— Да, — ответила его мать, — это так. Но… как раз об этом я и хотела поговорить с тобой сегодня. Приезд лорда Лесли предоставляет мне шанс, которым я просто не могу не воспользоваться. Я уже стара, сын, и хочу дожить отпущенные мне Аллахом годы в мире и покое, не испытывая на своих плечах груза тяжкой ответственности. Словом, я хочу умереть на родине.
— Мама… — начал было он, но она накрыла ему рот рукой.
— За последний год на мою жизнь уже дважды покушались, но каждый раз вмешивалось провидение Всевышнего. Это ли не доказательство того, что Аллах согласен с моими планами?
Как долго мне еще искушать судьбу? Я хочу удалиться от двора, как это сделали Фирузи и Сарина. Он убрал ее руку.
— Кто это сделал? Назови! Я сурово накажу преступника! А если ты хочешь удалиться от двора, что ж, я предоставлю тебе любой дворец на выбор. Только не уезжай от меня!
— Думаешь, если бы я хотела наказания для злоумышленника, она все еще была бы жива? Нет, сын.
— Она? — Тут он все понял. — Карем? Это она покушалась на твою жизнь?
— Да, Сулейман, Карем. Но не вини ее. Я олицетворяю угрозу для нее. Она так же честолюбива, как я была когда-то. И покушалась она на меня ради вас обоих. Ты слишком привязан ко мне и зависишь от меня. Делишь свою любовь между кадинами, икбал и матерью. Мне кажется, что мужчина твоих лет не должен так жить.
— Рай лежит у ног матери, — изрек он.
— Не надо цитировать мне Коран, которому я сама же тебя и научила! Если я удалюсь в какой-нибудь дворец на море, я все равно буду невольно оказывать на тебя влияние. И потом найдутся те, кто скажет, что это Карем избавилась от меня. Точно так же, как раньше избавилась от Гюльбейяр. Возможно, однажды Карем станет валидэ.
И если она будет непопулярна в народе, так же непопулярен будет и султан, ее сын.
Чтобы избежать сложностей, все должно выглядеть так, будто я умерла. Только в этом случае я смогу дожить в мире и покое. Я уже говорила с братом, и он хочет, чтобы я вернулась вместе с ним в Шотландию. Тебе известно, между прочим, что он приехал сюда исключительно ради того, чтобы отыскать мои следы?
— Ты говорила с лордом Лесли? Но как?
— Пусть это останется в тайне, сын.
— Неудивительно, что он смотрел сегодня на меня так странно, — задумчиво проговорил Сулейман. — Поначалу я решил, что с его стороны это просто любопытство. Все-таки аудиенция у самого султана Османской империи! О Аллах, родной дядя… — Он взглянул на мать. — Я не могу тебя отпустить. Не могу, и все.
— Значит, предпочитаешь, чтобы Карем меня убила?
— Нет. Я накажу ее.
— Это ее не остановит. Твое наказание лишь разозлит ее, и она все же добьется своего. Хуже того. Карем не простит тебе обиды.
— Я расстанусь с ней.
— Сулейман, Сулейман! Значит, ты не понял ни слова из того, что я сказала! Вопрос стоит так: либо моя жизнь, либо жизнь Карем. Сделать выбор должен ты, но ты не можешь. Поэтому я сделала его за тебя. Что ты предлагаешь? Лишить четверых детей матери? Неужели ты настолько бессердечен? Разве я так тебя воспитывала?
— Ты просишь пощады для Карем, говоришь, что я не имею права лишать детей их матери, но ведь ты сама, моя мать, решила покинуть меня…
— Сулейман! — Голос Сайры приобрел неожиданную резкость. — Ты больше не ребенок. Ты мужчина и правитель Османской империи. Твоему старшему сыну почти пятнадцать. Скоро он возьмет себе гарем и сделает тебя дедом. Мне кажется, тебе давно пришло время оторваться от женской юбки. Мустафа и тот самостоятельнее тебя. Так нельзя жить дальше!
— Я не цепляюсь за женскую юбку!
