Знала это и она. Та, что сидела на черепахе и чмокала бледными губами.
- Сына не отдам, поняла? – сказал негромко Олег. И на всякий случай прибавил: - Дура.
Та смотрела не мигая.
Две автомобильные фары на худеньком крысином теле. Круглая акулья пасть.
Ждала.
- Папа…Ты его тоже видишь?
Олег стиснул зубы. Только бы Санька не вздумал прыгать на пол…
- Вижу. Только это не он, а она. Когда я был таким же, как ты, она и ко мне приходила.
– И к тебе? К тебе тоже? Значит, я не сумасшедший? – удивленный и обрадованный Санька приподнялся и тут же осекся, увидев кровь. - Я ее не звал. Я не… Я не хотееел…
Даже парализованный, Олег ощущал дрожь, сотрясающую маленькое тело. Мог видеть Санькин страх, струящийся по воздуху широкими лентами серпантина. И Бабайку, перебирающую лапами в предвкушении.
Мог видеть. И только.
- Не реви, слышишь? Чего ее бояться? Так, жаба какая-то лупоглазая… Не реви!
Слов не хватало. Слов, которых всегда так много на встречах и презентациях, которые льются рекой на банкетах и юбилеях и обесцениваются не хуже бумажных рублей…Слов пустых, громких и таких нелепых сейчас, когда жизненно важно было заболтать свою беспомощность и детский ужас.
- Помнишь мультик «Корпорация монстров»? Ты в детстве любил смотреть. Там еще смешной такой чудик был. Одноглазый. Разве она не похожа?
- Ва-вазовски? – ленты страха свернулись спиралью, и Санька уже больше из обиды оторвался от подушки. – Какая же она Вазовски?.. Она же нас когтями!..
- А за это она еще свое получит. Я ей голову оторву и в задницу засуну.
Санька недоверчиво охнул, но и страх растворился, не достигнув разинутой пасти.
- Так она же… не вместится.
- Запихаем, - с веселой злостью ответил Олег, наблюдая, как недовольно клацает Бабайка зубами, пытаясь выловить из воздуха хоть что-то пригодное для еды. Прыжок к дивану, еще один удар когтистой лапой – и Олег, как пацан, показал язык: съела?
- А ты ее не боишься? Совсем?
Олег проследил за Санькиным взглядом и увидел тоненькую оранжевую ниточку, зависшую между ним и черепахой. Бабайка тут же вытянула губы трубочкой, медленно, как спагеттину, втянула нитку и облизнулась.
- Боюсь. Только не за себя. За тебя, за маму.
- А тогда? Когда был таким, как я? – Санька вытер глаза и постарался лечь так, чтобы видеть только отца.
- Боялся…Не то слово.
- А как же ты ее победил?
- Да никак. К бабушке меня тогда отправили на все каникулы. Вернулся – и никакой Бабайки. Ушла, наверное, к другому.
- А может, и мы тогда – к бабушке?
- Да уж, кому бабушка, а кому теща, - Олег нервно хохотнул. И посерьезнел: – Давай-ка сами как- нибудь. Только из меня помощник, видишь, никакой.
Санька задумался, снова глянул поверх отцовской головы и несмело предложил:
- Смех…
- Что смех?
- Монстрам из мультика смех не нравился. Он им электричество выключал. Только они же добрые были...
Бабайка подняла длинный коготь и многозначительно ковырнула в зубах.
- А еще я по носу умею бить. Если у нее есть нос.
Голос прозвучал так решительно, что Олег даже закашлялся от неожиданности, а Бабайка утробно булькнула.
- Умеешь? Откуда?
- Никита сказал однажды, что мы должны научиться себя защищать. И кааак врежет мне! А я ему. Мы потом помирились, конечно. Только ты маме не говори.
- Не буду, - Олег представил собственного сына, заляпанного кровью, потом жену с тещей в обмороке – и тряхнул головой. Немыслимо! – А тебе больно не было?
- Немного было. Но больше обидно. Он же друг, а друг так поступать не может. А у тебя был друг? Тогда, когда ты был, как я? Он тебя бил по носу?
Слушая горячий шепоток сына, Олег ловил себя на мысли, что, если бы не вот эта лысая мерзость, уже изодравшая в нетерпении черепаху, он, пожалуй, был бы счастлив по-настоящему.
- Был друг. Севка. Мы играли в мушкетеров. А еще в Чапаева. Знаешь, кто такой Чапай? Красный командир. Он ездил на коне в бурке и рубал всех шашкой.
- Ух ты! А что такое бурка? И шашка?
- Бурка – это… Да черт ее знает, что это. Я тебе лучше покажу потом. А шашка вроде сабли. Только у нас сабель не было, и мы палками сражались.
- Вот так? Как джедаи? – Санька вскочил и принялся махать руками, изображая удары световым мечом. – Вьею, вьею… Получай, Палпатин!
В ту же минуту Бабайка шарахнулась в сторону и, вновь перевернув многострадальную черепаху, исчезла где-то под диваном.
- Она меня испугалась? – «доблестный джедай» бухнулся на колени, оторопело глядя на отца. Но любопытство пересилило, и он снова вытянул шею: - Куда она делась? Я гляну?
- Давай.
Санька осторожно перекинул ногу через отца, чтобы спуститься. Забуксовал, запутавшись в одеяле, глянул беспомощно - Олег, улыбаясь, поддержал сына за руку.
И, только увидев его круглые от изумления глаза, понял, что паралич прошел.
За окном чуть брезжило, когда Олег вернулся в свою комнату.
- Соскучился? – даже во сне Люська была злая и принципиальная. – Алкаш.
- Ага, - довольно согласился Олег и натянул одеяло до подбородка. – Кстати, наш сын умеет бить по носу.
- Чего?
- А еще я рассказал ему, что такое бурка и шашка.
- Что за пьяный бред?!
- Спокойной ночи, - Олег чмокнул жену в плечо и повернулся на правый бок. А затем, сладко зевнув, слепил из пальцев замысловатую фигу и свесил руку.
Где-то на далёком полюсе...
Сибирякову.
Ночь гремела, стуча о торосы одинокими льдинами, не замечая, не желая замечать голодных снеговиков. Плотными шеренгами, плечом к плечу, стояли они на самом краю полюса и вглядывались в темноту. Слабые плакали, и слезы белым горохом застывали на снежных животах. Сильные косились на
