Люциус Шепард
Сальвадор
За три недели до того, как Текалатль был подвергнут «санации», Дантцлер прошел боевое крещение. Взвод пересекал луг у подножия вулкана, покрытого изумрудной зеленью, и Дантцлер, как обычно, чуть приотстал, размышляя, что лишь подлинный Художник мог создать этот ландшафт с непревзойденным по красоте лугом, плавным изгибом уходящим в бездонное небо…
С первыми же выстрелами он упал в траву и зашарил по карманам в поисках ампул. Вытащил одну и раздавил ее перед носом, втягивая полной грудью душистый дым, потом, на всякий случай, раздавил еще одну — 'забил обе ноздри', как говаривал Ди-Ти — и, закрыв лицо руками, стал ждать, когда же наркотик начнет действовать. Он отчаянно трусил.
Внезапно он перестал чувствовать вес тела. Сердце остановилось, но это было даже приятно. Зрение обострилось настолько, что он видел теперь не только вспышки выстрелов, но и темные фигуры в зарослях, и когда добежал до деревьев, лишь бешенство владело им. Сорок минут он метался, как акробат, поливая партизан огнем из своей М-16. Сознание раздвоилось: большая его половина упоенно занималась убийствами, меньшая — никак не могла понять, почему же все это доставляет ему такое удовольствие. В этот момент он был похож на мальчика, играющего в войну.
'Со стручком перца в жопе', — сказал бы Ди-Ти.
Ди-Ти понимал толк в ампулах. Он часто повторял, что они открывают в человеке самую его внутреннюю суть. В спецификации значилось, что ампулы содержат лишь синтетический эндорфин в летучей форме и модифицированные фрагменты ДНК, но так ли это на самом деле, никто не знал. Ди-Ти, по крайней мере, в этом сильно сомневался. Он был огромным негром с мускулистым торсом и мощными руками, исколотыми татуировками, и прибыл в спецподразделение вместе с заключенными, отбывающими срок за преднамеренное убийство. Муди, напарник Дантцлера, серьезно считал, что Ди-Ти продал душу дьяволу.
— А еще он собирает трофеи, — шептал Муди. — И не только уши, как делали ребята во Вьетнаме.
Потом Дантцлер увидел эти трофеи и был по-настоящему испуган. Но, тем не менее, он завидовал Ди-Ти, завидовал его силе и живучести и потому стал употреблять ампулы.
На обратном пути они наткнулись на раненого индейского парня лет девятнадцати. Черные волосы, кирпичного цвета кожа, карие глаза, необычная форма век. Дантцлер, отец которого, антрополог, работал когда-то в Сальвадоре, распознал в нем индейца из Санта-Ана. Перед отъездом из Штатов Дантцлер покопался в дневниках отца и теперь мог распознавать разные типы индейских племен.
Парень был легко ранен в ногу и носил футболку с надписью: 'Кока — лучший друг'. Именно эта надпись взбесила Ди-Ти.
— Что ты, сосунок, можешь знать о ней?! — заорал он и двинул индейца между лопаток. — Или ты такой умный?
Когда группа садилась в вертолет — он должен был доставить наемников вглубь провинции Морасан — Ди-Ти указал индейцу на пол возле двери, а сам уселся рядом, сжимая в зубах сигарету «Кул». Врач, который все это время не покидал вертолета, дал ему прикурить.
— Где Принцесса? — спросил Ди-Ти, оглядываясь.
— Убит, — ответил кто-то.
— Твою мать! — сказал Ди-Ти, облизывая сигарету, чтобы ровнее горела, и усмехнулся. — Я думаю, этот краснокожий нам ни к чему, правда? Никто ведь из нас не знает испанского.
— Я знаю, — неожиданно для самого себя сказал Дантцлер.
Глаза Ди-Ти стали вдруг очень пустыми.
— Нет, тебе только кажется, что ты знаешь испанский, сынок. Ты не можешь понять этого типа.
Дантцлер отвел глаза. Все было ясно.
Вертолет набрал высоту. Сделав еще затяжку, Ди-Ти выпустил клубы дыма и протянул окурок пленному. Тот с благодарностью принял его.
— Muchas gracias, señor, — сказал он, выдыхая дым и улыбаясь чуть заискивающей улыбкой.
