Иван Тропов
Цензор II: сейва не будет
— Ты окружен! Сдавайся!
Медленно, стараясь не ступать в кровь, я шагнул назад.
— Ты окружен! — ревел мегафон.
Звук без препятствий раскатывался по парку. Его разбили совсем недавно. Деревьев еще нет, лишь газоны и широкие дорожки…
Но здесь не так громко, — газетный ларек прикрыл от грохота.
— Сдавайся! Тебе не уйти! Сдавайся…
Я сделал еще шаг назад.
Спецназовец валялся на асфальте изломанной куклой.
На шее сбоку длинный разрез. Глубокий, но не смертельный. Это был первый удар. Всего лишь начало…
Выдавленные глаза уставились в небо кровавыми дырками. Обе щеки распороты до ушей, нижняя челюсть отвалилась к самой ключице, открыв оба ряда зубов. Вывалившийся язык, темный зев глотки…
Из-под тела расползлась огромная лужа крови, ручейками разбежалась по неровному асфальту. Форменная серая рубашка стала черной и тяжелой от крови — на руках. А на груди и не разобрать, где рубашка, где тело… Там клочья ткани мешались с лоскутьями кожи и мяса. В двух местах белеют ребра… Его не просто кололи, а шинковали. Кусок колотого фарша с костями…
И уж поверьте мне, он еще дышал, когда его рубили. Уж
— Сдавайся! Ты окружен! Это уже не игра! — ревел мегафон по ту сторону ларька. — Это уже не игра! Это реал! Слышишь, ублюдок?! Это уже не игра, мразь! Сдавайся!
Хуже всего, что этот парень с мегафоном не врет. Черт бы его побрал, но это правда не игра…
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Звук мегафона продирался в голову, путая мысли. Я зажал уши кулаками.
Что делать… Что же делать-то теперь…
— Это уже не игра!.. Не игра!.. — пробивалось даже сквозь кулаки.
Господи, как же это случилось-то?!
Когда это началось? Где я сделал ошибку?..
…Начинался день спокойно, ничто не предвещало проблем. Ну, почти. Было у меня нехорошее предчувствие… Только я старался не замечать его.
День как день. Рутинные дела, мелкие проблемы…
К тем проблемам, что покрупнее, я добрался уже после обеда.
Надо было делать выбор. Я оттягивал решение, но больше тянуть некуда. Все сроки вышли.
Два личных дела были открыты у меня на экране, и два человека сидели перед моим столом.
Человека… Настоящих цензора!
Профессиональные потрошители игр. Выпотрошат и всех персонажей игры, до которых дотянутся, — и кошельки разработчиков и прокатчиков этой игры, если кровожадностей там окажется слишком много.
Ух каких зверей воспитал! Любо-дорого поглядеть. Краса и гордость Агентства по борьбе с пропагандой насилия и жестокости. Лучшие из моих игровых цензоров.
Вот только место директора в открывающемся новосибирском филиале — всего одно.
По левую руку — Андрей. По правую — Стас. И оба чертовски хороши.
Пока сидят на стульях, в своих аккуратных черных костюмчиках, скромненько потупив глаза, сложив ручки на коленях, — ну просто пай-мальчики. Маменькины сынки, которые мухи не обидят. Вид словно бы задумчивый, отстраненный…
Пока не наткнешься на их взгляд. Ох какой огонек горит в глубине их глаз…
Люблю, когда ребята работают с огоньком. Но вот сейчас именно этот-то огонек, если честно, меня и беспокоил.
У Андрея статистика замечательная, и все-таки чуть хуже, — если сравнивать со Стасом. У того — просто потрясающая. Не уверен, что я сам бы так смог. Выжимать столько лембед из таких не кровожадных, в общем-то, игр… Не знаю, не знаю. Просматривал я демки его прохождений. У Стаса просто чудовищное внимание к мелочам. И еще он на лету просчитывает ситуацию на много ходов вперед — словно между ушей у него не человеческий мозг, а вычислительный блок японского центра метеорологии.
Если есть хоть малейший шанс — Стас его заметит. И выжмет до последней капли в свою пользу.
Горит, горит у него огонек в глазах…
Вот только не
Я вздохнул и покосился на монитор. На ту половинку, где личное дело Стаса. Пробежал глазами заключение нашего главного психолога. В который уже раз… Неприятное заключение, прямо скажем, — если психолог ничего не напутал. Н-да…
Но как играет! Как игры заваливает!
Андрей и Стас скромно пялились себе в колени, изредка косясь на меня самым краешком глаз.
Да, пора что-то решать.
Я крутил колесико мышки, пытаясь подтолкнуть свою мысль едва слышными щелчками.
— А вы уверены, уважаемые коллеги, что сможете все бросить здесь, и на несколько лет перебраться в Новосибирск? — попытал я последний шанс.
Последнюю возможность избежать решения по существу…
— Совершенно, — кивнул Андрей.
— Никаких проблем, — сказал Стас.
Облегчать мне задачу никто не собирался…
Я вздохнул.
А может быть, дет-матч между ними устроить? Или заставить пройти одну и ту же игрушку — и сравнить, кто наберет больше лембед?
Да только и так ясно, кто. Стас. Девять против одного.
На столе ожил интерком:
— Константин Сергеевич, — защебетала Лидочка из приемной. — Пришла Ксюша. Из пятого отдела…
А-а… Девочка Само Зло.
Она же Гроза Хромых Собачек. Все, хватит ей на проверке детских игрушек сидеть. Пора серьезными делами заняться. Но перед этим предстоит пройти урок. Жестокий — но необходимый.
— Скажи, что пока занят, — сказал я и перебросил интерком на другой канал. На наш психологический отдел. — Семен? Готовы? Тогда начинайте…
Я отключил интерком и посмотрел на моих ребяток.
— Вот что, мои милые. Идите-ка работать.
Ребятки не выдержали. Две пары глаз уставились на меня — прямо и требовательно, в упор. Что решил-то?
— Идите, идите… — сказал я, покручивая колесико мышки.
Вывел на экран вид с камеры, установленной в приемной. Включил звук. Вот она, наша Девочка Само Зло. В кожаном жакете и в кепочке, откровенно смахивающей на нацистскую фуражку. Любит эпатировать.
Но сейчас она сама — хромая собачка в паутине чужой игры. Довольно жесткой игры, надо признать. Можно даже сказать, жестокой. Но это необходимо.
Сделаем-ка ее лицо покрупнее, вот так…
