– Я израсходовался, – начал оправдываться кибердиагност. – Без подзарядки я ни на что не годен.
Тогда, лежа на засыпанным ломаным камышом песке у воды, лейб-коммодор попробовал связаться с Санчесом. Конечно, Пупыш может снова врезать по точке передачи, но терять Сан-дерсону было нечего.
– Четвертый вызывает Третьего. Прием! Прием! Тахионная волна мгновенно перенесла его слова в орбитальную крепость «Запор-3».
– Третий на связи. Где ты пропадал? Что за чертовщина у вас происходит?
– Долго рассказывать. Я на Тиугальбе. Подбери меня по засечке.
– Хорошо. Жди. – Санчес отключился.
Минуты тянулись, как старая сгущенка, и капали на обожженный солнцем лоб Сандерсона. Он смотрел на сияющее небо, выискивая взглядом темную точку челнока, пока у него не заболели глаза. Лейб-коммодор опустил веки, давая им отдых, а когда снова глянул на небеса, бирюза и перламутр расцвели ослепительно-алыми вспышками. Это был метеоритный дождь или война.
Комендант снова запросил «Запор-3»:
– Четвертый вызывает Третьего! Прием!
В ответ ему было всего лишь три слова:
– На нас напали… —И связь оборвалась. Значит, на Карантин действительно напали.
Из глубин космоса, накатываясь волной синхронных гиперпрыжков, к Тиугальбе вынеслась эскадра термопсисов. Не отвечая на предупреждения и угрозы карантинщиков, она рвалась к планете. Десятки больших и малых кораблей пытались окружить ее, отрезав от остальной Галактики. Они решили атаковать войска Лиги до тех пор, пока оборона не лопнет по всем швам.
Это была совершеннейшая авантюра. Имперскую эскадру опознали. Нет в мире силы, которая могла бы перехватить тахионную депешу, посланную с крейсера в Департамент здравоохранения. Месть неотвратима. Лига Миров не прощает обид и не упустит случая, чтобы отшвырнуть молодую и агрессивную цивилизацию на несколько веков вспять.
Это была всего лишь авантюра, но четырем орбитальным крепостям, старому крейсеру и десятку глиссеров не стало легче. Сотни людей были обречены. Сдача в плен равна измене и карается смертью. Даже если безжалостные ксены решат брать в плен. Быть может, им нужны заложники… Для бойцов Карантина есть только один путь: стоять до конца и погибнуть в бою.
Крейсер Карантина был уничтожен первым попаданием, не успев открыть огонь. Он не смог уклониться от начиненной антипротонами умной торпеды, а его защитные экраны были сметены лазерным шквалом. Начальник карантинного отряда погиб на мостике, погиб вместе со своим штабом.
У космокатеров были отчаянные экипажи. Каких фильмов насмотрелись они за долгие вечера на Базе, когда не напивается только умалишенный, а от одного слова «виртуальный секс» к горлу подступает желчь? Жертвуя собой, катерники нанесли повреждения двум корветам. Один из глиссеров ринулся в самоубийственную контратаку и, уже подбитый, врезался в ракетный фрегат. Оба они исчезли в багровом облаке взрыва.
Сандерсон лежал на песке и смотрел на небо, где одно за другим вспыхивали новые солнца. Он прекрасно знал, что это значит: взрываются термоядерные реакторы орбитальных крепостей, осыпая радиоактивными обломками верхние слои тиугальбской атмосферы.
Крепости поддерживали свои глиссеры огнем. На какое-то время им даже удалось рассеять эскадру вторжения. Но затем корабли противника сменили тактику. Они последовательно концентрировались около крепостей и подавляли их орудийные башни массированным огнем.
Итак, Империя Термопсис фактически объявила войну Лиге Миров. И сейчас, когда на высоких орбитах над Тиугальбой идет бой, Совет Безопасности наверняка принимает судьбоносные решения, подписывая смертный приговор тысячам, а может, и миллионам разумных существ. Но для тех карантинщиков, кто сражается и гибнет в эту минуту, эти решения ничего не значат.
И вот карантинные войска полностью уничтожены, путь к Тиугальбе открыт. Что дальше? Фрегаты, корветы и катера термопсисов зависли над планетой, а десантные баржи одна за другой начали опускаться на побережье океана. Они полукольцом охватили залив Кабронес, на дне которого находился Новый Форт. Похоже, термопсисы точно знали, где и что искать.
Сандерсон видел, как в небесах вспыхнуло и погасло четвертое по счету – последнее солнце, а потом в изумрудной выси возникли черные точки и на глазах стали расти, назревая, как фурункулы. «Когда они вскроются, землю окропит гной разрушения, – подумал лейб-коммодор, последний уцелевший боец Карантина. – Я становлюсь библейским пророком. Если немного потренироваться, смогу читать проповеди с амвона. Что-нибудь в таком роде: и разверзнется небо, и сойдут на землю три всадника с сокровенным знанием во чреве. Заржут кони их трижды и втопчут нас копытами во прах…»
– Отдышался? – спросил он кибердиагноста и, не дождавшись ответа, потребовал: – Помоги мне! Заставь ноги идти!
– Я – не господь бог, – ответил тот и закашлялся снова.
Комендант погибшей орбитальной крепости «Запор-4» стиснул зубы, оперся о принесенный волною плавник и попытался встать.
– Грехи мои тяжкие…– прохрипел он, грохнувшись на мокрый песок и едва не пропоров древесным суком себе грудную клетку.
«Пришло время воздать по заслугам…» Лейб-коммодор ухватился за тяжеленное корневище и повторил попытку. Полный рот песка…
Сандерсон решил сделать передышку. Он снова слушал эфир – перескакивал с волны на волну. Ни один человеческий голос не доносился до него. Лихорадочная перекличка позывных, последние «прости» впавших в отчаяние или набравшихся яростной решимости экипажей, истошные вопли «Попал! Горит!» или «Мы падаем!» – все исчезло без следа.
Коменданту давным-давно надо было убраться с открытого места. В любой момент раскоряченную фигурку могут засечь с орбиты, и тогда не спасет ни ангел-хранитель, ни черт в ступе. Сандерсон пополз,
