– Угу, – ответил Вася и посмотрел на маму.
Папа был страшно счастлив и горд собой.
На следующее утро он опять приготовил Васе омлет и через день тоже. Вася уже не будил маму и тихо выбрасывал все в мусорку.
– Мама, скажи папе, чтобы он больше не мучил ни меня, ни себя, – попросил маму Вася. – Я думал, у нас яйца закончатся, но папа новую упаковку купил.
– Хорошо, скажу, – пообещала мама.
Маме папины кулинарные подвиги уже тоже надоели – она каждое утро мыла посуду после завтрака. Это она еще не видела, как папа готовит.
Он никак не может понять, что венчик для сбивания яиц не помещается в ковшик для компота. А догадаться, что яйца можно взбить вилкой, как делает мама, тоже не может. Сковородку он накрывает то самой большой, то самой маленькой крышкой. А еще я стала доставать до рычажков на плите, о чем папа не знает, и включаю плиту на полную мощность. Поэтому омлет снизу всегда подгорает.
Папа, как мне кажется, никогда не спит и всегда готов со мной поиграть. Даже ночью. Стоит мне только его позвать, как он тут же вскакивает и кидается к моей кровати. Вот маму вообще не дозваться. Она, конечно, меня слышит, но делает вид, что крепко спит. Но я-то видела, что она открыла глаза, посмотрела на меня и притворилась спящей. Она поднимается ночью, если только я засуну ногу между прутьями кроватки так, что не смогу вытащить.
С папой интереснее играть. Только он ляжет, как я опять его зову. И папа подскакивает и подходит. А если я сижу в кроватке, то он сразу берет меня на руки, носит по квартире и поет песни. Я уже большая, и мне на руках не очень удобно – ноги свисают и голова. Но я не ною, потому что мне нравится, как папа поет. Один раз ночью я даже считала, сколько раз он может подскочить и как быстро. Мне кажется, он чемпион по вставанию к ребенку: раз двадцать за ночь подходил. Потом я сбилась со счета и захотела спать. К тому же в это время уже встала мама, а это означало, что мне лучше уснуть.
Правда, я так и не могу понять, как мама может спать, когда рядом с ней все время кто-то, то есть папа, подскакивает, включает и выключает ночник, бегает кругами, стучит ящиком тумбочки, поет, бьется о мебель и ругается. Папа еще удивляется, почему я не засыпаю быстро. Попробуй тут усни.
Но самое ужасное, когда папа меня будит. Я ведь живой человек, и мне снятся всякие сны, и я во сне тоже иногда разговариваю, то есть издаю звуки. Это совсем не значит, что я хочу пить или мне жарко. Но папа встает и начинает меня поить, менять памперс, укрывать, переворачивать. Тут я, конечно, просыпаюсь. Но совсем не потому, что мне так хотелось, а потому, что меня папа разбудил своим тисканьем.
Иногда я все-таки сплю всю ночь, потому что папу тоже жалко. Я смотрела мультик про Смешариков, и там у кролика условный рефлекс – если хлопнуть в ладоши, то он тут же засыпает. У папы такой же рефлекс на диван. Он когда на него садится, то даже сидя может уснуть. Только делает он это, когда все остальные не спят. Вася играет в своих солдатиков – у него сражение, мама начинает елозить по полу тряпкой прямо в той комнате, где спит папа. А я забираю у него свой любимый плед, которым он укрывается. Да, еще я стала дотягиваться до выключателей и все время хожу то включаю, то выключаю свет. Поэтому бедный папа лежит, скрючившись, закрыв от света глаза рукой, а уши – книжкой. Мама заканчивает мыть пол и начинает разбирать книги, как будто другого времени нет. Я хочу посмотреть мультики по телевизору, а Вася – поиграть на компьютере, поэтому мы все собираемся вокруг спящего папы и разговариваем шепотом.
– Тихо, папа спит! – шипит на Васю мама.
– Я знаю! – отвечает он. – Я ему не мешаю! Это ты ему мешаешь!
Я не умею говорить шепотом, поэтому пою песенку.
