Вскочив с кровати, Хэнк почувствовал, как что-то извивается у него под рубашкой. Он сунул руку и наткнулся на маленькие лапки — множество маленьких лапок. Борясь с приступом тошноты, Хэнк поймал эту штуку и потянул. Она вырывалась и извивалась у него в руке, но держалась крепко. Тогда он стиснул зубы и дернул.
Тварь отцепилась, и его плечо немедленно взорвалось невообразимой болью, вынудившей Хэнка повалиться на колени. Он выронил извивающуюся тварь и схватился за горящее огнем плечо, куда словно приложили раскаленный уголек. Сквозь слезы он смутно разглядел алую многоножку как минимум восьми дюймов длиной, которая поспешно удалялась.
— Какого черта?..
Хэнк протянул руку в поисках чего-нибудь — чего угодно, — чем можно было бы ее прибить. Схватил туфлю и с силой опустил ее на насекомое. Каблук пришелся на заднюю половину многоножки и с хрустом ее раздавил. Передняя половина дернулась, начала бешено метаться, затем оторвалась и проскочила под дверь в коридор, прежде чем Хэнк успел еще раз замахнуться.
Что за черт! Боль в плече была невыносимой.
Он убрал руку и увидел на ней кровь. Немного, но этого было достаточно. Хэнк с трудом поднялся и пошел в крошечную ванную комнату. Яркая лампочка над старым пятнистым зеркалом высветила капельки пота у него на лбу.
Его трясло. Что это была за штука? Он никогда не видел ничего подобного. И каким же, черт возьми, образом она попала к нему в комнату, в его кровать?
Он развернулся и осмотрел свое плечо в зеркале. Размер укуса его удивил — всего лишь пара проколов и пятнышко выступившей крови.
Боль была такая, что он рассчитывал увидеть нечто похожее на рану от тридцать восьмого калибра.
Жжение стало утихать. Слава Богу. Он промокнул ранку туалетной бумагой. Повезло. Кровотечение уже прекратилось.
Хэнк вернулся в комнату и рассмотрел раздавленные останки насекомого. Черт! Судя по ее виду, такая штука могла водиться в каких-нибудь джунглях. На Амазонке, например.
Каким ветром ее занесло в Сан-Франциско?
Скорее всего, приползла с какого-нибудь корабля.
Хэнка передернуло, когда он заметил, что задние лапки еще подрагивают.
Он ногой отшвырнул ее в угол.
* * *
— Детектив, вам ваш обычный столик? — спросил Морис с заученной улыбкой.
Хэнк кивнул и последовал за метрдотелем «Серендигшти» к столику на двоих, который располагался на платформе, как раз возле сцены.
— Спасибо, Морис.
Пожимая метрдотелю руку, Хэнк передал ему пятерку, хотя с трудом мог себе это позволить. Затем заказал виски с водой и занялся подсчетами. Это был последний вечер, на который у него хватало денег, до тех пор пока Мандарин не начнет делиться с ним прибылью.
Он покачал головой. Все, что для этого необходимо, — деньги. Не нужно быть умным и даже привлекательным; единственное, что потребуется, — это большая куча бумажек, и все сразу же захотят с тобой познакомиться. Ты мгновенно станешь мистером Популярность.
Потягивая напиток и ожидая выхода Луанны, Хэнк опять почувствовал жжение в плече. Черт. Только не снова. Укус болел только первые полчаса, а затем плечо стало как новенькое. Но сейчас боль возвращалась и усиливалась.
Хэнк ощутил, как от места укуса распространяется жар, охватывает все тело, жжет кожу. Его бросило в пот. И неожиданно силы покинули его. Руки и ноги стали словно резиновые. Бокал выскользнул из пальцев, залив виски плиссированный перед рубашки.
Хэнк попытался встать, но ноги его не держали, а зал начал плыть и раскачиваться. Он почувствовал, что падает, и увидел надвигающийся на него затейливый узор ковра.
А затем все исчезло.
* * *
Хэнк открыл глаза и увидел женщину в белом. Он посмотрел вниз. Снова белое. Простыни. Он лежал в кровати.
— Где?..
На вид ей можно было дать около пятидесяти. Она ободряюще улыбнулась.
— Вы в больнице Святого Луки, и с вами все будет в порядке. Я сообщу доктору, что вы проснулись.
Она поспешно вышла из палаты, Хэнк проводил ее взглядом. У него кружилась голова. Последнее, что он запомнил…
Этот укус многоножки… Яд. Наверняка.
Боль притупилась, и теперь плечо просто ныло, но он по-прежнему был слаб как котенок.
В дверь вошел лысоватый мужчина с седеющими усами и приблизился к кровати. На нем был белый халат с полудюжиной ручек в нагрудном кармане, а под рукой — планшет.
— Детектив Соренсон, — сказал он, протягивая ладонь для рукопожатия, — я доктор Кренстон, а у вас на плече довольно серьезный нарыв.
— Нарыв?
— Да. Очаге инфекцией под кожей. Вам не следовало так все запускать. Инфекция может попасть в кровь, и тогда вы очень серьезно заболеете. Как давно это у вас?
Хэнк стянул больничный халат с плеча и изумленно уставился на красную шишку размером с мяч для гольфа.
— Когда я сегодня вечером надевал рубашку, его здесь не было.
Доктор Кренстон хмыкнул.
— Конечно же был. Подобные нарывы просто не могут достигать таких размеров всего за пару часов.
Сквозь слабость Хэнк ошутил вспышку злости.
— А этот смог. Примерно в семь часов меня укусило гигантское насекомое.
Кренстон разгладил усы.
— Правда? И что это было за насекомое?
— Не знаю. Я никогда раньше не видел ничего подобного.
— Ну, как бы там ни было, мы все равно вскроем его, дезинфицируем, и вы скоро будете в полном порядке.
Хэнк на это надеялся.
Обнаженный до пояса Хэнк лежал на животе, пока медсестра протирала его плечо антисептиком.
— Когда я надрежу кожу, вы почувствуете кратковременное жжение, но как только мы выпустим весь скопившийся там гной, вам сразу полегчает.
Хэнк взглянул на Кренстона и увидел в его руке скальпель. Отвернулся.
— Делайте.
Кренстон оказался прав наполовину: Хэнк действительно почувствовал жжение, но легче ему не стало.
Он услышал, как Кренстон пробормотал: «Да это прямо-таки экспонат для „Невероятной коллекции мистера Рипли“…»
Хэнку это совсем не понравилось.
— Что-то не так?
— Очень странно. Там нет гноя, только серозная жидкость.
— Что за серозная жидкость?
— Прозрачная янтарная жидкость — такая выделяется из лопнувшего волдыря от ожога. Странно, очень странно. — Кренстон прокашлялся. — Полагаю, мы оставим вас на ночь.
