Через несколько минут Шона почувствовала, как тепло обволакивает ее продрогшее тело. Чашка горячего сладкого чая, сдобренного виски, согревала ее руки. Заметив, что у девушки нет особого желания разговаривать, миссис Росс оставила ее в покое и занялась своими делами.
Шона задумчиво отхлебывала чай. Ее мысли неожиданно снова вернулись в тот трагический день на Пара Море.
Внезапно разразился шторм. В одно мгновение ярко-голубое небо стало черным. Огромные тяжелые тучи закрыли солнце. Ветер стал рвать одежду. Шона растерялась. Вот уже упали первые капли дождя. Что же делать, судорожно думала она, бежать на ферму или возвратиться и спрятаться в лодке? Ферма показалась ей ближе, и девушка, пожалев, что оставила свой непромокаемый костюм, побежала туда.
Шона пробежала не больше пяти ярдов, когда ослепительный свет молнии разрезал небо, — и сразу же последовал оглушительный раскат грома. Ветер все набирал силу. Бедняжка взвизгнула и, пригнувшись пониже к земле, понеслась вперед. Когда в следующую минуту она подняла голову, то из-за стены дождя даже не увидела фермы.
Вдруг снова почти одновременно со вспышкой молнии раздался грохот, и в пяти ярдах от себя Шона увидела, как огромный шар оранжевого пламени охватил заросли кустарника. Ею овладел панический ужас, но все же голова оставалась еще достаточно ясной. Поняв, что она может оказаться мишенью для молнии, Шона бросилась на землю. Несчастная дрожала от страха, а сердце ее билось, как испуганная птичка в клетке. Ей приходилось попадать в штормы и раньше, но все предыдущее не шло ни в какое сравнение с настоящим. Обычно такое случается только в затяжное жаркое, знойное лето, но чтобы в это время года…
Секунды складывались в минуты. Шона лежала, мысленно читая молитвы. Вдруг стало тихо. Снова вспышка молнии, и сознание покинуло ее…
Оно возвращалось к ней медленно. Кто-то тряс ее за плечо, тер ей руки, и она слышала далекий и странно знакомый голос, умоляющий очнуться. Но ей совершенно не хотелось этого делать. Ей хотелось спать.
— Уйди, — вялыми губами пролепетала она.
— Давай, Шона. Очнись.
Теперь он тряс ее уже безжалостно, и Шона, пересилив себя, открыла глаза. Оглядевшись, девушка поняла, что сидит на полу, притулившись к стене фермы, а Дирк стоит на коленях перед ней. После нескольких глотательных движений нестерпимый звон в ушах прекратился, и до нее донеслись звуки разбушевавшегося шторма.
— Что… что случилось?
— Я нашел тебя лежащей на земле. Как ты себя чувствуешь?
— Ты весь промок, — произнесла девушка непослушными губами.
— Не страшно. Понимаешь, ты ведь могла погибнуть!
Теперь бедняжка все вспомнила и вытаращила глаза.
— Молния.
— Она ударила в паре ярдов от тебя. Там огромный круг выжженной травы. Боже! Когда я увидел тебя неподвижно лежащей…
Шона поежилась. За окном все так же сверкали молнии, и в землю летели стрелы всесокрушающей силы. Она попыталась встать, но он остановил ее.
— Посиди, а я постараюсь разжечь костер, чтобы ты не подхватила пневмонию.
У нее еще сильно кружилась голова, и его совет был как нельзя кстати.
В нескольких местах крыша протекала, но в их углу было сухо. Дирк принялся отдирать половицы и складывать их для костра. Поглощенный этим занятием, он попутно рассказывал:
— Когда началась буря, я вспомнил, что на тебе нет непромокаемого костюма и пошел за тобой. Как только разгорится огонь, тебе надо снять одежду — ее необходимо просушить.
Прокрутив в голове предложение своего спасителя, Шона уже было собралась возразить, как вдруг ее осенила мысль, заставившая забыть обо всем остальном. А что, если море до ночи не утихнет? Тогда придется остаться здесь до утра. Боже! Что скажет Рори!
