— Он же видный мужчина. Так что, наверно, не так уж и давно, — промямлила Дэни, перебирая на столе карандаши.
— Ну и что же мы будем с этим делать?
— Я подумала, если Кэрри будет собирать деньги у входа, а мы с тобой…
— Да я не о праздничном базаре.
— Я прекрасно понимаю, о чем ты, но не хочу больше об этом говорить. Я ничего не собираюсь делать, а вы можете делать, что вам угодно.
Около часа дня, когда они все еще решали вопрос, какие предметы выставить на праздничном базаре, в комнату вошел Сэм, чтобы сообщить, что он собирается в город, и спросить, чего надо купить в хозяйственном магазине. Надеясь, что он не обратил внимания на то, с каким восторгом на него смотрят ее подруги, Дэни предложила ему перекусить, но Сэм отказался, заметив, что она занята и он перехватит что-нибудь в городе.
Через час Бет и Кэрри ушли, и Дэни вздохнула с облегчением.
Вскоре Джин привез из сада Тимми.
— А где Сэм?
— Поехал в город.
— Я тоже хочу!
— Он уже уехал, — сказала Дэни, расстегивая пальто Тимми. — Кроме того, детка, Сэм у нас работает, и мы не должны мешать ему. А где твой рюкзачок? — спросила Дэни, чтобы Тимми не успел задать очередной вопрос.
— Я его взял, — ответил Джин. Тимми вспоминал о своем рюкзаке не чаще чем раз в неделю.
— Нам сегодня разрешили рисовать пальцами. — Тимми достал свой рисунок. — Я покажу его Сэму, когда он вернется! — с энтузиазмом воскликнул мальчик и убежал в свою комнату.
Тимми впервые не поделился своим творчеством с дедом.
— Прости, папа. Он так возбужден оттого, что в доме новый человек.
— И это тебя беспокоит?
— Я не хочу, чтобы ты почувствовал себя…
— Не волнуйся. Дед есть дед, и он отлично это понимает.
— Может, нехорошо, что он так привязывается к Сэму? Ведь мы его совсем не знаем.
— Все нормально. По-моему, они неплохо ладят. А насчет Сэма… Похоже, он чувствует себя на ферме лучше, чем мы когда-то. А уж у тебя на кухне…
— Ему нравится моя стряпня. Но он, по всей вероятности, уедет после Рождества.
— Все может быть. Между прочим, у тебя осталось еще то печенье с начинкой из суфле?
— Холестеринчику захотелось? — шутливо осведомилась Дэни, обняв отца за плечи.
— А Бог с ним. Как я люблю это время года! На Рождество будто все одного возраста, ты заметила? И я рад, что мой день рождения совпадает с Рождеством.
— Намекаешь?
— Да нет. К слову пришлось. — Джин сел за стол. — Но в этом есть какой-то смысл. Рождество — это начало. И у меня каждый раз такое чувство, будто мне снова представляется возможность начать все сначала и посмотреть, какие глупости опять наделаю.
— На самом деле никто никогда не начинает все сначала, — мягко возразила Дэни с улыбкой.
— Да большинство и не захотело бы. Но иногда мысль начать все сначала кажется привлекательной, а? — Джин надкусил печенье. — До чего же вкусное, скажу я тебе!
— Постараюсь побольше испечь такого же на Валентинов день.
— Я уверен, всё купят, — ухмыльнулся отец.
— Ну да, если продать все тебе одному! — Облокотившись на стол, Дэни стала вслух размышлять над тем, что сказал Джин: — Почему людям так нравится начинать все сначала? Может, потому, что надеются забыть свои ошибки? Но ведь они их снова повторят.
— Ага. Но они покажутся им менее страшными.
Какое счастье, что у нее такой отец! Как он поддерживал ее все эти годы! У него была квартира в Лонг-Бич в Калифорнии, и он ходил по домам, продавая золотые украшения, но, когда она попросила его переехать с ней и с Тимми в Айдахо, не колебался ни секунды.
Даже вот просто так сидеть с ним и беседовать было для Дэни удовольствием, пока он не заговорил о новой жизни и старых ошибках. Что толку в ошибках, если ты на них не учишься? Она, например. Сколько раз она страдала оттого, что идеализировала взаимоотношения мужчины и женщины! Чего она сейчас вдруг испугалась и почему так глупо себя ведет? Им же было так хорошо втроем!
— Значит, ты думаешь, что Сэм уедет до Нового года?
— Думаю, да. — Дэни очнулась от своих мыслей.
— Не так уж это и скоро.
— Так ведь до Рождества всего три недели.
— Что-то мне подсказывает, дочка, что много чего может случиться за это время.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Шаг за шагом Сэм проигрывал сражение в семье Дэни Хармон, в котором он хотел оставаться простым зрителем, а не участником.
Он был здесь уже неделю, и каждый из этих семи дней сидел со всеми за столом, где постоянно звучал детский смех, а каждый вечер получал чистые, благоухающие морозной свежестью полотенца от женщины, которая пахла солнцем и цветами.
Целую неделю Сэм трудился в поте лица, стараясь закончить дневную работу, чтобы иметь возможность сидеть со всеми по вечерам. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким.
А временами его вдруг охватывало такое счастье, что он пугался.
Пока ему удавалось избегать общества Дэни, за исключением ланча, когда Джин отправлялся продавать выпечку Дэни или золотые украшения, а Тимми был в саду. Тогда он сидел, наслаждаясь отдыхом, и, обхватив пальцами кружку с дымящимся свежесваренным кофе, наблюдал за грациозными движениями Дэни.
Они, конечно, разговаривали, но никогда — о личном, а только о делах на ферме и о Тимми. Но Сэм чувствовал, что расстояние между ними сокращается.
Вот и сейчас…
Они все расположились в гостиной. Дэни сидела за пианино, заваленным нотами, и разучивала с Тимми рождественскую песенку для детского праздника. Джин, покачивая головой в такт музыке, отдыхал на диване. За окном был мороз, а здесь потрескивали дрова в камине и пламя освещаю комнату теплым золотистым светом.
Сэм сидел в кресле, ставшем как бы его личным местом с тех пор, как он приехал, и делал вид, будто читает газету. На самом деле его совсем не интересовало, что происходит в конгрессе. Единственным событием, стоящим внимания, были пальцы Дэни, тонкие и изящные, порхающие по клавиатуре.
Она подпевала сыну неожиданно низким, хрипловатым голосом.
Окончив петь, Дэни хлопнула в ладоши и привлекла к себе Тимми. Она погладила его худенькую спину. Это бессознательное прикосновение к сыну было выражением ее бесконечной материнской любви.
— Молодцы! — воскликнул Джин, вставая. — А теперь сыграй «Снежное Рождество», — приказал он, становясь возле пианино и приготовившись петь. — Иди сюда, Сэм. Ведь ты тоже знаешь эту песню.
Сэм напрягся, крепче сжав газету.
— Нет, спасибо. Я лучше послушаю.
Джин пел с воодушевлением, а Дэни ему подпевала, и Сэму вдруг страшно захотелось присоединиться к семейному хору, но все же он не решился.
С тех пор, когда у него была семья, прошло почти двенадцать лет. А вообще он рос практически в
