пластинки.
Справа и слева защелкали прожекторы, включаясь. Я зажмурился от яркого света. Круги света вспыхивали передо мной, один за другим, складываясь в полосу света. От меня — и до крыльца часовни.
Я шел вперед, не сбавляя шага.
Силуэт в окне часовни сдвинулся. Теперь ствол винтовки нацелился точно на меня…
На миг мне захотелось все это бросить, и бегом рвануть назад. Сначала вбок, прочь с освещенного пути. А потом назад, обратно за ряд ларьков, который укроет от выстрелов. До него еще не так далеко. Еще не поздно развернуться…
Но ничего такого я не сделал.
Шел вперед, и ствол винтовки глядел точно на меня. На груди вспыхнуло маленькое красное пятнышко, я сглотнул, сбился с шага…
Но выстрела не было.
Я снова двинулся вперед, а тело все быстрее деревенело. Как чужое. Наркотик действовал все сильнее.
А вот нюх словно улучшился. Ночной воздух нес свежесть — просто одуряющую… Накатило дикое желание — жить. Просто жить! Послать это все к черту, и убежать отсюда! Чтобы и дальше наслаждаться этим воздухом, и гори оно все синим пламенем…
— Прием, прием, — ожил крошечный наушник в моем ухе. Снова полковник. — Еще не поздно. Слышите? На три-четыре ныряете в сторону! А мои ребята качнут прожекторами в стороны, чтобы он растерялся… Падаете на землю, и зигзагом обратно! Кивните, если согласны.
Но я не кивнул. Просто шел вперед. Шаг за шагом. Все ближе к часовне…
До трупа Андрея уже совсем близко. Еще шаг…
И черный силуэт в окне дернул головой:
— Константин Сергеич! — донесся до меня голос Стаса. И черт его знает, чего в этом голосе было больше: напряжения, удивления или шутливой неловкости. — Я вижу, и тяжелая артиллерия подтянулась… Неужели и вы будете убеждать меня, что это все не игра? Что это все — по-настоящему и всерьез?
Свет прожекторов за моей спиной погас, остался только один луч. Держал меня в центре ослепительного круга света, словно актера на сцене.
Я почти увидел, как это выглядит со стороны: человек в футболке и шортах, в домашних шлепанцах, — ночью, поздней осенью, посреди парка, оцепленного спецназом в два кольца…
Я усмехнулся и качнул головой:
— Нет. Конечно же, не буду.
— Хм…
Кажется, я его заинтриговал.
Шаг вперед. И еще один. И еще…
— Но… Константин Сергеич, мне все же придется попросить вас остановиться. Как минимум! — голос Стаса стал жестче.
Я не возражал. Остановился.
Наркотики действовали все сильнее. Я уже не чувствовал холода, вообще не чувствовал своей кожи. Тело — ватная кукла, с трудом поддающаяся на попытки двигаться.
— Константин Сергеич, боюсь, мне придется продырявить вашу аватарку… Если вы не против, сделайте ровно два шага вперед. Так у нас будет на лембедку больше. Со своей стороны обещаю, что даже если вы на фул-контакте, ничего не почувствуете. Винторезка высший класс. Пробью вашу аватарку точно в глаз, даже шкурки не попорчу.
Если бы это была аватарка, я бы, может быть, еще и подумал.
К сожалению, это была не аватарка.
Поэтому никаких двух шагов вперед я, конечно же, не сделал. Вместо этого я медленно — очень медленно — сунул руку в карман и достал увесистый, скользкий от смазки стальной коробок.
— Может быть, это продлит минуты моей несчастной аватарки?
Медленно поднял руку с коробком. Повыше. Удерживая его кончиками двух пальцев, выставляя на обозрение. Пусть хорошенько рассмотрит.
— А… — начал Стас, но так и не договорил.
Видно, не мог поверить, что я несу ему это.
Я повернул коробок боком, чтобы в разрезе обоймы показался латунный бочок верхнего патрона.
— Настоящие… — только и пробормотал Стас.
— Недосмотр, Стасик, — почти ласково сказал я. — Должен был забрать у того снайпера запасную обойму. Как же так? И это называется — профессиональная работа? Ай-яй-яй…
— Но… Но я же его обыскал… Не было у него, вроде…
— Вылетела. Надо было внимательно слушать, не упало ли что. И осмотреть место вокруг.
— Но… Черт! — Стас в темноте усмехался. — Отлетела… Специально сделали, чтобы отлетела? Но совсем недалеко… Ч-черт…
Я слушал очень внимательно.
Чего в его голосе больше? Подозрительности — или чувства вины?
Поверил?..
Начинает оправдываться?
— Всего-то на пять метров и отлетела, — сказал я и потихоньку шагнул вперед. — Ай-яй-яй.
Стас раздраженно фыркнул.
А я сделал еще один шаг. И еще…
До крыльца уже каких-то пара шагов. Темный проем посреди стены, ярко освещенной прожектором.
Я шагнул на порог — и тут же…
— Стойте! — резко бросил Стас.
Я остановился. А он, словно извиняясь, заговорил мягче:
— Стойте, Константин Сергеевич… Положите обойму на пол.
Я наклонился, и еще чуть-чуть сдвинулся вперед. Положил обойму.
Прожектор снаружи наконец-то потух. Отсветы оттуда перестали слепить, и я смог оглядеться.
Свет свечей в уголке. Отблески на стенах, тусклое свечение образов… и ствол винтовки. Куда ближе, и снова смотрит мне прямо в живот.
— Теперь пасуйте мне, — распорядился Стас.
Я тихонько пнул магазин, чтобы он заскользил к его ногам. Сам оглядывался по сторонам.
Мальчишка на стене, словно распятый на веревках… Увидев меня, замычал, дернулся. Глаза — дикие, почти и не человеческие уже…
— А это сдача.
Стас пнул что-то мне навстречу. С тихим звяканьем это заскользило ко мне. Распалось на части.
Две пары наручников. У охранников вира-клуба были?
— Сначала на ноги… — командовал Стас. — Вот так, да… Теперь на руки…
Усмехаясь, я подчинился. Да и как тут без усмешки? Когда сам пришел, а теперь сам себя заковываешь в наручники… отдаваясь на милость цензора.
Цензора, который уверен, что это игра.
Впрочем, на это и вся надежда…
Стас очень внимательно смотрел на меня, но я честно сковал себя по лодыжкам. Потом по запястьям.
— А теперь садитесь.
Я сел на пол, по-турецки скрестив ноги. Поглядел на Стас. Усмехнулся.
— Вы тоже присаживайтесь, Стас…
