вечером возвращался с него, видели
в небе большую комету, летящую с востока.
Комета облетела небо и поглотила четыре планеты...
...Откуда берутся мифы? Рождаются вместе с мирозданием? Но кто их слагает? Или это мифы, придуманные людьми, со временем становятся материальными и начинают обязательно сбываться?
Нет дыма без огня…
Вся религия Древнего мира – мифы. Но каково их начало? Откуда они пришли на Землю? Кто тот первый слагатель легенд?
О Фаэтоне Рина узнала ещё в школе из «Легенд и мифов Древней Греции» Куна. Её одноклассница Аня Шинкаренко дала почитать эту книгу, полную тайн и загадок о Древнем мире. Со временем, готовя свою теорию о десятой планете Солнечной системы, ей пришлось полистать множество страниц, в разные словари заглянуть. Рина остановилась на когда-то недоступной энциклопедии Брокгауза и Эфрона: «Фаэтон (блистающий), сын Гелиоса и Климены, выпросивший у отца позволение править солнечной колесницей, но приблизился к земле, отчего она загорелась. За это был сброшен Зевсом в Эридан». Она часто вспоминала добрейшего «диссидента» Авенира Григорьевича Петрушевского, который увлекался апокалиптической темой и часто заглядывал в старинную многотомную энциклопедию, потому что новое, как ни банально, это почти всегда хорошо забытое старое.
Как-то пришёл юноша к матери, океаниде Климене, чтобы задать тот извечный вопрос, который до сих пор задают своим матерям-одиночкам все дети в любой точке мира:
– А папа у меня кто?
Климена не стала выдумывать побасенки про героя-исследователя Южного полюса, про космонавта и лётчика. Она честно ответила:
– Взгляни на небо. Там увидишь его.
Поднял голову Фаэтон, но ничего не увидел, только солнце ослепило его. Из глаз мальчика потекли слёзы.
– Ты плачешь? – спросила мать. – Не делай этого, ты должен гордиться, что у тебя такой отец.
– Слёзы текут от солнца. Чем я должен гордиться?
Тогда Климена погрозила кому-то в небе:
– Не прячься от своего сына. Посмотри, какой он стал большой.
Мальчик снова посмотрел на небо. Теперь уже глаза его не слезились, и он увидел в солнечной короне лицо своего отца.
– Это мой отец? Мой отец – Солнце?! – радостно воскликнул Фаэтон.
...Горе от ума! Интеллектуальная деятельность гомо-сапиенсов привела их планеты к взрывам. Анир – представитель иной разновидности гомо-сапиенсов, существует, как и все жители, нового Фаэтона, только благодаря высокоразвитой интуиции. Разум – не первостепенное достояние фаэтонян. Интуиция – главнее всего, затем чувства – добрые, затем – разум, а после – чувства, строгие, критические, сердитые...
Новый Фаэтон, где живёт Анир Номис, вращается рядом с Солнцем. Среда обитания его жителей устраивает полностью. Иначе бы их там не было. Солнце – затухающая звезда, её тепла едва хватает на обогрев нового Фаэтона. А дальше хотя и проникает солнечный свет, но ледяная стынь космоса заполнила почти всю систему.
Земляне, кому чудом удалось спастись, благодаря инопланетным экспедициям гуманоидов из иных систем, расселились по другим созвездиям на планетах, напоминающих Землю. Кислород, хлорофилл, озон и прочие составные их биологического существования там нашлись. Но нигде не нашлось того интуитивного состояния, называемого ностальгией.
У предков Анира и его сопланетян неискоренимое чувство тоски по родине ничем нельзя было заменить. Вне Солнечной системы эта группа гомо-сапиенсов погибала.
И тогда гуманоидам пришлось изрядно поломать головы над тем, как совместить хрупкость живых клеток с дикой средой на новом Фаэтоне. В конце концов, был получен этот легко приспосабливающийся к экстремальным условиям организм. Но и при этом ностальгия оказалась непобедимой. Гомо-сапиенсы отлично претерпевали невероятно жёсткие условия внешней среды обитания, но умирали без ощущения родины. Оказалось, что место рождения не только самой особи, а и её далёких предков, имеет некий магнетизм, который так никто и не научился измерять приборами. Без этого магнетизма, терялся смысл существования всей цивилизации.
Особи, страдающие ностальгией, извлечённые из Солнечной системы, погибали! Этот невероятный факт, который в ушедшей цивилизации землян недооценивался (и ностальгия, поэтому, не считалась серьёзным основанием для смерти), некоторые объясняют солнечным притяжением и содержанием в его энергии божественного триединства.
Гуманоиды вынуждены были заселить культурой людей новый Фаэтон, чтобы не исчезла великая Река Памяти-и-Забвения, которая сосредоточена в глубинах мозга каждого землянина. В данном контексте культура землян – это биологическая формула тех существ, которые обитали когда-то на земле, и назывались людьми. Это такое же понятие, как и культура тараканов, грибов, микробов.
Но у людей была своя шкала ценностей и по этой шкале культура входила в понятие духовности. Она не имела никакого отношения к биологическим формам. Для этой культуры земляне создавали множество ублажающих чувства предметов, ароматов, звуков, оттенков цвета. И в каждом таком «произведении» они искали особый, глубинный смысл. Истинная ценность этих фетишей скрывалась в Реке Памяти-и-Забвения, которую никто никогда не видел, но хранил в глубинах своего мозга.
Гуманоиды – космические кочевники – вознамерились проникнуть в структуру людского сознания, чтобы материализовать эту Реку Времени, и сполна насладиться культурой землян – не биологической формулой, а их шкалой духовности. У самих гуманоидов такое состояние человеческого сознания практически отсутствовало. Оно было равно нулю и двум сотым от положительной единицы.
Поэтому кочевники заботились о жителях нового Фаэтона, которые хотя и изменили свою формулу ДНК, но из их мозга великая Река Времени не пропала.
Те же из людей, кто счастливо продолжает своё обитание в иных системах, к сожалению, напрочь потеряли не только чувство ностальгии. В их реальности и Река Памяти-и-Забвения бесследно исчезла. Эти люди сохранили только культуру себя как биологического вида. Но культура по шкале духовных ценностей почти у всех при этом отсутствует. Этому поспособствовало и то, что они попали в совершенно иную среду обитания, которая зависит от звезды-солнца, находящейся в центре их системы. Но их солнца всё же отличались от настоящего Солнца землян...
Теперь эти далёкие потомки землян, рассеянные по Вселенной, удачно сохранённые как биологический вид, почти ничем не разнятся по способу существования от тараканов, бабочек, птиц и млекопитающих. Они наслаждаются жизнью, греются в лучах звезды, развлекаются, но не могут вспомнить, имени своего умершего деда. Имя отца и фамилия у них записана в документе личности, только поэтому они знают, чьи они дети.
Река Времени, хранительница также и родовой памяти людей, здесь иссохла...
...Аниру не составило большого труда с микроскопического чипа считать информацию тоненьким отростком, удобно спрятанной за левым ухом. Этого было достаточно, чтобы надолго погрузиться в размышления, – то, что земляне называли чтением. Здесь не требовались ни интуиция, ни чувства. Просто надо было загрузить собственное «эго» новыми познаниями, которые притягивались его отростком- антенной.
Послание имело не совсем понятное для Анира заглавие: «Печать Алконоста». На первом месте тенью с распущенными крыльями была изображена незнакомая ему птица. Вместо птичьей головы у силуэта было женское улыбающееся лицо. Что-то очень притягивающее таилось в этом образе. Под изображением было ещё одно заглавие, которое по значимости, Анир это понимал, было гораздо глубже и
