рассудил, у меня остается один-единственный выход – принять чего-нибудь от боли в ноге и бежать куда глаза глядят от миссис Рут Парсонс, прежде чем прибудут те, кого она дожидается.
В сумочке у меня хранится еще револьвер 32-го калибра, о чем Рут не знает – хотя пускать его в ход я не собираюсь. Моя спокойная жизнь, запрограммированная на годы, выносила перестрелки за скобки – они хороши только на экране телевизора, и настоятельно рекомендовала убираться из опасного места загодя, не дожидаясь пока рухнет крыша над головой. Ночь на мангровых отмелях может мне выдаться равно, как спокойная, так и кошмарная… Неужели я тоже рехнулся?
В этот момент Рут встает и вновь, уже не скрываясь, из-под ладони смотрит на берег. Затем она кладет что-то себе в карман и туже затягивает пояс. Это все решает.
Я, не запивая, проглотил две таблетки по сто миллиграммов болеутоляющего, которые позволят мне двигаться, но все же оставят толику соображения в голове. Подождем несколько минут – пусть подействует. Я удостоверяюсь, что компас и крючки лежат у меня в кармане, и сижу, наблюдая, как Рут пытается разжечь небольшой костер. Она украдкой бросает взгляды на берег, когда ей кажется, что я за ней больше не слежу.
Окружавшая нас плоская равнина сделалась янтарной и фиолетовой, приобретя какой-то неземной вид, как раз когда нога начала терять чувствительность. Рут скрывается в кустах, чтобы достать новых сучьев. О'кей. Я протягиваю руку за шестом.
Внезапно виднеющаяся из зарослей нога Рут резко дергается, и Рут кричит в ужасе, или, точнее, в горле у нее бьется что-то вроде «а-а-а-ах». Потом нога совсем скрывается из вида под треск ломающихся ветвей.
Я выпрямляюсь на своем костыле, и вижу на берегу застывшую сцену,
Рут отползала в сторону по узкой песчаной полосе, держась руками за живот. А в ярде ниже нее находилась чужая лодка. Пока я тщетно пытался разобраться в происходящем, ее дружки уже подобрались вплотную. Их было трое.
Все высокие и белые. Я пытаюсь представить, что это мужчины в белых спортивных костюмах. Первый, стоявший на носу, протянул навстречу Рут свою длинную руку. Она вздрогнула и отодвинулась чуть дальше.
Но рука по прежнему тянулась к ней. Она все вытягивалась и вытягивалась. Вот вытянулась уже на два ярда и повисла в воздухе. На кончиках пальцев шевелились какие-то черненькие штучки.
Я всматриваюсь в лица, но вместо лиц вижу гладкие черные диски с вертикальными полосами. Эти полосы медленно движутся…
Ясно, что это вовсе не люди – ничего похожего мне не доводилось видеть. Что надумала Рут?
И ни звука. Я мигнул пару раз, пытаясь прогнать наваждение – такое просто немыслимо. Двое в дальнем конце лодки возятся с каким-то аппаратом на треножнике. Оружие? Внезапно до меня доносится глухой, неразборчивый голос, который я уже слышал ночью.
– От-т-дайте, – стонет он, – от-дайте.
Боже мой, значит, все происходит взаправду. Какой кошмар. Сознание пытается удержать готовое сорваться с языка слово.
А Рут, – ну конечно же, Боже правый – Рут тоже перепугана, она старается боком-боком, не отрывая от них глаз, отойти от чудовищ в лодке как можно дальше по песчаной кромке. Теперь-то я вижу, что это не ее дружки, да и вообще ничьими дружками они тут не могут быть. Рут при-жимает что-то к груди. Почему бы ей не подняться выше, под мою защиту?
– От-т-дайте, – хрипит треножник. – По-алу-ссс-та от-т-дайте.
Лодка плывет вверх по течению за Рут, преследуя ее. Рука снова потянулась к ней, черные пальцы образовали петлю. Рут, спотыкаясь, карабкается выше.
– Рут! – Голос у меня срывается. – Рут, идите сюда, прячьтесь за меня. Ока даже не глядит в мою сторону, только продолжает пятиться. Ужас в моей душе взрывается гневом.
