знаю, что тебе еще посоветовать.
— Да, — задумчиво сказала Уинн. — Я пойду в лес! Возьму корзину для трав. Эйнион говорит, что вдоль ручьев уже растет кресс-салат. Если найду, то нарву каперсов. Мне не хватает их для лечения зубов. Этой весной ко мне обращаются с зубной болью больше, чем в прошлые годы.
На следующее утро, перед самой зарей, Уинн выбралась из дома босая, одетая в старое зеленое платье, из которого почти выросла. Ноги от росы стали мокрыми и холодными. Как только она вошла в лес, ее умело подобранный костюм сделал Уинн почти невидимой, если б не нижняя неокрашенная туника, выглядывающая из-под зеленого платья.
Хотя лучи солнца еще не проникли в лес, но птицы уже начали просыпаться, будя друг друга. Это время Уинн любила больше всего — краткие минуты перед восходом солнца.
Еле различимой тропинкой, мимо поднимающихся к небу дубов и буков, Уинн пробиралась к небольшой лощине, где было озерцо с чистой, прозрачной водой и песчаным дном Кружевной водопад падал со скал в это озеро. Улыбаясь, Уинн поставила корзину на землю, скинула одежду и вошла в воду, дрожа от ее первого прикосновения, затем быстро нырнула и мгновенно вновь появилась, разбрасывая вокруг себя брызги и радостно смеясь. Она неторопливо поплыла по озеру, ее длинные темные волосы, как шлейф, плыли за ней. Уинн окончательно проснулась, и мысли ее прояснились. Несмотря на предстоящий выбор, она впервые за две недели почувствовала умиротворение.
Приплыв на мелководье, она встала, озаряемая единственным лучом солнца, пробившимся сквозь листву, и отжала волосы. Внезапно поднявшийся легкий ветерок вызвал у нее слабую дрожь, и соски ее маленьких грудей сморщились от холода. Обнаженная, она села на поросший мхом берег, чтобы обсохнуть. Девушка сидела тихо, еле дыша, стараясь слиться с окружающей природой. Семейство красных оленей вышло из леса на том берегу озера, чтобы напиться, и опять скрылось в чаще. Лисица прибежала на водопой, увидев Уинн, села и с любопытством разглядывала ее несколько минут, прежде чем удалиться по своим делам.
Внезапно Уинн почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Она быстро огляделась по сторонам и увидела на дереве наблюдавшего за ней ворона.
— Это ты, старина Дью? — засмеялась девушка. — Как не стыдно! Фи!
Подглядывать за дамой во время купанья! — Уинн вскочила и погрозила ворону пальцем. Птица склонила голову набок и разглядывала ее с таким восхищением, а может, Уинн от смущения это только казалось, что девушка залилась краской и потянулась за рубашкой, чувствуя себя при этом несколько глупо. Ей стало как-то неуютно, и она поспешила одеться, взяла корзину и пошла прочь от озера.
Весь день птица сопровождала ее, время от времени отлучаясь по своим делам, но всегда возвращаясь к ней, и они вместе продолжали путь. Уинн любила лес вокруг Гарнока. Но если спросить, что же привлекало ее в нем, она не смогла бы дать разумный ответ. Уинн чувствовала себя в нем как дома. В нем для нее не было ничего угрожающего, даже в самую плохую погоду или во мраке ночи. Были такие, кто старался избегать леса в определенное время, вспоминая старинные легенды и рассказы, чтобы оправдать свои страхи и суеверия о колдовстве, эльфах и Справедливом народе, который населял этот лес в древнем Уэльсе.
Она нашла нежные молодые каперсы и быстро нарвала их, поскольку их лучше всего собирать рано утром, до того как высохнет роса. Лес начал редеть, пока перед ней наконец не открылся солнечный луг в полном цвету. Уинн собрала бледную лаванду и белые цветы тысячелистника, из которых делается прекрасный тоник, а также чудесная мазь для ран. Говорили, что их можно использовать и в волшебном зелье, но Уинн об этом ничего не знала. Она увидела розовый окопник и выкопала его вместе с корнями, которые помогают при болезни почек, а из цветов, если правильно извлечь сок, получается замечательное протирание для кожи. Потом она обнаружила одуванчики и выкопала несколько растений. Молодые листочки хороши для еды, из цветов делают приятное вино, а корни используют как тонизирующее средство для печени. Перед тем как вернуться в лес, Уинн остановилась, чтобы нарвать большой пучок фиалок. Их засахаренные цветы были изысканным угощением, а отвар из них облегчал головную боль и снимал раздражение. Даже просто понюхав их, человек чувствовал облегчение, но Уинн его не испытала. По узкой тропинке она поспешила к маленькому ручейку, который весело журчал по заросшим лишайником камням. Вдоль него рос кресс-салат, но девушка решила сначала подкрепиться хлебом и сыром, которые прихватила с собой. Она присела около дуба, порылась в корзинке и вытащила аккуратно завернутую салфетку. Развернув ее, она разложила на ней хлеб и сыр.
