Нас провели в гостиную. Я поняла, почему Иззи решила «одолжить» свой семейный дом для этих выходных. Он был идеален. Гостиная Чаттертонов-Джонсов была набита антикварной мебелью, а на болотно-зеленых стенах висели строгие портреты. Комната была настолько большой, что там было не одно место для сидения, а группы диванов и стульев, самая большая из которых находилась в центре, рядом с каменным камином. Они были обиты сливовой жаккардовой тканью и наполовину закрыты ткаными подушками всевозможных форм и размеров. В любом другом месте такой стиль мог бы показаться бессистемным и неряшливым, но в гостиной поместья Инглвуд он просто смягчал эффект большого камина и высокого потолка, делая пространство одновременно элегантным и удобным.
Я подозрительно покосилась на конверт. У меня было ужасное чувство, что, какие бы инструкции ни были в нем, они наверняка спутают все мои планы на эти выходные. Мне уже не нравилась причина, почему наши персонажи собрались здесь в эти выходные: мы должны были отмечать помолвку Руперта и Францес — персонажей Николаса и Луизы.
— Роберт подаст коктейли, пока мы прочитаем инструкции, — сообщила Иззи, а потом плюхнулась в одно из сливовых кресел и тут же стала леди Сазербай, посмотрев на нас всех сощуренными глазами.
— Что вы желаете, мисс? — раздался шелковый голос над моим ухом.
Я чуть не выпрыгнула из своего твидового костюма. Повернувшись, я обнаружила мистера Сдержанность из дома Николаса. Я положила руку на бешено колотящееся сердце и посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.
— Я хочу, чтобы вы так больше не делали, — сказала я, хмурясь, — я думала, вы работаете в лондонском доме.
— Сэр подумал, мне понравится уик-энд за городом и возможность… — он помолчал, словно не мог заставить себя произнести следующие слова, — принарядиться и немного повеселиться.
Его брови говорили обратное. Мне вдруг стало жаль бедного парня. Я посмотрела через комнату на Николаса и Луизу, стоявших возле камина. Он показывал ей семейные фотографии, а она ворковала над ними.
— Что у вас есть, от чего могло бы стать весело? — угрюмо спросила я.
Может, я и ошиблась, но левая щека Роберта дернулась.
— Может, мадам желает джин слинг?
— Звучит неплохо. Тогда джин слинг.
Роберт одобряюще кивнул, но, прежде чем он сделал два шага, Иззи, которая все еще следила за ситуацией из своего кресла, заявила:
— О нет, нет. Так не пойдет, Роберт! Мы не можем поить сестру священника крепкими напитками. — В ее глазах появился недобрый блеск. — Для тебя — никаких демонических напитков, дорогая Констанция! — добавила она громко. — Тебе придется выпить что-нибудь девственное!
И она захихикала, словно это была сама лучшая ее шутка, которую она когда-либо выдавала.
Разумеется, все перестали говорить, когда она повысила голос, и теперь все хихикали с ней вместе. Даже Николас. Я просто поправила свои ужасные черепаховые очки на носу и сделала вид, что совсем не против. Последнее, что бы я собиралась делать, — это позволять ей узнать, что ее мнение обо мне было ошибочным. Почему-то без своей красной помады и высоких каблуков я не могла отразить такой комментарий, как я могла бы сделать, если бы была собой.
Адам неожиданно появился рядом со мной и обнял меня за талию.
— Ну, если мы пьем то, что выбрали бы наши персонажи, — сказал он, глядя на Иззи, — то, думаю, тебе стоит отдать мне свое шампанское и заменить его томатным соком.
Должна отдать Иззи должное. Ее смех, которым она ответила Адаму, был абсолютно искренен, и она поставила шампанское и заказала Роберту, который все еще стоял возле меня, ожидая нового заказа, томатный сок.
— Меня устроит все, — сказала я ему.
— Как насчет «Молитвы Девы»? — мягко сказал он.
Иззи улыбнулась и захлопала в ладоши:
— Да! Это звучит более подходяще.
Я не обратила на нее внимания и кивнула Роберту в знак одобрения.
— Спасибо, — прошептала я Адаму и села на край одного из диванов со всей грацией и достоинством, с какими только могла.
Я посмотрела Луизу, стройную, элегантную и идеальную. Никто бы не отпустил такое замечание в ее сторону. У нее был такой тип красоты, который заставлял мужчин думать о средневековых принцессах и ангелах. В то время как я была легкой мишенью. Награжденная такой фигурой, которая всегда делала меня одинаковой — даже в твиде, черт возьми!
И я решила представить себе, что на мне не мой костюм, а сатиновое платье Луизы. Я представила, что на мне снова четырехдюймовые каблуки и красная помада, и мне стало немного лучше. А потом Роберт принес мне «Молитву Девы», после одного глотка которой я поняла, что напиток был назван так не за свою невинность. Скорее потому, что молитва — это единственное, что сможет помочь после двух-трех таких бокалов.
Конверт у меня в руках все еще был запечатан, поэтому я решила заглянуть внутрь. Пролистав несколько страниц, я с трудом сдержала стон. Иззи, сходившая с ума из-за своей затеи, расписала все выходные по времени с точностью до минуты. Как же я смогу убедить Николаса, насколько я непритязательна и спокойна, если у нас совершенно не будет времени пообщаться?
Помимо долгих заданий — в доме и на улице, рассчитанных на поиски разгадки, там было полное описание Констанции, краткие характеристики других гостей вечеринки и некоторые личные цели на первую часть вечера. Мне нужно было сохранить в секрете одну вещь, и одну вещь мне следовало выяснить: почему Гарри, мой старший брат, стал так чрезмерно опекать меня последние несколько недель.
Я коротко засмеялась над последней частью. Действительно, искусство имитирует жизнь… или наоборот?
Адам плюхнулся рядом со мной, на место, которое я мысленно зарезервировала для Николаса, и наклонился, пытаясь прочитать через мое плечо.
— Что такого смешного?
Я быстро свернула страницу, чтобы он не смог ничего увидеть.
— Не подглядывай, — сказала я ему, глядя поверх своих очков.
— В этих очках ты правда очень привлекательна, когда командуешь. Я могу разрешить тебе иногда отдавать мне приказы, когда вернемся домой, если ты пообещаешь оставить их.
Видите? У Адама невозможно выиграть. Он был и всегда будет совершенно не поддающимся дрессировке.
И раз уж листок с описанием моего персонажа все еще был свернут у меня в руке, я легко стукнула им Адама по носу.
— Я не принимаю это всерьез, — сказала я. Мой жест возымел требуемый эффект: он отклонился, потирая кончик носа. — Ты не можешь так со мной говорить. Это совсем не похоже на то, как брат говорит со своей сестрой.
Адам как никогда был близко к тому, чтобы нахмуриться.
— Думаешь, я не хочу быть твоим братом?
Я вздохнула и посмотрела на Николаса и Луизу, стоявших возле камина и отмечавших свою мнимую помолвку шампанским.
— Мы должны превращать то, что судьба дает нам, в преимущество… Помнишь?
Взгляд Адама проследовал за моим, и он откинулся на подушки.
— Какой идиот тебе это сказал?
Я широко улыбнулась ему. Странно, но он не улыбнулся мне в ответ тут же, как обычно делал. Но я довольно настойчива. Я просто продолжала улыбаться, пока угол его рта не дернулся.
— Итак… мой брат… Я должна выяснить, почему в последние недели ты ведешь себя со мной как настоящий тюремный охранник. Может, расскажешь?
Адам покачал головой и помахал своим белым конвертом перед моим носом:
