что это было совершенно на другом уровне в моей маленькой сумочке трюков. То, что делала я, было безобидно и весело. Игры, в которые играл Адам, могли причинить боль. — Так не пойдет! Мы уже ссоримся.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Не делай этого, Корина. Все может получиться…
— Это все слишком. Двадцать четыре часа назад мы были просто хорошими друзьями. Лучшими друзьями! А теперь ты просишь меня определиться со всем своим будущим. Ты просишь слишком многого!
Адам покачал головой:
— Я не прошу вечности! Просто один шанс.
Я почувствовала, как подкатывают слезы, и похлопала себя по лицу, не позволяя им упасть.
— Это уже отравляет нашу дружбу! А она нужна мне. Ты единственный человек в моей жизни, кому я могу… — Доверять.
— Продолжай, Корина. Скажи это слово. Всего одно слово. Это не так сложно.
Я сглотнула. Слезы пытались найти альтернативный способ вырваться наружу — по горлу и через нос. Я снова помотала головой.
— Я не уверена, что это то, чего я хочу, — только и смогла пробормотать я.
Он попытался прикоснуться ко мне, но я отшатнулась еще дальше назад, заметив, как напряглась его челюсть, когда я сделала это.
— А я больше не могу притворяться, что дружбы для меня достаточно. Я лгал себе и тебе слишком долго. Может, все произошло слишком быстро, и тебе нужно время. Подумай обо всем, а не просто реагируй, и, когда решишь, чего ты хочешь, найди меня. — Он повернулся и ушел, опустив плечи и голову.
Мы собрались в гостиной в три. Я не села с Адамом.
Он не обиделся, как сделала бы я. Он говорил с остальными гостями, участвовал в обсуждениях, но время от времени смотрел на меня, и все внутри меня становилось тяжелым. В его глазах не было осуждения или обвинения, никакого давления. И мне становилось только хуже, потому что мне хотелось стряхнуть с себя апатию, но я никак не могла найти способ это сделать.
Потрепанный детектив вернулся и изложил нам ситуацию, суммировав свои и наши собственные допросы. Каждая подсказка была разъяснена и выложена на длинном кофейном столике в центре комнаты.
Я слушала вполуха, но мысленно занималась похожим. Сортировала. Обозначала. Вспоминала. Моя память собиралась откопать каждую странную маленькую деталь. Я не помню, чтобы запоминала это, но они все были там, аккуратно разложенные и отсортированные, точно как улики детектива…
То, как Адам всегда оберегал и защищал меня, даже когда мы еще были в начальной школе. Как справедлив и добр он был, когда мы выросли, несмотря на все мои интриги. Этот игривый блеск в его глазах, когда мы спорили, словно он наслаждался им только потому, что говорил со мной.
После общих воспоминаний пошли более конкретные. Четкие и быстрые.
Мрачность его взгляда, когда он стоял в дверях и слушал мои извинения после той роковой вечеринки. Как он впервые встретился с Николасом. Как он глубоко вдыхал, обнимая меня, словно никак не мог надышаться моим запахом.
Это все фрагменты. И больше ничего. Но когда я складывала их, то напрашивался только один вывод.
Адам любил меня. Уже давно. И я не уверена, что кто-то из нас действительно знал об этом.
Я сидела на диване, уставившись на пластмассовый пистолет на кофейном столике, и пыталась понять, что это значило, что я чувствую из-за этого. Но я была ошеломлена. Перегружена. Испугана.
Мой взгляд упал на его лицо. Он смеялся с Иззи над какой-то нелепой теорией, которую она выдвинула, его улыбка была широкой, и ямочки на щеках были глубокие, и вдруг я почувствовала, словно падаю. Не мягко парю, а падаю под действием гравитации так быстро, что весь воздух из легких исчезал, и я не могла сказать ни слова. Мне было холодно и страшно.
А потом я достигла дна чего-то, куда я падала. Но вместо отвратительного шлепка последовал взрыв тепла и света. Он пронесся по моей груди, пока иголки не пронзили пальцы на руках и ногах, пока кончики волос не приподнялись.
Наконец шоры упали с моих глаз.
Я встала, покачиваясь, мой рот шевелился, глаза были широко раскрыты. Люди перестали разговаривать и посмотрели на меня.
— Это ты, — сказала я Адаму через комнату. — Это все время был ты.
Он замолчал на середине предложения, и наши взгляды встретились.
Слева раздался грубый голос детектива.
— Вы официально обвиняете? — спросил он.
Я молча кивнула. Как я могла отрицать это?
Это был он. Кекс моей мечты.
Я любила своего Лучшего друга.
Я любила Адама Конрада.
Глава 10
Лихорадка
Признания Корины
Следующие двадцать минут были хаосом. Все разговаривали, находили оставшиеся ниточки в той тайне, которую мы пытались раскрыть. Меня несколько раз хлопали по спине и поздравляли с отличной работой, но я почти не замечала всего этого.
Я наконец-то разобралась. Но я не была умной. Я была очень-очень глупой. Все подсказки были разложены передо мной, и мне всего лишь следовало отвлечься от самой себя на то, чтобы они провели меня к выводу. Но я этого не делала. Что это говорило обо мне как о человеке?
Сейчас я четко видела, почему мирилась с его постоянным подтруниванием. Почему он был частью меня. И мне понадобилось всего лишь двадцать лет, чтобы это понять.
Очень, очень глупо.
Глупо не видеть этого. Глупо позволить этому случиться. Не раскрывать глаз, думая, что так безопаснее, я стала только еще более уязвимой.
Джос и Луиза суетились вокруг Адама, спрашивая его, как он сумел дурачить всех целые выходные. Даже Николас пожал ему руку. Потом они захотели узнать его мотивы. Выяснилось, что мой предполагаемый брат — брат? Ха! — обнаружил, что его любимая сестричка — плод связи его дяди и его матери. Покойный лорд Сазербай в последние месяцы стал очень сентиментален, стал жалеть о том, что отказался от отцовства, и заговорил об изменениях в завещании. Гарри боялся за Констанцию, старался защитить молодую женщину, которая самозабвенно хотела провести жизнь, помогая другим, от скандала, который может помешать ей сделать это. Какое миссионерское сообщество отправит незаконнорожденную дочь известного ловеласа за моря в качестве примера христианской добродетели? Гарри действовал из-за любви, ярости и мести.
Я очнулась от своего изумления.
— Когда ты узнал, что это ты? — спросила я у Адама.
— Я знал с самого начала… почти. — Он беспечно пожал плечами, но его взгляд остался изучающим. — Это было в моем втором конверте, в том, который мы получили сразу после убийства.
Я ускользнула, пока все еще обсуждали разгадку, под предлогом того, что мне нужно упаковать вещи,
