— Ты уверена? — Адам с тоской посмотрел на горячие упаковки с рыбой и картошкой.
Я кивнула и послала ему поцелуй.
В ответ он не закричал с готовностью «Да!», как сделал бы один из моих щенков, а вздохнул и провел рукой по лицу. Я знала, он сделает это для меня, и не потому, что я загнала его в угол, а потому, что в нем проснулось его врожденное чувство рыцарства.
— Хорошо, пусть будет тайское. — Он пожал плечами. — По крайней мере, ресторан всего в нескольких кварталах.
Я прикусила губу.
Специально.
— Что? — спросил он тяжелым голосом.
— Мне больше не нравится этот ресторан. — Я немного наклонила голову и посмотрела на него сквозь ресницы. — Мне нравится «Голубой дракон».
— Но это же другой конец города!
Я кокетливо пожала плечиком:
— Ты же сказал, что привезешь мне…
Он долго смотрел на меня, потом подхватил корзинку и снова исчез в офисе. Пока его не было, я вытащила пару картошек из одного из пакета, запихнула их в рот и потрясла пакет, чтобы пропажа не была заметна.
Боже, картошка была очень вкусная. Божественно. Я закрыла глаза и облизала соль с губ.
Мне пришлось быстро проглотить, когда я услышала, что Адам возвращается, без корзинки, но с ключами от машины. Что-то внутри меня упало. Это то, чего я хотела, но часть меня не хотела, чтобы это было так просто, не хотела, чтобы Адам был так же предсказуем, как и все другие.
Я стояла, облокотившись на прилавок руками. Он взял мою руку и повернул ее ладонью вверх.
— Я не играю в игры, и ты это знаешь, — сказал он, бросая ключи мне на ладонь. — Если ты хочешь карри из «Голубого дракона», тебе придется самой за ним ехать.
Кожа начала покалывать. Черт. Мне слишком нравился этот новый Адам с угрожающими нотками в голосе.
Ладно, пусть он и оказался не таким предсказуемым, как я одновременно надеялась и боялась, но это не означало, что я собиралась позволить ему перехитрить меня. Я прижала ключи к его груди и отпустила. Он рефлекторно поймал их.
— Я не поведу твою громадную машину по этим узким улицам, — сказала я, посмотрев на него, и встала. — Хорошо. Я сама принесу себе обед.
— Хорошо, — сказал он.
Я не хотела, но какой выбор у меня был? Я взяла сумку и отправилась на улицу в сторону «Пряного рая». Я вернулась через десять минут с карри, который я даже не хотела.
Адам сидел в офисе, но его рыцарство не позволило ему начать без меня. Упаковка с рыбой и картошкой лежала закрытой у него на коленях. Как только он увидел меня, он тут же залез в нее. Я стала выкладывать карри на розовую тарелку.
Адам смотрел на свою рыбу. Она выглядела неаппетитно. Но холодая рыба с картошкой редко выглядит аппетитно.
Я съела кусочек еды, а потом просто стала возить ее по тарелке, время от времени съедая что-то, когда я чувствовала, что Адам смотрит на меня, что, к сожалению, было не очень часто. Кокосовое молоко и луковый уксус явно были плохой вкусовой комбинацией. Той комфортной тишины, которой мы наслаждались, больше не было. Я знала — он усердно думает, пытаясь понять, что делать дальше.
— Я уезжаю через три дня, — сказал он, откусывая картошку, но потом сморщился и бросил ее назад в открытый лоток. — Ты, естественно, не передумаешь и не поедешь со мной. Думаю, тебе бы понравилось.
Это было не просто приглашение. По его осторожному взгляду я поняла — это тест. Я вытерла уголок рта розовой салфеткой и покачала головой. Мне нужно было, чтобы Адам уехал один. Если он этого не сделает, мне будет очень трудно осуществить то, что я задумала.
Он отставил еду, встал и подошел ко мне.
— Пожалуйста, не надо, Корина.
Я сделала вид, что не поняла.
— Я не собираюсь реветь, — сказала я весело и попыталась радостно улыбнуться. Не удалось. Улыбка повисла на губах, словно на нитке.
Адам взял тарелку из моих рук и поставил ее на стол позади меня.
— Я сказал тебе, что не нужно вести себя со мной вот так. Не надо быть той девушкой со мной.
А это и есть корень проблемы. Потому что мне нужно было быть той самой девушкой с Адамом. Только так я могла остаться невредимой. И если он не хотел такую меня, то, возможно, ему не нужна никакая я. Я подняла подбородок.
— Я такая, какая есть, Адам. И если уж кому и знать, какая я, то тебе.
Лгунья. Трусиха. Два этих слова звенели у меня в ушах, когда я наблюдала за тем, как Адам переваривает мои последние слова.
Где-то на столе прозвучала сирена. Мой телефон. Сейчас у меня на звонке стояла песня «Эта девушка не может иначе» из одноименного фильма Джейн Мэнсфилд, полицейская сирена, и все. Я больше никогда не пропускала звонки, но других это сводило с ума.
Я схватила его, радуясь возможности несколько секунд не смотреть на Адама, но, когда я увидела, кто звонит, тут же переключила на голосовую почту. Адам уставился на меня.
— Это был Николас, — сказала я небрежно, при этом внимательно наблюдая за его реакцией. — Он все-таки не такой идиот. План сработал. Он приглашает меня на ужин в субботу вечером.
Я получила больше, чем хотела. По-моему, Адам не произнес ни звука, но он выглядел так, словно зарычал «Корина»…
Я закрыла телефон и улыбнулась ему.
— Даже Николас подчинился мне в конце концов. Значит, нет мужчин, не поддающихся дрессировке.
Кроме Адама.
— Прекрати, Корина.
Думаю, мое лицо было не настолько невинное, как я хотела. Возможно, потому, что внутри меня все казалось в четыре раза тяжелее обычного.
— Что ты имеешь в виду?
Он отвернулся. Наверное, ему было противно смотреть на меня. Если честно, мне тоже.
— Я знаю, что ты делаешь.
Больше врать не было смысла. Адам знал, Николас — это диверсия. Он встал, нависая надо мной, потому что я осталась сидеть, между нами было всего несколько дюймов. Достаточно близко, чтобы протянуть руку и прикоснуться к нему, если бы я была достаточно глупа. Достаточно слаба.
Мягкие пальцы взяли меня за подбородок и потянули наверх, и мне пришлось посмотреть на него. И тогда слезы потекли по щекам, падая на шею, каждая новая вслед за предшественницей. Лицо Адама смягчилось. Словно что-то открылось в его глазах, и я могла заглянуть глубоко внутрь, увидеть все же драгоценные качества, для которых я была слишком слепа все эти годы. Сила. Храбрость. Лояльность. Все то, чего не было во мне.
Я знала — мои чувства к нему были ясно написаны на моем лице, потому что я увидела искры надежды в его глазах. Я не могла позволить ей жить. Я напрягла челюсть, и упала последняя пара слезинок. Я закрыла все свои ставни и оттолкнула его, даже не пошевелившись. Даже не дыша.
Он отступил, все еще шокированный, и я поняла — до этого момента он не предполагал, что может быть что-то кроме «долго и счастливо с тех пор» для нас, даже если я буду упираться и кричать, когда он будет затаскивать меня в это будущее. Тот свет, приветливый свет, который всегда был в его глазах для меня, потух и исчез.
В эти выходные что-то действительно было убито. И убийцей была я.
Я поняла, что вся та власть и полный контроль, к которым я всегда стремилась, на вкус оказались
