Первоначальные унынье
И малодушие ушли.
Повстанцы, признанные ныне
Бунтовщиками, расцвели.
Но в сентябре тепло надежды
Рассеялось в единый раз,
Когда решительный, чем прежде,
Пришёл в полицию приказ.
Ждал губернатор, что решенье
Одесского военсуда
Немедля примут к исполненью.
Суть указания проста.
В ночь с третьего на день четвёртый
Прекраснейшего сентября
Казнили спешно самых твёрдых,
Не ставших умолять царя.
И пусть не тридцать два, а восемь,
Но самых стойких из людей
Не пережили эту осень
И не дождались светлых дней.
Злой рок восьмёрка боевая
Была не в силах превозмочь.
На балках старого сарая
Повесили их в эту ночь.
Эпилог настоящего
Эпилог настоящего
Не нам спустя сто семь прошедших
Весьма неоднозначных лет
Судить о днях тех сумасшедших,
Оставивших кровавый след;
Не нам оценивать поступки
И быть на чьей-то стороне;
Делить попавших в мясорубку
По правоте и по вине;
Не нам накатывать уколов
И восхвалений снежный ком –
Пусть исторические школы
Крикливо судят о былом.
Немало лбов своих расшибли
Хронисты за прошедший век,
Твердя, что в Горловке погибли
Отнюдь не триста человек.
Историографы советской
И постсоветской чехарды
Дивили цифрой молодецкой
И выводами без нужды.
И ход событий приукрашен
Был той и этой стороной, –
Хотя тот факт уже не важен,
Какой у каждого герой.
Тогда другие были нравы.
И ныне говорить всерьёз,
Не правы стороны иль правы –
Лишь точки зрения вопрос.
Наверняка число погибших
Завышено в десяток раз.
Но и одной души почившей
Уже достаточно для нас.
Достаточно, чтоб с сожаленьем
Припомнить тех декабрьских дней
Трагическое напряженье
И горе страшное людей.
Припомнить, не ища причины
Рождения добра и зла,
Не бить врага, ни рвать личины
С его постылого чела.
И стать терпимыми настолько,
Чтоб всех и каждого простить.
Сейчас не важно, кто и сколько,
Сейчас бы просто – не забыть!