— Не думаю, что буря затянется надолго, — успокоил Дирк, когда она призналась ему в своих опасениях. — Сегодня утром барометр не предвещал ничего особенного. Только Богу известно, откуда это пришло; дыра в небе — вот все, что я мог бы предположить. Чудо природы. Если повезет, шторм кончится через два-три часа.
Наконец костер разгорелся, и он помог ей подняться.
— Спасибо, — пробормотала Шона. Мокрое платье прилипло к ее телу. Она заметила жадный блеск в его глазах.
— Спасибо? — повторил он за ней. — И это все, что я заслужил? — Он обнял ее за талию и попытался прижать к себе. — Ты настолько соблазнительна!
Ее вдруг подхватил вихрь безумных страстей — смешение восхищения и страха. Девушка хотела закричать на своего обидчика, но ее голос предательски задрожал.
— Что ты задумал?
Его губы приблизились к ней.
— Для начала поцеловать тебя. Ты, конечно, можешь поучаствовать.
Она выдавила слабую улыбку и решила перевести все в шутку, чтобы отвести опасность.
— Ладно… если это сделает тебя счастливым.
— Обязательно, — заверил он ее, усмехнувшись. — С минуты нашей сегодняшней встречи я просто очарован тобой. У меня появилось навязчивое желание поцеловать твой восхитительный ротик.
Он нежно прижал Шону к себе. Его губы принялись торопливо искать ее губы…
Сначала при первом теплом возбуждающем прикосновении инстинкт самосохранения заставил девушку вести себя пассивно и не отвечать на его призывы, однако неторопливое, чувственное скольжение его губ заставило юную искательницу приключений забыть обо всем. О Боже! Это была потрясающая сенсация! Никогда поцелуй не казался ей таким манящим, таким сладостным и возбуждающим. Забыв об опасности, она крепко обняла его за шею и, поднявшись на цыпочки, прижалась к нему.
Она чувствовала биение его сердца. Его губы оторвались от ее рта и стали нежно ласкать ее ресницы, полузакрытые глаза.
— Боже! Шона! Как ты прекрасна! — прошептал он. — Невероятно! Это какое-то наваждение! Ну почему же я не замечал этого раньше, перед твоим отъездом? Неужели я был настолько слеп?
Его рука изучала изгиб ее спины, а губы нежно и чувственно прижались к мочке уха, потом стали блуждать по ее шее… Где-то глубоко, глубоко в ней еще теплился разум, требовавший оттолкнуть его, пока возможно. Но поздно. Море страстей полностью поглотило ее. Ее соски набухли от чувственного ожидания, в ее глубинах уже росло неизвестное ей доселе расслабляющее, расплавляющее женскую плоть ощущение. Она уже бывала в объятиях других мужчин, но их слабые, неумелые попытки возбудить ее вызывали в ней только раздражение. С Дирком все было иначе. Он был великим музыкантом, которому подчинялись все струны и каждая нота. В его голосе не звучала страстность животного инстинкта, наоборот, он был нежен и одурманивал обещанием чего-то пока ей неведомого.
Дирк не спеша, бережно расстегнул ее платье, потом высвободил ее груди. Склонившись, он с нежностью дотронулся губами до ее соска, разжигая огонь внутри нее и приводя в трепет все клеточки ее тела.
Выпрямившись, он снова поцеловал ее, потом заглянул в ее голубые глаза и прошептал:
— Шона, я хочу тебя — прямо здесь, сейчас.
Спокойное, прямолинейное заявление о его намерениях не только не обидело девушку, но даже не удивило. Оно стало естественной кульминацией их знакомства. Они все равно бы сблизились, даже если бы и не оказались на этом чертовом острове. Шона сама уже стремилась к нему — неожиданно у нее родилось желание, не менее страстное и требовательное, которое она так долго подавляла. Подавляла, пока… пока у Дирка не появилось взаимного? Вот интересно, ведь до сих пор она отвергала всех своих поклонников! Неужели ее плоть неосознанно дожидалась своего момента?
Он проследил за сменой выражения на ее лице и слегка сдвинул бровь.
