Помнится, школьницей в котловане долгостроя с ребятами на пенопласте каталась. Полистирола тут нет, а если расплавить песок и вспучить стекловидную массу? Вулканически шлак оказывается вполне плавучим. Только плотность не помню, что-то вроде шести-восьми центнеров на куб, нет? У пенокварца, идущего на космические нужды, поменьше - около центнера на куб. А у пенополистирола в три раза меньше. Да уж, объемом не скомпенсируешь, а если еще сделать полости покрупнее, в толще платформы? Средняя плотность уменьшится, и прочность, кстати, тоже, но мне на таран не идти. Возвращаюсь на пляж и начинаю вспоминать магуйство, а конкретно стихийную магию.
Вспоминаю и экспериментирую долго, упорно и временами рискованно, задействуя три стихии из четырех корневых: 'огнем' размягчаю песок, 'воздухом' вспучиваю, силой 'земли' формую в кубы. Получается сначала не очень, потом все лучше и лучше. Хюльда тоже новыми материалами занималась, только работала с металлами. Металлы, с одной стороны, проще камня: они пластичные, прочность на изгиб и кручение, упругость - все на хорошем уровне, а расплавленный кварц остудил быстро - получи бомбу, которая рванет от первого же удара. А, с другой, металлы в этом мире серьезнее и сложнее: приходится учитывать стихийные составляющие каждого компонента сплава, чтоб не получить хрен знает что или такую же, если не похуже, опасность. В результате я понимаю, что маяться с кварцевыми отливками, стараясь совместить и легкость, и прочность, и достаточную надежность плавсредства - это еще цветочки. Кстати, прихожу к оптимальном механизму изготовления блоков: сперва из расплавленной лужицы выдувается один большой пузырь, к нему с четырех углов будущего куба пристыковываются вдвое мельче, и дальше пространство заполняется фрактально-гнездовым способом, уменьшая полости пузырьков по мере заполнения внешней формы. Три стихии и одно ноу-хау: тут такого точно не знают, как и способа использовать энергоконструкты щитов в качестве форм для дутья (в качестве защиты от жара и брызг раскаленных веществ их используют регулярно, я, благодаря Хюльдиному автоматизму, не задумываясь щит 'подняла', прежде чем к песку огненный канал подводить).
А одушевленная частичка четвертой, водной стихии за моей спиной приподняла волну и ею смотрит. Что, любопытно, река? Как тебя звать-то? В ответ приходит свежесть с ароматом водорослей и кувшинок, женственный аромат, как отражение ее внутренней сути. А что? Хорошее имя. Запахи запоминаются лучше слов. 'А я...' - хочу представиться в ответ, но река меня опережает, подсказывая некое мыслечувство, в котором я, неожиданно, узнаю себя, пусть не полностью, но достаточно, чтобы не спутать с кем-то еще. Все это уже на пределе усталости, в сгущающихся сумерках - на вспоминание и неудачные эксперименты ушел остаток дня и весь вечер. Приближающаяся ночь не сулит ничего приятного, учитывая визгливые вскрики и далекий вой с лугов, но на воде уже качается три блока пенокварца с полостями внутри. Первые опытные образцы оказывались то слишком хрупкими, то излишне плотными, так что на нежную кварцевую пену пришлось добавить пару слоев покрытия из стекло- (а, точнее, кварце-) волокна, вытянутого распределенным движением энергетических 'пальцев' и скручиваемого ими по мере остывания, а чтоб гигроскопичная изоляция не впитывала воду, поверхность оплавить до стеклянистой корки. Конечно, корка может быть разбита ударом секиры или даже клевца, но сам пеноблок при этом почти не пострадает, а намокшая обмотка лишь немного снизит плавучесть. И ме-е-едленно охлаждаю по всему объему, прослабляя то и дело возникающие участки напряжений. Первый блок вообще приходилось заново прогревать во многих опасных в смысле разрушения местах. За этим интересным занятием меня и застала ночь, а блоки предстоит еще как-то связывать.
Вопли и визг, между тем, приближаются. 'Что за звери?' - спрашиваю реку. Она ухмыляется, не отвечая. 'Огня боятся?' Мысленный ответ напоминает утвердительный кивок. 'Ну, тогда живем'. Формирую маленький шарик огня, раскачиваю его до белого цвета и отправляю вперед и вверх, останавливая метрах в пяти над гривастой травой, свешивающейся с обрыва. Рядом, за воздушным щитом, зреет, разогреваясь под действием чар, очередная лужа расплава. Звери взвывают разом и отскакивают, но пару морд удается увидеть. Чем-то похожи на гиен, хотя челюсти заметно крупнее, а глазки можно различить только по отблескам - такие они маленькие. Вой и визг удаляются, не замолкая, стая отступила, но от охоты не отказалась. А вот я себя засветила полностью, если кто-то еще не засек мои магуйские эксперименты, то с осветительным шаром любые надежды на это развеялись полностью. Поспешать надо.
