только здесь неудобно откуда понятен финалфотошопом пейзаж перекошен и стязи падоша
Сказки Пушкина
на руслане росли в ковылях на людмилечуди с водью в ботве учиняли отлова чужих чародеев уволь не любилитут своим не наплотничать дыб да коловлейся в песне содом если в сердце гоморрано чем шире душа тем темней городабей своих чтоб чужие на борт черноморато-то ряби в очах и в руке бородатридцать три из трясины в торфянике вязкомв пользу мужней науки жена сраженабулаву в чистом поле на голову с лязгомраньше думал такой а потом не нужнас фсб на васильевском спуске в повозкубольно все напоследок русалку хотяти баюн ваш ученый пейсатый в полоскупусть попляшет покуда мы топим котятрасстилайся славянская в банях усладаблизко музыка сфер репродуктор в метроспой нам оперу глинки о брани русланас головой если сердце на рельсах мертво
«вот на линованном листе письмо…»
вот на линованном листе письмотеперь таких не пишут сразу в аськуи в скайп с ушами шасть и ну трещатьа тут листок буквально из бумагиего с проклятием или мольбойбывало сунешь в щель и долго ждешьпрощения или разрыва в кровьмолчишь в уме взаимно с адресатомпотом ответ но ты допустим умерили сменил внезапно пмжс натужным скрипом повернулся шарв пространстве и обратно не вернетсяи вдруг смотри одно из этих желтыхдошло сюда но я отнюдь не тоткому написано и раз пятнадцатья сбрасывал хитиновый хитонседея и мужая отраженьемтеперь читаешь и даешься дивукак боль его бледна и гнев нелепон был тогда поэт и мы дружилия отвечал из сенеки цитатойиз утешенья матери я зналон мне ответит превзойдя размолвкуно повернулся шар и он ушелво мрак струится школьная линовкана ней вселенная висит неловкогде встретиться вовеки не смоглас его проклятием моя мольба
Сестра
чуть ночь и часовые стоя спяттебе впотьмах меня понять нетрудногде в точности я источаю смрадмолчу ничком в пыли и пахну трупносверкнула бронза белый свет погаспора бы погребальные услугини шороха не будет кроме насвороны в ступоре и псы уснулипускай креон с три короба навретповергнув в трепет хор и корифея
