На нескольких мониторах вспыхнули картинки: вид парка, с разных сторон. Ночь, но на мониторах все видно, как на ладони. Будто днем. Все-все видно, каждую травинку, каждый кустик. Только цвета странные, и небо — черное-черное. Вид с камер, работающих в инфракрасном режиме?
Все камеры нацелены на часовенку. Свежий деревянный сруб с крылечком, на самом верху купол из гнутых листов стали, словно бутон из стальных лепестков. Инфракрасные прожекторы отражались в них, как солнце в позолоте.
Стены часовни потемнее, а окна совсем черные…
— Он точно там? — спросил полковник.
— Да, — отозвались динамики. — В тепловизор был виден его след на земле. Он дошел до часовни, и из нее не выходил. Правда, след был странный…
— Что значит — странный? Выражайтесь яснее!
— Будто он волок что-то теплое…
Меня взяли за руку, я оглянулся.
Из полумрака на меня глядел Семен. Уже здесь. А вон и Андрей… Тоже примчался помогать, когда узнал, что случилось.
— Константин Сергеич, — зашептал Андрей. — Ну хоть вы ему скажите, что штурмовать нельзя…
Я уже и сам увидел то, чего опасался больше всего.
На мониторах. Сразу не рассмотрел, а теперь, когда глаза привыкли к странным цветам…
В траве, метрах в тридцати от стены сруба, вжимался в землю человек. А вон еще один… И еще…
Трое. Ползут к часовне.
К часовне, в которой засел Стас…
— Второй, третий! — рявкнул полковник в гарнитуру. — Быстрее на дистанцию! Первый уже ждет.
— Стойте! — позвал я. — Прекратите штурм.
Люди, кружившие вокруг полковника как мухи, шептавшиеся тихонько-тихонько и старавшиеся лишний раз не зашуршать одеждой, — замерли. Десяток пар глаз уставились на меня.
Полковник очень медленно обернулся.
— Эт-то еще кто такой?.. — процедил он, оттопырив губу. — Уберите, — распорядился он, словно речь шла о каком-то таракане, которого раздавили, а теперь неплохо бы и останки вытереть салфеткой.
И в тот же миг оказалось, что кто-то уже за моей спиной. Большой, сильный и умеющий выкручивать руки. Я чуть не взвыл, когда он до предела вывернул запястья, а потом локоть и плечо.
А полковник, как ни в чем ни бывало, развернулся обратно к мониторам, поправил гарнитуру у себя на скуле:
— Узел!
— Первый и третий вышли на позицию, — откликнулись динамики на столе. — Второй выдвигается.
— Медленно выдвигается! — рявкнул полковник. — Сколько ему еще нужно?!
Я дернулся, но руку мне держали крепко.
— Полковник! — крикнул я. — Немедленно остановите штурм! Отмените!
Полковник досадливо дернул плечом, но все-таки обернулся ко мне. Окинул взглядом с головы до ног и усмехнулся:
— Отменить? Это еще почему?
— У вас ничего не выйдет, полковник. Он перебьет ваших людей, как цыплят.
— Да ну?
— Да. Вы не понимаете, с кем имеете дело. Это не обычный парень, засевший в доме с оружием, это…
— Я знаю, что не обычный! — рявкнул полковник, прищурившись. — Обычный не выпотрошил бы два десятка человек по пути в эту часовенку! Мясник недорезанный…
— Он не мясник, — холодно сказал я. — Он цензор.
— Да хоть сам господь бог! Мои ребята возьмут его и теперь уж самого настругают мелкой окрошкой, ур-рода…
— Подождите, полковник, — я постарался говорить мягко. Спокойно. — Остановитесь. Не надо никакого штурма, дайте мне просто переговорить с ним…
— Некогда разговаривать! Светает уже. Скоро совсем светло будет. А для штурма нужна — темнота!
— Полковник, даже в темноте у вас ничего не получится. Неужели вы не видите, что он что-то задумал? Ну хотя бы вспомните, как легко он снял вашего человека из оцепления!
Я мотнул головой назад. Туда, где за стенами кафе ларек, а под ним снайпер, — лишившийся и винтовки, и жизни…
Полковник поджал губы.
— Это был
— Тем более, полковник. Разве стал бы он останавливаться в этой часовенке, когда мог совершенно спокойно уйти за ваше оцепление… если бы у него не был припасен какой-то козырь?
— Не мог! Дальше второе кольцо.
— Это ничего не меняет. Он прошел бы и через второе кольцо оцепления, и через третье, если бы оно было, и вы прекрасно это знаете! Он явно что-то задумал, и…
— Нечего тут задумывать! Некуда ему деваться, с-суке! Может, он бы и просочился в канализацию, да только нет там под часовней ничего! И местность просматривается вокруг на сотню метров — разве сами не видите? Он в капкане. В надежном капкане.
— А может быть, именно поэтому он и засел в этой часовне?
— Не понял?.. — нахмурился полковник.
— Под землей к нему не подобраться. И вокруг все на сто метров видно и простреливается… Еще раз повторяю, полковник. Перестаньте думать о нем как о маньяке или о террористе, которого окружили и загнали в угол. Он —
— А вы, собственно, кто такой?
— Это из агентства… — подсказал ему кто-то. — Директор…
— Я его шеф. Я его знаю. И знаю, на что он способен. И поверьте мне, он…
— А, тоже цензор? — поморщился полковник. Произнес это «цензор» так, словно плюнул им в меня. — Ну так сидите тихо и сливайтесь с обоями… цензор… Все что вы могли, вы уже сделали! Дир- ректор… Вон они, результаты вашей компетентности! — он ткнул пальцем на мониторы с часовней. — Так что теперь забейтесь в угол и не мешайте мне заниматься тем, что
Динамики на столе зашуршали помехами, раздался голос:
— Второй вышел на позицию. Все готовы. Жду приказа.
— Принято, — сказал полковник.
— Вы даже не подберетесь к нему! — сказал я. — Вы просто потеряете своих людей! У него снайперка!
— Да хоть две! Мои соколики не дадут ему высунуться из окон. Мигом мозги вышибут, если попробует. Ничего не сделает он своей снайперкой.
— Вы не понимаете! Он перехитрит вас, и вы только…
— Да заткните же его! — рявкнул полковник.
— Да как вы не понимаете! Ему только и нужно, чтобы…
Чья-то тяжелая рука зажала мне рот. Умело. Придерживая снизу челюсть, чтобы я вообще не мог открыть рта. И за выкрученную руку дернули назад. Я чуть не взвыл от боли.
А полковник опять пригнул дужку гарнитуры к губам:
— Соколики, вы видите этого урода?
