ничего не знают, а все равно голосуют за… за законы, которые меня прямо касаются.
Стивен. Ммм. Твой довод был бы силен, не будь он так жалок.
Хью. Да ладно. Мы же с тобой так высоко не целим, верно? Мы же не собираемся сказать нашей сценкой слишком уж много?
Стивен. Нет.
Хью. Хотя и могли бы
Стивен. Вполне возможно, однако боюсь, что время, наш застарелый враг, снова нас победило, и мы можем сказать лишь, что карандаш моей тетушки больше, чем патио моего дядюшки.
Хью. Ого. Ничего себе, карандашик.
Стивен. Видел бы ты мою тетушку.
Заноза в заднице
Стивен. Здравствуйте, доктор.
Хью. А, входите, входите. Знаете, вы у меня сегодня последний пациент, так что, давайте попробуем закруглиться побыстрее, вы не против?
Стивен. Э… нет.
Хью. Вот и хорошо, чем я могу вам помочь?
Стивен. (
Хью. (
Стивен. Я сегодня ходил за покупками, а на другой стороне улицы, в магазине, взорвалась бомба.
Хью. Бомба? Боже милостивый!
Стивен. Да, ну и вот, а еще у одного магазина, совсем рядом со мной, вышибло витрину.
Хью. Целую витрину?
Стивен. Да, и, значит, кусок ее слету ударил меня по руке.
Хью. По руке.
Стивен. Да. И я уронил кошелку с покупками, но, к сожалению, прямо на ногу лошади, которая стояла на улице.
Хью. Лошади?
Стивен. Да. Лошади. Вы не глухой? А лошадь в это время справляла нужду, и только я наклонился за кошелкой, она как лягнет меня по другой руке.
Хью. По другой? Понятно.
Стивен. Ну, я подошел к крыльцу одного дома, присел. Да только не посмотрел, на что сажусь, а там везде стекло было, и я как сел, так мне сразу впился в ладонь осколок.
Хью. В ладонь руки?
Стивен. Ага, а у меня в кошелке бутылка была, с кислотой, очень крепкой, и я, когда вскочил — от боли в ладони руки, в которую осколок впился, — случайно пролил кислоту на ступеньку.
Хью. Понятно, пролили кислоту.
Стивен. А после сел в автобус, чтобы доехать до дома.
Хью. Сели в автобус до дома.
Стивен. Ну точно, глухой. А в автобусе я оказался рядом с каким-то извращенцем. Он вытащил здоровенную такую морковку и, угрожая мне ножом…
Хью. Боже милостивый.
Стивен. Заставил меня поднести ее к носу, а сам смотрел.
Хью. Святые небеса.
Стивен. Ну, и я выскочил из автобуса, а он же еще ехал, так что я треснулся об асфальт и коленку ободрал. Но до дома все-таки добрался.
Хью. Уже хорошо.
Стивен. И сразу бегом в ванную комнату, потому что просто умирал от желания, ну, вы понимаете…
Хью. Ммм.
Стивен. Однако из ванной комнаты я выскочил, потому что унитаза-то у меня там нет, и заскочил в уборную. А в ней ни клочка бумаги.
Хью. О!
Стивен. Пришлось бежать за бумагой в чулан. Ну, потом я поднялся наверх, переодеться, а в моих новых брюках поселилась оса.
Хью. Оса!
Стивен. Но я ее убил. И спустился вниз, телевизор посмотреть.
Хью. Ммм.
Стивен. Включаю я телевизор, а там эта заноза в заднице, Пол Дэниэлс! [6] Доктор, не могли бы вы мне помочь?
Хью. Тьфу!
Стивен. Тьфу!!
Хью. Тьфу!!!
Инспектор Венеция
Хью. Добрый вечер, главный инспектор Венеция из Уголовного розыска Бернема. Могу я войти?
Женщина. Конечно можешь, дорогой. Это же твой дом.
Хью. Вот дура! Дура чертова! Назад! Ты спятила? Я могу оказаться кем угодно! Маньяком!
Женщина. Но ты же мой муж, дорогой.
Хью. А откуда ты знаешь? Откуда тебе это знать? Я что, документы тебе показал?
Женщина. Нет.
Хью. Вот именно, нет.
Женщина. Но…
Хью. Попроси меня показать служебное удостоверение.
Женщина. (
Хью. Разумеется, мадам. Весьма разумная предосторожность, если позволите так выразиться.
Женщина. Ну хорошо, а теперь ты можешь…
Хью. Разгляди как следует! Ты на него даже не взглянула! Господи, да я вообще мог его в какой- нибудь трущобе купить, ты же ничего не знаешь. Я мог оказаться маньяком с поддельным удостоверением.
Женщина. Ладно. «Главный инспектор…».
Хью. Не оставляй дверь открытой! Боже всесильный! Закрой ее и цепочку накинь, женщина! Для чего она там болтается, как по-твоему?