драматическую студию при Доме пионеров. Иногда в кино с подружками.
А на школьные вечера отдыха не ходила. Что ей там делать? Все равно никто не приглашал ее танцевать. Другие девчонки нарасхват, а она сидит одна в уголке и скучает.
Светка давно уже привыкла к этому. И все в городе привыкли. Случалось, что какой-нибудь мальчик, — не из их района, естественно. — по неведению своему начинал цепляться к ней. Но его немедленно отзывали в сторону и проводили среди него разъяснительную работу. После чего, при встрече со Светкой, тот спешил перейти на другую сторону улицы.
Нрав у Ромки был бешеный. Хотя ростом он так и не удался. “Метр в прыжке”, - как говорили о нем злопыхатели.
Чтобы выглядеть вровень со Светкой, ему приходилось носить туфли на о-о-очень толстой подошве.
Поэтому все рослые парни были его кровными врагами. Он только и ждал повода, чтобы рассчитаться с ними за несправедливость. допущенную природой.
Не раз во время таких разборок к Светке домой прибегали какие-то перепуганные люди, умоляя усмирить разбушевавшегося Ромку. Не допустить кровопролития.
Она выскакивала из дому в халатике и в тапочках на босу ногу и неслась в указанном направлении. Протискивалась сквозь толпу, — узнав ее, народ тут же расступался, — окликала “Рома!”, и дикий зверь на глазах у всех превращался в кроткого агнца.
— Ты хочешь, чтобы тебя посадили? — укоризненно выговаривала ему Светка. — Дождешься! Укокошишь кого-нибудь случайно и загремишь лет на пятнадцать.
Это остужало его мгновенно. Он же понимал, что Светка не будет его пятнадцать лет дожидаться.
Еще из-за этого отчасти Светка терпела его. Знала, что никто, кроме нее, не справится с Ромкой, не удержит его в критической ситуации.
Но главная причина была в другом. Светка считала, что Ромка — это наказание, которое послано ей за совершенную когда-то непоправимую ошибку. Это ее крест. И она не имеет права сбросить его.
Конечно, если бы существовал какой-нибудь другой способ искупить вину, она распрямилась бы с облегчением, избавившись от непосильной ноши. Но никакого другого способа не существовало.
Признаться? Рассказать всем?… Нет! Что угодно, только не это.
Лучше уж… пусть Ромка.
Давняя история с варежками не давала Светке покоя.
Тогда же, в третьем классе, она принялась учиться вязать.
Думала: “Свяжу точно такие же варежки и отдам Ленке. И все. Скажу, что нашла где-нибудь…”
Но у нее ничего не получалось. То есть получалось, но не так хорошо, как надо было.
Светка распускала и начинала все сначала.
Бабушка удивлялась:
— Что ты все рукавицы-то вяжешь? Связала бы что-нибудь попроще — шарфик бы какой или шапочку. А то все рукавицы да рукавицы… Это и у опытной-то мастерицы не у каждой получается. И на что они тебе сдались? Нешто у тебя рукавиц нет?
Но Светка кроме варежек ничего не хотела вязать.
Она рылась в журналах, срисовывала узоры, подбирала нитки по цвету. Вязала один образец, другой…. Распускала и вновь набирала петли.
И вот наконец у нее получилось. Целую осень вязала. Это было уже в восьмом классе.
Бабушка даже ахнула.
— Да это же только на выставке показывать! Такую красоту и надевать жалко. Дай-ка я приберу куда-нибудь, чтобы не потерялись ненароком.
— Нет, сказала Светка. — Я их подружке подарю.
— И не жалко? — поразилась бабушка.
— Нисколечко!
А как подаришь ни с того ни с сего?
Чем объяснишь этот странный подарок?
Пришлось дожидаться Ленкиного Дня рожденья.
Конечно, Светка опасалась, что все заинтересуются, а почему она именно варежки подарила? И может быть, догадаются, почему…
Ну и пусть! Теперь уже все равно.
День рождения у Ленки был в конце зимы.
Пригласила она почти полкласса.
Когда Светка, волнуясь и краснея, протянула Ленке варежки, та очень удивилась.
— Варежки? Ну, Светка… Кто в наши годы варежки носит? Это же для дошкольников. Сама вязала? — равнодушно поинтересовалась она.
— А помнишь, Лен, — осмелилась спросить Светка, — как у тебя в третьем классе варежки украли?
— У меня? — пожала плечами Ленка. — Не помню… Может, ты что-то путаешь? Это же было в доисторические времена.
И, небрежно бросив Светкин подарок на тумбочку, она повернулась к только что появившемуся на пороге Диме Зиновьеву.
Тот вручил имениннице желтый тюльпан и набор заграничной косметики.
— Ой, Ди-и-има! — завизжала, запрыгав на месте, Ленка.
Немедленно раскрыла коробку, принялась хвастаться. Девчонки заахали, заохали, все захотели накраситься, но Ленка сказала: “Фигушки!”, коробку спрятала и пригласила гостей к столу.
Была бутылка шампанского — на пятнадцать человек одна — и много разнообразной еды. А потом пирог с пятнадцатью свечами.
Поев, стол убрали, стулья раздвинули и стали танцевать.
Светка сразу затосковала. Естественно, ее никто не приглашал, потому что Ромка сидел рядом, как цепной пес. Сам не ам и другим не дам.
А она так любила танцевать! И умела это делать лучше всех девчонок вместе взятых. С первого класса занималась хореографией. Ее даже как-то в столичную балетную школу хотели забрать, но бабушка не позволила. “Вот умру, — сказала она, — тогда поезжай куда хочешь. А пока живая, будешь со мной”.
— Ром, пойдем потанцуем, — наконец с тяжелым вздохом предложила Светка.
Он послушно встал и затоптался рядом, как дрессированный медведь, держа почти на весу возле ее талии свои тяжелые чугунные ладони. Танцевать он совсем не умел.
Светка уловила насмешливый Димкин взгляд и покраснела до самой макушки.
Зато на быстром танце она взяла реванш. Включили рок-н-ролл, и тут Светке не было равных. Остальные просто скакали под музыку, а Светка выдавала натуральный рок. Сначала мальчишки, а потом и девчонки, не выдержав столь невыгодного для них контраста, расступились, освободили место. Остались только она и Дима. Ну и Ромка, конечно, где-то сбоку переваливался с ноги на ногу.
А Димка танцевать умел! Он был классным партнером.
Они двигались синхронно, понимая друг друга без слов — по жесту, по взгляду. Димка не сводил с нее восхищенных глаз, а Светка была на верху блаженства.
Это был полный триумф. Даже занимая призовые места на всяких там смотрах художественной самодеятельности, она не чувствовала себя такой счастливой.
Пластинку поставили по второму, по третьему разу. Мальчишки кричали: “Еще! Еще!”
— Хватит! — вдруг зло сказал Ромка. И выключил проигрыватель.
Все замерли. Что-то будет…
Ромка буравил глазами Диму и яростно дышал. Светка заметила, как Димка напрягся и побледнел, как испуганно заметались его глаза.