– Сима, тихо! – говорят мне Вася с мамой.
– Вася, ты уроки сделал? – опять пристает к брату мама.
– Да, мне чуть-чуть осталось!
– А музыка?
– Мама! – не выдерживает Вася. – Я все помню!
– Не кричи, папа спит! – кричит мама.
Папа уже, конечно, не спит.
С каждым днем мне с родителями становится все интереснее. Папа со мной никогда не спорит. Я хлопаю ресницами, надуваю губы, и все – он становится пластилиновый.
Вот недавно он опять запретил мне подходить к компьютеру. Я всего лишь два раза крикнула, и все – разрешил. Еще ему нравится со мной рисовать. Каждое утро он сажает меня на колени, берет в руки офицерскую линейку и обводит кружочки и квадратики. Я ему подаю карандаши. Мне кажется, папе это рисование для успокоения нервов нужно больше, чем мне.
А Вася стал на меня все сваливать.
– Кто это разлил? – спрашивает мама, глядя на лужу от сока на полу.
– Сима, – отвечает Вася, хотя это он разлил сок.
– А кто помял тетрадь по русскому?
– Тоже Сима, она ее в рот запихнула, – не моргнув глазом отвечает Вася.
Один раз такое действительно было, но только один раз, потому что тетрадь оказалась невкусная.
Маме сейчас совсем не до меня, она занята Васей. Брат так сильно перенапрягся в школе, что у него начался нервный тик. Мама сначала думала, что это у него из-за длинных волос – ей нравятся длинные волосы у детей, и Васю она не стрижет. Меня она тоже не стрижет, потому что мечтает заплетать мне косички. Поэтому я хожу заросшая, лицо залеплено волосами, челка лезет в глаза, а мама бегает за мной с расческами и заколками, которые я все равно срываю. Мама с горя даже стала себе делать хвостик с моей красной резинкой с лошадкой.
Так вот мама называет Васю блохастым пони и лечит всем, чем только можно. Но Вася все равно трясет головой. А я за ним начала повторять, потому что все за ним повторяю. И мы теперь оба трясем головами. Из-за этого у мамы начался нервный тик на правом глазу, а у папы, который все это наблюдал, – межреберная невралгия.
Мама ужасно нервничает.
– Вася, пожалуйста, делай скидку! – просит она, когда забывает, что обещала Васе заполнить анкету для родителей, помочь подготовить доклад, написать сочинение и дать деньги на экскурсию.
– На что? На возраст? – шутит Вася.
Мама у нас не всегда понимает юмор, иногда она сразу обижается и начинает плакать, как и в этот раз.
– Я что, старая? – спрашивает мама папу.
Папа благоразумно молчит, как всегда, когда мама задает дурацкие вопросы.
– Мам, ну согласись, что уже не девочка, – отвечает Вася, пытаясь исправить ситуацию новой шуткой.
Мама опять заливается слезами.
– Мама, ты еще две недели назад обещала сходить со мной в магазин и дать денег на пирожки. Я живу на свои. У меня уже копилка тощая стала, – говорит Вася.
– Какие у тебя еще ко мне претензии? – интересуется мама.
– Большие, – вздыхает Вася.
– Огласите весь список, пожалуйста, – пытается весело сказать мама, хотя глаза у нее на мокром месте.
– Так с ходу я не могу сформулировать, – отзывается Вася, и мама заливается слезами.
– Ничего, – гладит ее по голове Вася. – Больше поплачешь, меньше пописаешь.
Вообще-то это бабушкино выражение, но Вася его, оказывается, запомнил. Правда, лучше бы он промолчал, потому что у мамы теперь не только дергается глаз, она еще и заикаться начала.
Когда у мамы депрессия, ну ей просто грустно, она принимается обустраивать дом. Папа этого очень боится – он вообще боится любых изменений. И маму в такие моменты тоже побаивается.
Это было, когда я только родилась. Папа проснулся и увидел, что мамы рядом нет. В комнате у Васи ее тоже не было. Он нашел маму на кухне, где она сидела на стуле с ножницами в руках. Горела только
