произнес:
— Ты не знаешь, каким счастливым ты сделала меня сегодня, дорогая.
Она сжала губы, ей хватило сообразительности понять двусмысленность его слов.
— Уверена, в ближайшие месяцы ты найдешь способ рассказать об этом мне.
В голосе ее послышался надрыв. Отлично, подумал Мэтью. Значит, ты не такая уж непробиваемая.
— Не могу дождаться, когда мы останемся наедине, — прошептал он и поцеловал ее в шею.
Он вдохнул аромат ее духов и почувствовал, как тело ее затрепетало от поцелуя. Вечером они окажутся одни в лесном домике. Одиночество вдвоем? Он берет Оливию туда, где обычно был предоставлен самому себе. Она умно придумала, что в присутствии отца вынудила его пойти на уступку. Ему пришлось нарушить собственное правило — никаких любовниц в его убежище. Придется соблюсти это правило. Трудно будет… Внезапно он понял, как должен вести себя во время этого так называемого свадебного путешествия. Он проучит ее.
— Любовь моя, как ты полагаешь, не пора ли подавать шампанское?
По мере приближения к лесному домику в горах Оливия нервничала все больше.
Из Филадельфии они летели на личном самолете Мэтью до Уотервилла, где сели в машину и поехали на восток.
Узкая грязная дорога, почти закрытая сверху кронами огромных кленов, сделала крутой поворот, и перед ними открылся изумительный вид. На высоком пригорке прямо посреди леса, между сосен и берез, стоял прелестный домик, снаружи обшитый кедровой древесиной. Вечерний золотистый свет отражался в его высоких окнах, придавая ему уютный жилой вид. Оливия с болью подумала, что этот райский уголок просто создан для двух любящих людей. Ей оставалось только горько пожалеть себя.
— Одна семья в деревне приглядывает за домом в мое отсутствие. Я попросил их протопить дом и закупить еду для нас, — сухо проговорил Мэтью. За последний час он в первый раз открыл рот.
Разумеется, теперь, когда они одни, ему не надо больше притворяться. Интересно, как он поведет себя дальше? Набросится на нее, как только они войдут в дом?
Никакого секса! Она вышла из машины и потянулась. Кругом стояла полная тишина, нарушаемая только веселым плеском ручья. Лучше бы она согласилась на круиз или поездку в Париж, мелькнуло у Оливии в голове. А вместо этого она оказалась в безлюдном диком крае с абсолютно чужим ей человеком. Она посмотрела на него: грубые черты лица, глубоко посаженные, почти черные в сумерках, глаза…
Что ей, собственно, известно о нем? Только то, что, когда он целует ее, в ней просыпается страстная женщина, которая ничего не соображает. Ее раздирали противоречия. С одной стороны, она мечтала заняться с ним любовью, не думая о последствиях. С другой — ей хотелось бежать от него подальше, потому что она знала: все последствия лягут на ее плечи.
Если она уступит ему, то нарушит один из важнейших пунктов их договора, с грустью думала Оливия, следуя за Мэтью по узенькой тропинке к дому. Он отпер дверь и пропустил ее вперед.
— Как здесь чудесно, Мэтью! — вырвалось у нее.
Высоченный потолок, огромный каменный очаг, книжные полки по стенам, множество разноцветных плетеных ковриков — несомненно, жилище мужчины. Тем не менее она почувствовала себя как дома. Это даже встревожило ее.
— Давай поедим. По-моему, пора, — небрежно сказал Мэтью. — Посмотрю, что в холодильнике. Берта обычно оставляет записку. Ванная комната дальше по коридору, Олли. Наверху есть еще одна. Располагайся.
Похоже, ужин волновал его больше, чем новобрачная. Он вообще не прикасался к ней с того момента, как они попрощались с Грегом в аэропорту.
Оливия нашла ванную комнату. Она сияла ослепительной чистотой. Стопки толстых голубых полотенец на полке рядом с зеркалом, в котором отражается женщина с большими испуганными глазами. Странно видеть на своей руке обручальное кольцо и желтый бриллиант — символы принадлежности мужчине. Помни об отце, сказала она себе. Когда он увидел тебя сегодня в свадебном наряде, рухнула стена, много лет разделявшая вас.
Оливия подкрасила губы, немного подушилась и вернулась на кухню.
— Что у нас на ужин? — вежливо спросила она.
— Отварной картофель с жареным мясом.
Через двадцать минут они ужинали на кухне.
Все было очень вкусно, но Оливии было не до еды. Во время ужина Мэтью интересно и умно говорил о чем угодно, только не о том, что касалось их брака, чувств и свадебного путешествия. После еды она принялась убирать со стола.
— Я подумал, что тебе, наверное, захочется спать наверху. Там есть балкон, откуда открывается чудесный вид и где приятно посидеть и почитать, когда заходит солнце. Я буду спать внизу.
Оливия уронила на пол грязные ножи, которые несла в мойку. Она нагнулась, чтобы собрать их.
— Звучит соблазнительно, — ответила она глухим голосом.
Почему она так злится? Он всего лишь соблюдает условие контракта, которое она сама и придумала.
— Утром я ухожу бродить по окрестностям. Так обычно здесь начинается мой день.
А тебя не приглашают, поняла Оливия.
Закончив уборку, она поднялась наверх и оказалась в спальне Мэтью. Снова книги на полках, красочное лоскутное одеяло на королевских размеров ложе и еще одна роскошная ванная комната. Она распаковала вещи и убрала их в гардероб, хранивший запах Мэтью.
Оливия переоделась в джинсы и толстый зеленый свитер, вынула заколки из волос и просто подвязала их сзади. Чувствуя одновременно крайнее возбуждение и крайнюю усталость, она не могла лечь спать, пока Мэтью мирно посиживает у камина, уткнувшись в книгу. Захватив куртку, она спустилась вниз.
— Пойду посмотрю на звезды, — сообщила она.
Мэтью оторвался от книги и посмотрел на нее с отрешенной улыбкой.
— Конечно. Если пойдешь вдоль ручья, то не потеряешься.
Оливия вышла, громко хлопнув дверью, и окунулась в холодный разреженный воздух огромного пространства. Сверху на нее смотрели крупные яркие звезды. Совсем как в Хиброне, подумала она и остро почувствовала свое одиночество. Засунув руки в карманы, она дошла до ручья и села на камень. Вид струящейся воды не внес в ее душу покоя. Она получила то, что хотела. Никакого секса. Никаких поцелуев, которые ускоряли бы бег ее крови. Никаких ласк, пробуждавших в ней желание. Мэтью не Мелвин. Ей бы благодарить его, встав на колени, думала она. А она чувствует себя обманутой, взбешенной, брошенной. И все это одновременно. Какая-то бессмыслица!
Через полчаса Оливия вернулась в дом. Мэтью подкладывал поленья в огонь. Он успел переодеться в джинсы и хлопковую рубашку, на ногах были одни толстые носки. Рядом с его креслом на столике стоял бокал с красным вином.
— Пожалуй, пойду спать, день был тяжелый, — с наигранной веселостью сказала Оливия.
— Может, тебе что-нибудь нужно перед сном?
В вопросе таилась определенная двусмысленность.
— Нет, спасибо. Увидимся утром.
Но он уже снова уткнулся в книгу и буркнул в ответ что-то неразборчивое. От гнева у Оливии потемнело в глазах. В ванной комнате она надела атласную ночную рубашку — выбирала для настоящего свадебного путешествия? — выключила свет и рухнула в постель. В постель, где до нее спал только Мэтью.
Забравшись с головой под одеяло, она начала считать овец и где-то уже за полночь крепко заснула.