Дантцлер посмотрел на открытую дверь. Под ними проплывали исчерченные резкими тенями горные склоны. Он почувствовал, как наркотическая пелена тает. Солнце заглянуло в кабину, высветив заплеванный пол…
— Эй, Дантцлер! — перекрывая шум двигателей, крикнул Ди-Ти. — Спроси-ка, как его зовут!
Индеец вздрогнул, услышав испанский, но отвечать не стал. Дантцлер, улыбнувшись, сказал, что все будет хорошо и бояться не надо. Наконец, индеец пробормотал, что его зовут Рикардо Куу.
— Куу! — захохотал Ди-Ти. — Почти «Кул»! Моя марка!
Он сунул парню пачку сигарет. Тот замахал окурком и отодвинулся.
— Смотри-ка, он, кажется, хочет покурить чего-то другого, — с деланным изумлением сказал Ди-Ти. — Ну и пижон!
Дантцлер спросил индейца, сколько сандинистов участвовало в нападении на группу, но ответа так и не получил. Однако парень, чувствуя расположение к нему Дантцлера, наклонился и быстро зашептал, что живет в деревне Сантандер Хименес и что его отец… тут индеец заколебался… очень важный человек.
— А куда меня везут? — спросил пленный, но Дантцлер отвернулся. Разговор с этим еще живым мертвецом вдруг стал ему противен.
Закинув руки за голову, Ди-Ти стал напевать. Его голос был едва слышен за ревом моторов, но мелодию Дантцлер узнал сразу же: с нее обычно начинался сериал 'Звездный путь!' Он тут же, как наяву, увидел сестренку, сидящую перед телевизором…
Солнце зашло, склоны гор превратились в неподвижные клубы темно-зеленого дыма. Боже, как ему хотелось оказаться дома! Все, что угодно, только не Сальвадор!..
Наемники подхватили мелодию. Дантцлер был на грани отчаяния. Ему вспомнилась Джоан, чистая, свежая, ласковая, душистая… не то что сучки из Илопанго, воняющие потом и дешевыми духами…
Муди приткнулся к нему, и Дантцлер понял — сейчас это случится. В сумерках, в полутьме кабины, Ди-Ти был темен и неразличим, точно проплывающие под ними джунгли. Его присутствие скорее угадывалось: незримое присутствие дьявола на шабаше. Солдаты хрипло пели, и даже индеец в такт покачивал головой.
- Es muy bueno! — сказал он громко и улыбнулся во весь рот, но никто ему не ответил. Лица у наемников были сонные и безразличные. И все до единого смотрели на него.
- Выход в космос! — крикнул Ди-Ти, легко подталкивая индейца в бок. — Последняя черта!
Улыбка еще не успела сойти с лица пленного, когда он вывалился наружу. Ди-Ти, высунувшись из двери, шутливо помахал ему рукой, словно прощаясь, и с улыбкой вернулся на место. Дантцлеру хотелось кричать: по его тоске и воспоминаниям провели острым кривым когтем. Он беспомощно огляделся по сторонам; наемники отводили глаза, подтягивали ремни, шнуровали ботинки, копались в вещмешках…
Провинция Морасан считалась страной духов. Говорили, что здесь птичьи стаи нападают на людей, а по ночам к постам подкрадываются странные звери, которых невозможно убить пулей. Еще говорили, что уснувшие здесь погибают, и даже если им удается проснуться, они уже не те, что были прежде. Дантцлер не видел ни птиц, ни зверей; но один и тот же кошмар посещал его каждую ночь: индеец, которого убил Ди-Ти, улыбался и уходил в какой-то странный золотой туман, маня за собой, а когда он скрывался, из ниоткуда наваливался грохочущий голос, вдавливающий и разрывающий барабанные перепонки. 'Зачем ты убил моего сына?' — рокотал вопрос, и Дантцлер визжал в ответ: 'Не я! Не я! Не я!!!…'. Он просыпался в поту, хватался за винтовку, а сердце его бухало, словно паровой молот.
Но то, что происходило наяву, было куда как ужаснее.
Поросшие редкими соснами склоны гор, жидкие рощицы, переходящие в непроходимые заросли колючего кустарника или, наоборот, обрывающиеся каменистыми полями, бесконечные серые стены скал,
