– Хаврон. Рудла, – угодливо воскликнул третий и поспешил за товарищами.
Кун Канна сделал знак Баху, во всех мирах имеющий одно значение: «молчи!»– и неслышно подобрался к двери. Там он постоял, потом воротился и четырьмя рядами зубов улыбнулся Баху. Бах показал на дверь.
– Что там происходит?
– Телепатня, – непринужденно ответил пленный министр.
– Телепатня?
– Ну, болтовня, говорня, трепотня – так на вашем языке? Я боялся, что они поднимут тревогу. Но они не осмелились нарушить покой Бессмертных. И убеждают один другого, что, вероятно, допрос раскроет большие тайны, раз я не разрешил им присутствовать. Впрочем, в данном случае они не ошиблись, иновременник.
– Так меня называл погибший Рина Ронна, твой земляк, – грустно сказал Бах.
– Я видел его в твоих последних воспоминаниях, которые не подал на экран, когда ты говорил с презренным Ватутой.
– Ты сказал?.. Я не ослышался?
– Ты правильно услышал. Презренный Ватута, Верховный Злодей Рангунии. Впрочем, он гордится своим мерзким прозвищем. Ватута собирается тебя казнить.
– Кагула говорил, что меня обрекут казни, если коллегия Бессмертных захочет этого.
– Бессмертные захотят всего, чего захочет Ватута.
– А зачем Ватуте казнить меня?
– Незачем.
– Но если незачем…
– Пришелец, ты рассуждаешь слишком по-человечески. У вас для всего должны быть причины. Нет причины для действия, нет и действия – вот ваше понимание.
– Сколько знаю, у дилонов понимание такое же.
– Нет, иное. Чтобы проверить силу причины, мы противопоставляем ей первопричину. И только если причина выдержит опровержение, мы действуем согласно ей.
– Знаю, вы пытаетесь опровергать даже законы природы.
– И опровергаем! Вы мыслите точно, мы мыслим широко, рангуны не мыслят. У них позыв к действию, а не к пониманию. И они не любят действия по воле причин. Любая обоснованность им кажется принуждением. Беспричинные поступки для них – единственно приятные.
– Ватута разъяснял, что ему хочется делать бесполезное, а не полезное. А я доказал, что моя казнь ему будет полезна и потому он не должен меня казнить.
– Я слышал твой ответ. Ты нашел отличный способ избежать смерти, я порадовался за тебя. Но обстановка переменилась. Я составил прогноз его поведения. Прогноз нехороший. Вы, люди, к чему-то стремитесь, вам всегда чего-то не хватает, вы ставите себе цели, вы меняете все вокруг ради исполнения цели. Это опасно. Вы можете внести полезную цель в бесцельное бессмертие рангунов. Это смертный приговор тебе.
– Какая странная логика в их бессмертии!
– Бессмертие и логика несовместимы. Бессмертие алогично. Завтра тебе предстоит доказать, что информация из твоих воспоминаний абсолютно бесполезна рангунам. Но тебя опровергнут. Твой план защиты развалится, как дом на песке.
– Кто меня опровергнет? Ты сам говоришь, что логика рангунам не дарована.
– Опровержение Ватута поручит мне, – сумрачно сказал дилон. – Я докажу, что в твоих воспоминаниях много полезного для Бессмертных.
– Значит, выхода нет? – Бах побледнел. В разговоре с Кагулой и Ватутой угроза казни воображалась чуть ли не шуткой, он не мог воспринять ее серьезно – игра слов, причуды обращения. Мрачный прогноз министра Прогнозов и Ведовства рисовал иную перспективу.
– Выход есть. Он опасен, но не более опасен, чем грозящая тебе смерть. И если удастся – реальное спасение. Много надо пережить мук, пока вырвешься на свободу.
– Смерть – единственное, чего не смогу пережить, – невесело пошутил Бах. – Все остальное – трудности. Трудности переживу. В чем выход?
– Защищайся оружием, а не словами.
– У меня нет оружия, Кун Канна.
– Я даю его тебе.
Пленный министр Прогнозов и Ведовства извлек из кармана приборчик, похожий на пистолет. Бах с удивлением смотрел на дилона. Кун Канна стал выше ростом, уверенность заменила бывшее смирение, визг, сопровождавший мысли, стал громче и резче, – но еще сильней переменились глаза. Пылают, сказал себе Бах. Из глубоко посаженных темных глаз лился красный свет – воодушевление и ярость.
– Бери, бери! – требовал Кун Канна, всовывая в руку Баха оружие. – Этот резонатор безотказен. Рангуны бессмертны, ибо их жизнь точно совпала с фазами двух светил. Но они разрушаемы. Удар извне может для каждого стать гибельным. Порази Ватуту!
– Ты уверен, что это гарантирует мне жизнь и свободу?
– Гарантии не дам, но возможность есть. Ватута испугается, когда увидит резонатор. А если ты убьешь его, перепугаются все Бессмертные.
Бах долго смотрел на возбужденного дилона.
– Кун Канна, почему ты стараешься мне помочь? Ведь это опасно и для тебя: Бессмертные допытаются, кто дал мне оружие…
– Не допытаются, если не скажешь. Я пленный. У пленных резонаторов быть не может.
– Ты украл этот резонатор?
– Я изготовил его. В их пустые головы не придет, что я могу это сделать. Они решат, что ты украл оружие у хавронов.
– Ты не ответил, Кун Канна, почему помогаешь мне.
– Ненавижу рангунов, разве не ясно? – Визг в голосе дилона стал еще резче и громче. – Посмотри на меня, пришелец. Неужели тебя не удивило, что министр Властителя такой униженный, такой покорный, такой угодливый? Разве ваши министры тоже так жалки?
– Твой внешний облик и твой ранг плохо вяжутся…
– Вот-вот, не вяжутся! Оскорбление и издевательство! Мой высокий ранг – это моя голова, мои знания, мое постижение событий. Рангуны кичатся, что их бессмертие ни в чем не испытывает нужды. Но я им нужен – за это они ненавидят меня. На пленнике легко выместить ненависть!
– Значит, это они предписывают тебе покорность и угодливость?
– Я сам предписал себе быть таким. Иным я бы не выжил. Уже не один дилон попадал к ним в плен – где они? Не хочу увеличивать список погибших.
– У тебя нет надежды на освобождение, Кун Канна?
– Какая надежда? Уж кого-кого, а меня Ватута не выпустит. Он знает: среди своих я значил побольше, чем министр у рангунов! В моем нынешнем жалком облике ты не разглядишь того, кем я был в своей стране, – сперва самого выдающегося из Различников, потом самым глубокого из Стирателей. Я получил ранг Отца Стирателя Различий, когда по возрасту еще во Внуки не годился. Великий Гуннар Гунна объявил, что передаст мне звание Старейшины Старейшин, вот каким я был! Подлые хавроны похитили меня сразу после его заявления. Ватута знал, что на таком посту я не потерпел бы их вечных нападений. Он презирает пользу, но опасается вреда – помни об этом!
– Никакой надежды на освобождение!..
– Никакой! Вечный пленник.
– Тяжело тебе жить, Кун Канна!
– Зато у меня есть одно животворящее чувство, одна одушевляющая мысль. Ненавижу рангунов! Ненавижу их бессмысленное бессмертие! Ненавижу их бездельную хлопотню! Ненавижу за отсутствие целей, желаний, просто мыслей, наконец! И особо ненавижу за то, что они заставили меня творить зло моей стране. Сколько бед я причинил собратьям! Сколько несчастий и бед!
Он помолчал, взволнованный. Помолчал и Бах, потом спросил:
