разделятся и станут прочесывать берег.
— Я надеюсь, катер монахов доплывет сюда раньше, — сказала Юна. — Если он вышел сразу после того, как я связалась с Храмом, то уже должен быть совсем рядом.
— Ну хорошо, но как нам пристать? Ни весла нет, ни…
— Эй! — донеслось со стороны поселка.
Нас несло к самой середине косо выступающего в воду причала. Перед ним торчали концы палок, воткнутых в дно, между палками тянулась веревка, украшенная клочками пестрой ткани, трепыхавшимися на ветру. От нее в воду уходили веревки потоньше.
На конце причала сидел, свесив ноги, костлявый парень в закатанных до колен штанах и косынке на голове. В одной руке он держал кривой тесак из лезвия косы, в другой шест с крюком на конце. Наверное, им рыбарь мог приподнимать участки сети между палками, чтобы проверить, есть ли улов.
— Куда претесь? — спросил парень хрипло.
— Знаменитое рыбарское гостеприимство, — пробормотал Чак. — И знаменитые рыбарские кривые ножи для потрошения вьюнов… Которыми также очень сподручно потрошить человеческое брюхо.
— У нас заглох двигатель, — громко сказал я. — Помоги причалить.
— Помоочь… — протянул он. — С чего мне помогать?
— Иначе баркас сломает палки и порвет твою сеть, — пояснил я.
Рыбарь кивнул:
— Точно, отдадите мне свою скорлупу за это. И свою шлюху.
— Шлюху? — холодно повторила Юна Гало и огляделась. — Я не вижу тут ни твоей матери, ни сестры. Кого ты имеешь в виду?
Рыбарь сплюнул в воду. Перехватив поудобнее тесак, положил шест и подобрал ноги, готовый вскочить. Мы были уже совсем близко — еще немного, и широкий нос посудины начнет сминать сети. Я быстро огляделся. Людей вокруг много, но рядом никого, ближе всех женщина с бельем, слишком занятая стиркой, чтобы обращать на нас внимание, и мужчина в кресле-качалке… но он вроде заснул. Еще дети ползают, но они совсем маленькие.
Парень наблюдал, как мы плывем мимо причала. Настил с бортом разделяли всего пара метров. И лишь немногим больше оставалось теперь между носом баркаса и сетями.
— Не вздумай совать ему золотой, — тихо сказал мне Чак. — Слишком круто для этого места. Он позовет соседей, и они прирежут нас, просто чтоб посмотреть, нет ли у нас еще денег.
Рыбарь пружинисто вскочил. Я подхватил с палубы трубу, отошел немного назад и с разбега прыгнул через ограждение.
Глава 17
— Ну вот, трубу ты сломал. — Карлик склонился над лежащим навзничь рыбарем, на лбу которого вспухла большая шишка, а редкие грязные волосы, торчащие из-под косынки, потемнели от крови.
— И черт с ней, — пробормотал я, оглядываясь.
— Кто с ней? — не понял он. — Что это ты сейчас сказал? Черт — это что за мутафаг такой?
После короткой драки с рыбарем, закончившейся подсечкой и двумя ударами подзорной трубой, я при помощи шеста с крюком притянул баркас к причалу. Чак, прыгнувший за мной, привязал к ограждению канат, после этого Юна Гало перешла на причал, оглядела рыбаря и сказала:
— Надо его связать. А лучше сразу в воду сбросить.
Рыбарь застонал, не открывая глаз. Наклонившись, Юна сдернула с него косынку, скомкала и запихнула ему в рот. Семейство рыбарей по-прежнему не обращало на нас внимания. Или делало вид, что ничего не замечает.
Мы связали парня веревкой, найденной у стены сарайчика в начале причала. Внутри на козлах стояла легкая плоскодонка, там пахло смолой и свежими опилками.
Тесак для Чака оказался великоват, и я забрал его себе, хотя толком орудовать этой штукой без тренировки не смог бы: рукоять торчала под углом к изогнутому клинку, заточенному только с одной стороны, бить им следовало скорее как серпом, но для серпа он был слишком длинным.
Стемнело; тускло светились окна хибар, скрипели доски под ногами рыбарей, внизу гулко плескалась вода. Колесо обозрения высилось над поселком, окруженное неровным кольцом огней.
— Ктонибудь из вас бывал здесь раньше? — тихо спросил я, когда, обойдя сарай, мы оказались в начале целого лабиринта настилов, мостков, домиков и проток между ними.
Юна покачала головой, а Чак ответил:
— Да я везде бывал, человече. И у рыбарей тоже, а как же. К нему надо идти, — он уверенно показал на колесо, — а дальше влево взять, так и попадем на берег.
Мы миновали несколько домов. Люди вокруг не обращали на нас особого внимания. Когда перешли очередной мосток, Юна сказала:
— Надо купить лодку.
— Зачем? — удивился Чак.
— Навстречу монахам поплывем.
— У нас же только золотые, — напомнил я. — А он говорит, их тут нельзя показывать.
— В кошеле Луки есть несколько мелких монет.
— Так почему ты раньше не сказала? — удивился я. — Мы могли бы просто заплатить этому малому, чтобы помог причалить, и мне бы не пришлось…
— Он назвал меня шлюхой!
— Ну так и что? — вмешался Чак. — А так он выпутаться может, веревка-то совсем гнилая, или его найдет кто-нибудь, развяжет — что тогда?
— Вам надо было сбросить его в воду, а не связывать, — отрезала Юна и отвернулась.
Я сказал карлику:
— Лодка — это хорошая идея, но нам оружие еще нужно. Мы даже не знаем, стреляет ли пистолет. Где здесь можно стволы раздобыть?
— Лавки в нижней части колеса есть. Одну, кажется, люберецкие кормильцы держат, скорее всего меняют там свои продукты на рыбу у местных. В другой, наверно, мелочовкой всякой торгуют. Да и оружие там должно быть. Только серьезных стволов тут не ищи, это бедное место, в лавках всякая дрянь.
— Нам бы сейчас все что угодно пригодилось. Успеем подняться туда до того, как сюда приплывут медведковские?
Карлик, оглянувшись, подергал серьгу в ухе.
— Да мутант его знает, человече! По всему, должны успеть, бандюки все же далековато были. Но, ползуна вам всем в глотку, не нравится мне это место! Не глядите, что здесь покойно так, по-вечернему, расслабленно, тихо и на нас вроде не смотрит никто. Рыбари на всю восточную Московию известны. Лиходеи они и душегубы. Думаете, только вьюнов ловят да торгуют ими? Нет, они и набеги устраивают в сезон дождей… Всем скопом на лодочки свои садятся да вдоль берега плывут, как поселок какой увидят — наскакивают ночью, всех вырезают, добро забирают. Короче, тревожно мне тут.
— Мне тоже здесь не нравится, но нам нужно оружие. И потом, ты знаешь, что впереди? Кто там по берегам может ночью шастать?
— Это да, — согласился Чак. — Без оружия ночью в Москве нельзя. И в лодке опасно, и пехом.
Из окон домов лился свет, отблески его дрожали на волнах. Мы отошли далеко от места, где остался баркас, теперь колесо высилось прямо над нами.
Доска у меня под ногой с треском проломилась, ступня попала в прореху, и я едва не упал.
— Ты поосторожней, человече, — проворчал карлик. — В воде вьюнов полно. У них зубы как иголки такие, да еще и ядовитые. Если вцепится в тебя, а потом его отдерешь, зубы в мясе останутся, и надо побыстрее их вытаскивать, а то распухнешь весь и помрешь совсем.
Я успел поспать, пока течение волокло баркас к поселку, и чувствовал себя гораздо лучше. Вот только есть хотелось все сильнее. Будто прочитав мои мысли, Юна сказала:
