-то есть другая пара, «родителей истинных». (Прекрасная была сказка про «Профессиональный Праздник Грузовых Аистов», где они все напились и в тот день перепутали множество младенцев.)
Что объединяет авторов этих сказок? Мне кажется, общая их настроенность в отношении своей родительской семьи, легко вычисляемая из таких сюжетов. Тот, кто родился из ниоткуда, никому ничего не должен. Особенно он не должен две вещи: во-первых, признание-почтение-уважение; и во-вторых, знание о том, как (была) устроена родительская семья. Почти всегда человек говорит что-то вроде: там был такой ужас, что вспоминать не хочется.
А в своей семье, очень часто говорит такой персонаж, я построю всё совсем-совсем по-другому.
Можно в рамках сказкотерапии много рассказать о такой сюжетике: и ее героическую жанровую устремленность, и ее очевидную теневую сторону (соответствующую зонам бессознательности у самого человека), и привести мощные мифологические примеры подобных благодатных сюжетов (рождение героя-спасителя, вроде Моисея). Не здесь. Меня в рамках изучения семейных структур заинтересовало другое.
Понятно, что это, с «высокой» точки зрения, в основном наглость и глупость, обычные атрибуты героического жанра. Глупость, в основном, потому, что «в своей семье» вся основная структура с большущей вероятностью будет слепком с родительской. И чтобы этого не произошло, то родительскую структуру как раз стоит изучать, а не забывать.
Но меня в этой «наглости и глупости» заинтересовало другое. Люди, которые рассказывали подобные сказки, уж никак дураками не выглядели. И, так или иначе, они имели на руках козыри, откуда-то им доставшиеся. Ну, они, понятно, обычно говорят, что собственным умом, но ум-то на то и ум, что знает свои границы, и что источники энергии – они не в уме.
А я смотрю на семейные расстановки и ловлю там присутствие какой-то фигуры, обычно чрезвычайно властной и благожелательной. Она нередко и в сказках видна: кто-то же их родил, этих, которые «сами по себе»? Тут у нас двое из троих скажут: «Господь Бог!» Здравствуй, как говорится, дедушка Мороз, мы тебя ждали!
И получается там часто такая картина: прямая связь с дедушкой Морозом, ну то есть, извините, с Богом. То есть формулировать-то это можно по-разному, и по-православному, и по-язычески, и как хотится. Фея-крестная из сказки про Золушку – тот же персонаж, кстати, из той же оперы. Не зря Эрик Берн интересовался ее отношениями с Золушкиным папой, «чем они там занимались, пока Золушку отправили на бал?» Почему? – потому что такое место она занимает в семейной системе. Нет, конечно, не папиной любовницы. «Высокий предок», как говорили китайцы, тот, «через которого проявляет свою волю небо».
Так вот в чем я часто вижу тайную семейную структуру таких людей: они считают, что у них более прямая и лучшая связь с Господом Богом, чем у их родителей. Из такой позиции сразу следует много выводов – и что родителей можно не слушаться, это только самый тривиальный. А позицию их, получается, можно назвать родительской над собственными родителями. Может быть, просто как очень плотный «договор» с тем дедушкой (или бабушкой), которые действительно находятся в позиции родителя над родителями. То есть настолько «плотный» договор, что действует в обход, а не через родителей. А то и покруче – как личное замещение фигуры деда Мороза (тут важно слово «деда», как вы уже, наверное, заметили).
Деда Мороза = деда Лао Цзы = деда Ошо = бабушки Арины.
И тут в некоторых случаях можно только развести руками: удобно устроились! Конечно, если тебе покровительствует Сам, то можно неплохо жить и кое на что с прибором положить!
Но гораздо чаще хочется подойти и пожалеть, и мозги (которые у этих персонажей обычно очень умные) почистить. Потому что с раннего детства играть родителей, и за собственными родителями стоять как за детьми – это тяжелая ноша! Особенно при том, что часто ничем, кроме собственной гордыни, она не оправдана и не подтверждена.
А уж когда они сочиняют сказки, в которых «я – бог», тут уж совсем становится. неловко, что ли. перед богами. или так просто, перед своими-такими-же-людьми. и хочется сказать: не бейте их, люди, ибо не ведают что творят!
Но люди, по базовой схеме – это глас божий. Если бьют, значит, так надо.
Собственно, за гордыню что и получать, как не побои. Каков запрос – таков ответ.
Но крутимся помаленьку, тяжковато, но привычно. Годам к сорока (своим) многие даже воспитывать родителей перестают.
«У меня заявление. Про сексуальность».
«Ну, давай. Пол, возраст, жалобы?»
«Тридцать пять. Женский. Жалобы. Как-то оно у меня тяжело. Большей частью не надо. Я себя завожу. »
«А не встает. Ясно. Ну-к, постой в стороночке, сейчас разберемся. Анализы кто делал?»
«Нормально все. Только вина зашкаливает».
«Ничё себе только! А на какой предмет?»
«На фаллосообразный! Я откуда знаю. Так на всех мужиков. А там и очень ничё себе попадались».
«Значит, не на них. Ну, историю болезни тащите! Ага. Ой, ё! Слышь, девушка, выйди из помещения, покури там на лестнице».
«А можно я здесь постою?»
«Тогда не мешай разговорами. Слышь, Габриэль, у нее первый – отчим!»
«Херово дело. Не извращенка? Не самоубийца? Так пусть, наверное, так и дотянет. С таким анамнезом – куда ей в дамки, »
«Не, подожди. Давай чуток покрутим. Отчим – третий, если от родного отца считать. Ну, уже не такой прямо инцест-инцест».
«А, один хрен – победительница Эдипова треугольника. Успешная соперница мамы. Победа с виной сцеплены на всю жизнь».
«Ну че, давай маму притащим. Попробуем все-таки. Так, повесточка,.. Ага, здравствуйте, уважаемая. Мы тут с вашей дочкой разбираемся. Скажите, пожалуйста, тот ваш муж образца 92-го года, »
«Мне мужем не был. Мы с ним не расписывались».
«Это не важно. Какие у вас были отношения?»
«Он мне здорово помог. Во-первых, уйти от мужа,»
«... образца 89-го года, это ясно. А еще?»
«У меня были большие долги. Он помогал мне их выплачивать».
«Ага. А как у вас с ним было – в плане секса?»
«А почти никак. Вначале было, потом не было. Грубая скотина, хоть и с двумя образованиями,»
«Вот оно как. А то, что он с дочкой вашей спал, вам известно?»
«Когда узнала, чуть его не убила».
«И выгнала».
«И выгнала».
«Но долгов уже особо к тому времени не осталось».
«Что-то осталось, я уже сама доплатила».
«Вот и получается у нас такая история. Влезла ваша дочка, получается, не туда. Не в свой огород, так сказать. Мы это можем как ее вину прописать – конкуренция с мамой, месть за второго отчима – он же был