— Сын, то, что ты даже не осознаешь этого, лишнее доказательство, что нам нужно расстаться. Ты не цепляешься за женскую юбку? Да с самого твоего появления на свет я вела тебя за руку по жизни! А другие женщины мне в этом помогали. Скажи, разве было бы твое детство спокойным без Фирузи, Зулейки и Сарины? Они, между прочим, тоже родили немало детей твоему отцу. Мухаммед был всего на четыре месяца младше тебя. Тем не менее на первом месте для них всегда был ты как наследник. Когда твой отец стал султаном, кто устроил так, чтобы Гюльбейяр досталась тебе, а не ему? Я. Когда мы выиграли войну с Персией, кто позаботился о том, чтобы тебя отправили в Магнезию, дабы постигать там науку государственного управления? Опять я. А кто удержал тебя от участия в отцовских походах на Сирию и Египет? Когда умер мой любимый Селим, кто удержал столицу в своих руках до твоего приезда из Магнезии? Я. Без меня ты оступился бы тысячу раз. Кто свел тебя с Карем? Кто превратил ее из замухрышки в красивую женщину, которая оказалась способной привлечь твое внимание? А когда вражда между Гюльбейяр и Карем переросла в драку, кто помог тебе принять правильное решение? Снова я. Последними словами твоего отца были: «Помоги Сулейману, как только ты можешь ему помочь». Я исполнила его волю, но ты наконец стал мужчиной и султаном, а я… устала, сын. И хочу дожить свое в мире и покое.
С минуту в комнате царила напряженная тишина. Сулейман видел, что мать довела себя почти до исступления. Он не помнил, чтобы она раньше когда-нибудь настолько выходила из себя. И даже немного испугался. Красивые волосы ее — так и не тронутые сединой, а лишь посветлевшие с годами — разметались по плечам. Она нервно расхаживала перед ним по комнате, и в волосах то и дело отражался свет ламп.
Она вдруг остановилась и устремила на сына горящий взгляд. — Я отдала Турции почти сорок лет своей жизни! — крикнула Сайра-Хафизе. — Хватит! Я хочу отдохнуть! Или ты, мой сын, для которого я так много сделала, откажешь мне в этом праве? Знай же, что в таком случае ты будешь в высшей степени неблагодарным!
Она видела, что ее слова уязвили его. Разрываясь между султанской гордыней и сыновними чувствами, Сулейман крепко задумался. Сайра знала, что добьется своего. Она наступила сыну на его любимую мозоль — самолюбие. И теперь только разлука поможет ему залечить полученную рану.
Он похлопал ладонью сбоку от себя, приглашая мать сесть.
— Как все это устроить? — спросил он.
— Спасибо, Сулейман. — Она хотела было ласково провести рукой по его щеке, но он обиженно отвернулся. Вздохнув, Сайра начала:
— Через день-два я заболею. Меня начнет рвать, я перестану принимать пищу и буду жаловаться на боли. Ко мне придет лекарь, и, хотя он, конечно, не обнаружит ничего серьезного, он вынужден будет объявить о каком-то диагнозе. В силу моего высокого положения. Затем я несколько суток буду находиться между жизнью и смертью. И обеспокоенный сын должен будет навещать меня каждый вечер…
Наконец я объявлю о том, что видела призрак Ангела смерти, и потребую принести гроб. К тому времени лекарь изменит первоначальный диагноз и констатирует приближение моего конца.
На одиннадцатые сутки ко мне придет прощаться вся семья. — Тут Сайра прервалась и усмехнулась. — Забавно будет взглянуть на лицо Карем! Представляю, каково мне будет. Только бы удержаться от смеха в ту минуту!
Той же ночью Я умру, и ты отдашь приказ заколотить мой гроб. Сделают это Мариан и Рут. Они и сообщат о моей кончине.
А перед самым рассветом из дворца через тайную калитку в моем личном саду выйдут три женщины, одетые в простые крестьянские одежды. Никто их не увидит, а если они и попадутся кому-нибудь на глаза, то не вызовут подозрений.
— Ты сказала — три? — переспросил Сулейман.
— Да, я забираю с собой Мариан и Рут. Мариан англичанка и служила нам еще тогда, когда тебя не было на свете. Ее муж много лет был личным секретарем у твоего отца. Ты помнишь его. Их дочь Рут никогда не видела родной земли. Я не могу их оставить тут. Тем же, кто спросит, отвечай, что ты освободил их от рабства и позволил вернуться на родину, ибо такова была последняя воля твоей матери.
— Как ты будешь жить дальше, мама? Я не могу допустить, чтобы ты была на иждивении у брата.