Ворон, усевшись на сук ближайшего дерева, с надеждой смотрел на еду, издавая горлом мягкие звуки. Уинн засмеялась.
— Значит, ты тоже проголодался, старина Дью? Что ж, ты мне сегодня утром составил компанию, и я с радостью поделюсь с тобой. Держи! — Она бросила птице кусочек хлеба.
Слетев на землю, ворон подобрал хлеб и вернулся на прежнее место, чтобы съесть его.
Уинн вздохнула, вдруг став серьезной.
— Что мне делать? — заплакала она. Затем посмотрела на своего спутника, словно ожидая от него помощи. Действительно, ей иногда приходила в голову причудливая мысль, что ворон, возможно, меняет свой облик. Может, он один из тех существ, которые с незапамятных времен жили среди ее народа и о которых шептались люди? Церковь запрещала подобные разговоры, но такие вещи проникли глубоко в душу народа, гораздо глубже, чем церковь.
— Если ты на самом деле оборотень, старина Дью… если ты действительно волшебное существо… пожалуйста! О, пожалуйста, помоги мне сейчас! Риз из Сант-Брайда не злой человек, но он упорно добивается меня в жены, хочу я того или нет! Я не хочу выходить за него замуж!
Не хочу! Если б ты только мог мне помочь! — Она обхватила голову руками и разрыдалась.
Ворон с любопытством разглядывал девушку и, поддавшись ее настроению, нежно каркнул, как будто в знак симпатии.
Уинн почувствовала на себе его взгляд, но, подняв голову, увидела только большую черную птицу со склоненной головой. Она громко рассмеялась, но в смехе не звучала радость. В нем звенело ее отчаяние.
— Бедный Дью. Как тебе понять меня? Ведь ты только птица. Как бы мне хотелось свободно летать, как и ты, и так же свободно выбирать себе супруга. — Она опять вздохнула. — У меня нет выхода. Я должна выйти замуж за Риза, хотя и не люблю его. Я должна пойти на это, чтобы у моих сестер, Кейтлин и Дилис, были богатые мужья.
Чтобы бабушка и брат могли жить в спокойствии и безопасности, мне придется держать Риза на расстоянии. Чтобы обеспечить будущее малютки Map.
Уинн опять горько заплакала.
— Как мне перенести все это? Ох, как же мне перенести? — всхлипывала она. — У меня нет другого выбора. Вряд ли церковная жизнь для меня, а если я убегу от Риза в монастырь, кто позаботится о брате и сестрах? Кто сохранит Гарнок для Дьюи? Конечно, не Кейтлин и не Дилис! Я должна выйти замуж за Риза из Сант-Брайда. И мне надо покориться своей судьбе до его приезда. Луна уже прибывает, и через несколько дней настанет полнолуние. Он вернется за ответом, заранее зная, каков он будет. Я не осмелюсь предстать перед ним в слезах, мне надо встретить его улыбкой.
Уинн смахнула слезы и потянулась за сыром. Какая польза в слезах?
Они не помогут. Она машинально жевала сыр и небольшой кусочек хлеба. Еда казалась ей безвкусной и застревала в горле, прежде чем лечь в желудок. Она раскрошила остаток хлеба и сыра и разбросала под деревом, чтобы птицы и мелкие твари могли полакомиться.
Со своего удобного места ворон молча наблюдал за ней. Она погрузилась в дремоту. С раннего детства ей снился один и тот же непонятный сон. Неясные краски и образы окружали и обволакивали ее, но не угрожали. Скорее ее угнетало ощущение глубокой, огромной печали.
Мрачное уныние было столь велико, что после пробуждения, услышав свое имя, она не сразу поняла, что кто-то ее настойчиво зовет. Ее лицо было мокрым от слез. Глаза Уинн раскрылись, и на миг она подумала, что перед ней стоит большой темный человек, но потом, сосредоточив взгляд, она увидела только дерево и своего друга, старину Дью, который терпеливо ждал в ветвях.
С неуверенным смешком она встала на ноги, определив по солнцу, что день скоро начнет клониться к вечеру. Затем, вспомнив о кресс-салате, она опустилась у ручья на колени, нарвала большой пучок,
