остудить разгоряченные головы. Низкие сине-зеленые волны устало лизали комингс-площадку и перископ корабля, подталкивали к берегу оранжевую, хорошо заметную издали посудину с черным номером «333» на боку.
– Вы – убийцы! – надсадно кричал Сандерсон с кормы лодки, а охранники дружно гребли короткими веслами, спеша поскорее убраться от «Оболтуса». Заткнуть глотку коменданту они не решались. – Нас примут за нарушителей! И расстреляют с орбиты!
Платону некогда было слушать уносимые ветром крики. Он забрался в люк кораблика и перешел в командную рубку. «Оболтус» уже поплыл в противоположную от берега сторону.
…Кораблик лежал на дне, в метре под поверхностью мелководного залива Кабронес. На экранах была видна прогретая тропическим солнцем вода, колебались длинные языки желто-зеленых водорослей и проплывали, вяло шевеля плавниками, разноцветные рыбы размером с крупного окуня, мелочь носилась подобно синей, красной и желтой мошкаре.
Непейвода заставлял «Оболтуса» метаморфировать в подводную лодку. Он развесил в командной рубке три голосхемы лучших подводных лодок и торопил корабельный мозг с выбором. А тот капризничал, требуя все новые и новые варианты.
– Вы должны учитывать мои эстетические требования, – сварливо произнес «Оболтус». – Я и так пошел у вас на поводу, хотя не дело порядочному звездному бригу булькаться в гнусной жиже. Извольте потерпеть. Я выберу себе подобающую внешность, иначе меня стошнит от собственного отражения!
Корабельный мозг перебирал четвертую сотню вариантов, углубившись в прошлое на добрую тысячу лет. Временами бурчал себе под нос, возмущаясь чьей-то глупостью и безвкусицей.
Ну что тут скажешь?.. Пышущий злостью Двунадесятый Дом с трудом сдерживался, чтобы не пустить в ход свое самое действенное оружие, а Платон, который сидел в соседнем кресле, хихикал в кулак. На его взгляд, оба спорщика выглядели одинаково потешно.
Наконец, когда Непейвода уже перестал надеяться, «Оболтус» воскликнул:
– Вот это еще куда ни шло! – И тут же начал меняться.
Переборки мелко задрожали, потом затряслись сильнее и «поплыли», перестраиваясь. Археолог почувствовал, что воздух в рубке быстро теплеет. Кондиционеры не справлялись с выделившимся при метаморфозе теплом. Платон расстегнул ворот полетного комбинезона и стал усиленно махать рукой, создавая иллюзию ветра. Что мертвому припарки. Его словно втолкнули в сауну в полной экипировке.
Потолок заметно опустился, а стены немного раздались в стороны. Потом рубка начала странное движение в недрах «Оболтуса» – медленно поворачивалась вбок, одновременно перемещаясь вперед метров на десять. Все корабельные отсеки стали меняться местами, из трех палуб перестраиваясь в одну.
Кресла обволокли Двунадесятый Дом и Рассольникова, не давая им упасть, и перетекали в новое положение вместе с пультом управления, покрытыми рябью экранами и переборками, по которым гуляли упругие волны.
И вот процесс завершен. Все устаканилось. Командная рубка изменилась мало. Чтобы увидеть, как теперь выглядит «Оболтус» снаружи, отправили в свободное плаванье одну из внешних видеокамер. Муравейник и Платон глянули на экран и застыли с отвисшими челюстями.
– Рот закройте – ворона залетит! – весело воскликнул корабельный мозг. – Я знал, что вам понравится.
«Оболтус» походил на модель подводной лодки Фултона, которую тот предлагал Наполеону Бонапарту для переправки армии вторжения на берега туманного Альбиона. А еще кораблик слегка напоминал знаменитый чертеж Леонардо да Винчи. Словом, это был шедевр неандертальского кораблестроения – с причудливой формы рулем, бочкообразным корпусом, утыканным перископами пупырем рубки и многолопастными колесами по обоим бортам.
– Ты… Ты…– пытался что-то выговорить ходячий муравейник, но язык у него не поворачивался, – … собираешься плыть? Рыбы при виде тебя передохнут. И с орбиты будет слышно, как ты шлепаешь по воде этими досками.
– У меня от рождения – безупречное инженерное мышление, – бодро отвечал ему «Оболтус». Похоже, ответ он заготовил заранее. – Нет ничего лишнего, нефункционального. Вы должны быть довольны. Не понимаю, отчего сыр-бор…
– В одном беда, – поддержал напарника археолог. – У тебя вторично съехала «крыша». Ты не ведаешь, что творишь, и нам придется малость тебя полечить.
Он не имел в виду новое массовое покусательство – лишь хотел припугнуть «Оболтуса». Но корабельный мозг понял по-своему и завопил истошным голосом:
– Не трогайте меня! Я не позволю! Так со мной обращаться! Я – разумный биомех! А не свиная попа!
Платон едва не умер от смеха. А Непейводе пришлось выступить всеобщим примирителем. Эта роль сейчас устраивала его как нельзя лучше.
– Мы – гуманисты, дружок. И пока кто-нибудь не попытается провалить нашу экспедицию – злонамеренно или по недомыслию, ни за что не станем принимать карательные меры.
– Поверю на слово, – буркнул корабельный мозг. – Уже и пошутить нельзя! Когда-то у вас было чувство юмора…
Глава 18
Тайна Тускароры
«Под водой, знаете ли, есть своя прелесть. Не чувствуешь груза лет, забываешь об одышке, не примериваешься к своему неподъемному саквояжу – по силам ли. Здесь не надо задирать голову, оглядывая небеса, и мучительно размышлять: понадобится зонтик на прогулке или нет. А если серьезно, для некоторых океан – величайший магнит Вселенной, и, однажды побывав на глубине, такие люди навек заражаются „морской болезнью'. Но есть множество других, кто на дух не переносит мель-тешение рыбьих стай, переплетение змеящихся водорослей, исчезновение солнышка и, главное, – давящую тяжесть многометрового водного слоя. Вода – это палка о двух концах».