Из пышущей жаром лужи формирую оставшиеся концевые пеноблоки: один просто поуже, другой - сходящий на острие, как нос пиратского судна. Аккуратно остужаю, обрабатываю поверхность. Река любезно выталкивает выдержавшие испытание основные блоки на берег. Обсушиваю, соединяю все в подобие лодки, свариваю. Еще раз укрепляю 'борта' волокном и, произнеся 'о!' с поднятым вверх указательным пальцем, навариваю сплошной киль, и для остойчивости, и для смещения вниз центра тяжести. В верхней части плотолодки разогреваю поверхность на глубину сантиметров тридцать и проминаю выемку для удобства лежания, потом все окончательно просматриваю критическим взглядом, попутно убирая напряжения, и решаю, что плавсредство типа 'непонятная фигня' готово. Весит оно, по ощущениям, центнера полтора, а то и больше, и без магуйства я в одиночку вряд ли столкнула бы его в воду. А так, направив небольшие ручейки силы в руки, ноги и пресс, перекатываю плотолодку к реке и спихиваю с мелководья на глубокое место.
Она тут же переворачивается килем вниз и начинает скользить по течению. Река смеется, наблюдая, как я вплавь догоняю свое детище и, мокрая, как цуцик, с трудом забираюсь в него. Воду за борт, стыдно сказать, ладонями сгоняю, а о веслах я забыла вообще. Время за полночь, магрезерв почти на нуле, на самой как бревна возили, но я плыву и ни хрена не делаю. Можно отдохнуть (наконец-то!). Оглядываясь на пляж, понимаю, что песка на нем едва ли хватит на детский куличик, а файербол, оставшись без присмотра, раздувается и вот-вот рванет. Падаю в выемку плотолодки, прикрывая башку сидором, и вовремя, потому что все остальное тело точно пришпаривает паровым утюгом. Это еще хорошо, что река оттащила лодку течением так далеко, как только могла.
Да... бывает и хуже. Хоть про весла я благополучно забыла, но, благодаря дружбе с рекой, в них пока нужды нету. Файер малость обжег, но не спалил же, даже волдырей, вроде, не осталось, включаю 'режим подавления боли' из арсенала черномагуйских штучек и проваливаюсь в сон.
Свалилась я хорошо заполночь, проспала, стало быть, часа три до восхода, а встающее солнце резко плеснуло светом в глаза, да еще речная гладь бликами добавила, так что даже зажмурься - темнее не станет, и какой уж там сон. Никак не могу привыкнуть к яркости этого мира, иногда аж тошнит от его красочности. Резерв наполнился, хорошо, если на четверть, зато тело занемело качественно, из-за снижения болевой чувствительности не переворачиваясь во сне. Я быстренько разомкнула контур, поняла, что ожоги почти прошли, разве что кожа на руках шелушится, зато ноги замерзли до синевы, особенно жалко выглядели ступни, которых трехчасовая холодная припарка из мокрых портянок заставила побледнеть и сморщиться. А вот спина хоть мокрая, да в тепле: пенокварц оказался исключительным теплоизолятором, куда лучше любой пенки и спальника. В общем, разложила портянки по бортам, башмаки рядом поставила - пусть сохнут, наклонилась к реке, умыться - а оттуда физиономия улыбается. Я со всей дури шарахнулась к другому борту, благо, плотолодка остойчива, даже качнулась не сильно, а потом вспомнила, что река так общается. 'Какая-то ты чужая', - капризно промыслечувствовала речка. 'Почему?' 'Все люди знают, что реки живые, никто так не пугается', - отвечает, а я как вспомню, что испакостила пляж, сооружая лодку, так меня, словно кипятком, стыдом окатило: 'Слушай, прости, я там все перерыла и оплавила'. 'А, ничего... - река словно махнула рукой. - Это до первого паводка, тогда еще песка накидаю' - 'Далеко мои преследователи'? - 'Далеко, - отвечает река. - Позади. Всю ночь бежали, как твой шарик лопнул - так и побежали. Они смешные в темноте: двое все видят, а двое спотыкаются и падают'.
Мимо меня промчались, видимо, потому, что за рекой небрежно следили, а я, мало того, что на нуле была, так еще и спала глубоко. Магически не фонила вообще. Прекрасно, как только теперь мне их встретить, когда резерв наберу? 'Подруга, - обращаюсь к реке. - Ты за ними присмотришь, и, когда куда- нибудь с того места пойдут, скажешь, в какую сторону?' Река соглашается. Не то, чтоб она уж очень