– Скорее, назад, ко мне!
Свободной рукой я вытаскиваю свой револьвер. Солнце уже село.
Не поворачиваясь, Рут осторожно встает во весь рост, она по-прежнему прижимает к груди непонятный предмет. Видно как она открывает рот и что-то произносит. Неужели она и впрямь пытается
– Пожалуйста. – Она нервно сглатывает. – Пожалуйста, скажите мне что-нибудь. Мне нужна ваша помощь.
– РУТ! – закричал я.
В этот момент находившееся ближе к ней белое чудовище резко выгибается, спрыгивает с лодки и плывет прямо по воздуху к Рут, все восемь футов невыразимого белоснежного кошмара.
И тут я стреляю в Рут.
Однако в ту минуту я этого вовсе не осознаю: выхватываю револьвер так резко, что шест, на который я опирался, скользит, и я лечу наземь в самый момент выстрела. Пока, шатаясь, поднимаюсь на ноги, слышу, крик Рут:
– Нет, нет, нет!
Белое существо вновь в своей лодке, а Рут отошла еще дальше, теперь она схватилась за локоть. По локтю струится кровь.
– Остановитесь, Дон! Они вовсе вам не угрожают!
– О, Боже! Перестаньте валять дурака. Я не смогу вам помочь, если вы не отойдете от них подальше.
Никакого ответа. Все застыли. Ни звука, только гул реактивного самолета, невидимого в вышине. Три белые фигуры на фоне потемневшего залива неуверенно переминаются, и у меня растет ощущение, будто на мне сфокусировались радарные тарелки. В сознании наконец внятно прозвучало слово: «Инопланетяне».
Представители внеземного разума. Что же теперь делать, срочно звонить президенту? Единолично захватить под угрозой своего почти игрушечного револьвера? Ведь я совсем один в этой глуши с никуда не годной ногой, с моими одурманенными транквилизаторами мозгами.
– П-п-ож-луу-ста, – опять зажужжала машина. – Ка-ку-у-у-ю по-ом…
– Наш самолет разбился, – каким-то нереально четким голосом объясняет Рут и указывает направление на залив. Моя… мой ребенок там. Пожалуйста, отвезите нас к ним на своей лодке.
Бог ты мой. Пока Рут умоляла их жестами, я успеваю рассмотреть предмет, который она сжимает в своей раненой руке. Это было что-то металлическое, блестящее, наподобие головки распределительного клапана. Откуда.,.?
Стоп. Сегодня утром, когда Рут задержалась внизу у реки, она вполне могла там подобрать эту штуковину. Видать, забыли свою деталь. Или обронили. Вот Рут ее и прятала, а мне ни словом не обмолвилась. Это объясняет, почему Рут все время наведывалась в заросли – проверяла, на месте ли. И ждала. Теперь владельцы вернулись и приперли ее к стенке. Им нужна эта вещь. А Рут пытается с ними торговаться.
– Через залив. – Она снова указывает, куда им следует плыть. – Возьмите нас. Меня и его.
Черные лица-диски поворачиваются в мою сторону, слепо и страшно. Впоследствии, возможно, я захочу поблагодарить Рут. Но не сейчас.
– Бросьте ваше оружие, Дон. Они отвезут нас к самолету, – говорит она ослабевшим голосом.
– Как бы не так. А вы-то сами – кто вы такая? Что вы здесь делаете?
– Какое это имеет значение? Он боится, – кричит она инопланетянам. – Вы можете понять?
Она такая же чужая, как и они, эти еле различимые в сумерках существа. Они принялись что-то обсуждать и заспорили. Из их аппарата снова доносится стон.
– Сс-сту-ден-ты, – услыхал я. – С-ту-де-нн-ты не воо-ру-же-ны. Мы – бы… – голос на секунду стих, а потом прогудел. – Да-да-вай-те… мы… у-у-езжа-ееем.
Миролюбивые студенты, прибывшие по культурному обмену. Эдакому космическому, межзвездному. Нет, не может быть.
– Дайте мне эту штуку, Рут, немедленно.
Но она теперь идет прямо к лодке, не отрывая взгляда от залива, продолжая повторять:
