— Подождем садиться за обед.
Через 10 минут доложили государыне, что Тутолмин в сенате, стоит у аналоя и диктует.
— Помоги ему Бог! — сказала Екатерина и вышла в столовую к обеду.
Переписали проект прямыми литерами полу-уставом, — Екатерина любила этот почерк и другого не читала или читала неохотно. В сем случае все было придумано, чтобы заставить ее прочитать сочинение Тутолмина, чтобы показать ей, что и она в людях ошибается, как и все прочие люди.
Так созерцавшие не ошиблись: государыня изволила читать и перечитывать проект ровно две недели одна, не отдавая, не показывая его никому, даже фавориту было неизвестно того что государыне благоугодно относительно проекта. Государыня приказала принести из библиотеки к себе карту всей Империи подать словарь Чулкова о внутренней в России торговле, в котором были подробно описаны все ярмарки, торги в городах, селах и деревнях, с полным объяснением где что делается, родится, как, куда и в какое время года произведению бывает сбыт, показаны расстояния, — лучшее историческое своего времени сочинение, едва ли в чем уступит сочинениям сего рода, в настояще время (1834 г.) написанным. Чулков был придворный актер, потом служил в сенате и был обер-секретарем.
Через две недели проект Тутолмина был от государыни прислан в полное собрание правительствующего сената с собст-венноручною ее величества надписью: «Быть по сему».
В тот же день, если не ошибаюсь, Тутолмину от государыни прислан был орден св. Равноапостольного Владимира 1-й степени»[70].
По возвращении Тутолмина в Петрозаводск раздоры с губернатором вспыхнули с новой силой. Наконец Державин, под предлогом обозрения еще двух уездов, выехал снова и отправился в Петербург, где благодаря ходатайству друзей, покровительству вельмож и вниманию Екатерины к автору «Фелицы» вскоре добился указа о переводе его губернатором в Тамбов.
Чин генерал-губернатора давал Тимофею Ивановичу право прямых отношений с императрицей, возможность проявлять инициативу, а близость его нового наместничества к Петербургу во многом облегчала связи и сообщения со столичной бюрократией. Вступив на пост генерал-губернатора и наместника, Тутолмин стал генерал-поручиком и кавалером еще одного ордена — Владимира второго класса. Новый начальник не потерял- и на севере — он многое сделал для развития и благоустрой- Петрозаводска, произвел реконструкцию местных пушечных заводов.
Олонецкие Петровские заводы, пережившие свой расцвет в первой четверти XVIII века, в 30–60 годы находились в полосе упадка и к началу 70-х годов XVIII века прекратили своё существование. Их место заняли новые металлургические мероприятия: Александровский пушечный завод и его отделения-литейные заводы в Кончезере, Кронштадте и Петербурге. Все эти заводы получили общее название — Олонецкие горные заводы.
На протяжении 40–50 лет Александровский пушечный завод с его отделениями являлся одним из главных арсеналов русского военно-морского флота. Во время русско-турецких и русско-шведских войн конца XVIII и начала XIX веков, в период Отечественной войны 1812 года и в годы Крымской войны (1853– 1856 годов) Олонецкие горные заводы поставили тысячи пушек и сотни тысяч снарядов для флота и армии. Кроме того, на этих заводах изготовлялись важные детали для паровых, текстильных и других машин, а также художественное литье, украшающее и поныне многие улицы и мосты Санкт-Петербурга.
Перестройка Александровского пушечного завода началась в 1786 году и совпала с назначением на пост директора Олонецких горных заводов английского инженера Карла Гаскойна, приглашённого русским правительством для улучшения пушеч-но-литейного дела. В перестройке заводов энергичное участие принимал генерал-губернатор Олонецкой и Архангельской губерний Тутолмин6. Например, во время перестройки Александровского завода он пробыл в Петрозаводске неотлучно 11 месяцев «на опыте лить пушек и снарядов по новой системе»[71]. кропотливая работа сразу дала положительные результаты. енерал-губернатор Тутолмин в одном из своих донесений в Петербург отмечал успехи в производстве Олонецких пушек в середине 80-х годов. «В конце 1785 года и в начале 1786 года — писал Тимофей Иванович, — из отлитых 84 пушек при пробе разорвалось 4, в то время как в прошлые годы из 2316 оказались негодными 1305 пушек»[72].
Пушки и снаряды, изготовленные на Олонецких заводах отправлялись в разные районы страны. Большая часть их шла в Петербург, Кронштадт, Ревель и другие прибалтийские порты для крепостей и кораблей Балтийского флота. Караваны судов гружённые пушками и снарядами, следовали по Онежскому озеру, реке Свирь и Ладожскому озеру, а потом через Неву в Финский залив и дальше — к месту назначения.
Некоторая часть пушек и снарядов отправлялась для Черноморского флота и крепостей Причерноземья. В 80-90-х годах и позднее артиллерийское снаряжение отправлялось на галиотах до города Вытегры, до верховьев реки Ковжи и дальше — по озеру Белому и реке Шексне в Рыбинск. Отсюда суда шли по Волге до пристани Дубовка, а дальше груз переправлялся на реку Дон и потом уже доставлялся по донским водам в Приазовье[73].
Доставка заводской продукции водным путём имела много неудобств. Навигационный период был коротким; реки и озёра очищались от льда только в середине мая, а в октябре уже начинались заморозки, и в начале ноября навигация прекращалась. Кроме того, встречные ветры задерживали в пути караваны судов. В зимнее время очень трудно было подыскать подводы для перевозки грузов, так как здешние жители, писал Тутолмин, исправляют заводские работы «в продолжение всей зимы беспрерывно»[74].
В конце XVIII века по настоянию генерал-губернатора Тимофея Ивановича Тутолмина на Александровском заводе открылась школа грамотности. Обучение в школе не имело прямой связи с производственным ученичеством. Правда, школьники привлекались к заводской работе, но они направ-лись на подсобные и чёрные работы (чистка снарядов) В ведомственной переписке их называли «школьники- малолеты». Школьники в 80-90-х годах работали на заводе полдня в неделю. После окончания школы 12- летние мальчики, как правило, определялись на заводские работы, получая мизерную оплату по разряду «малолетов»'. Спустя 5–6 месяцев их определяли в мастеровые; с течением времени некоторые из них производились в ученики. В 1790 году генерал-губернатор Тутолмин предписывал казённой палате Олонецкого наместничества передавать детей мастеровых в распоряжение Гаскойна и определять их на заводские работы «для удобнейшего с молодых лет навыка и приуготовления из них надобных для завода художников»[75].
Генерал-губернатор Тимофей Иванович Тутолмин после начала войны со Швецией в 1788 году создал крестьянское ополчение и стал строить гребной флот. За ревностную службу Т. И. Тутолмин получил ордена Александра Невского и Св. Владимира первой степени.
Но еще перед самым началом войны 2 июня 1788 года Екатерина II писала Тутолмину о мерах, какие надлежало ему принять, чтобы в случае внезапного нападения шведов обезопасить военные заводы, расположенные вблизи от границы[76]. А через месяц, возвращаясь к прежнему вопросу, Екатерина приказывала Т. И. Тутолмину привести в полную боевую готовность Белозерский полк, чтобы в случае необходимости совершить неожиданную «диверсию» на территории шведской Финляндии. Она сообщала, что во главе полка ею будет поставлен генерал-майор барон Спренгспортен, «который с превосходными талантами соединяет великое рвение споспешествовать освобождению отечества своего Финляндии из-под ига шведского короля» [77]. Белозерскому полку, писала далее императрица, придать Псковский карабинерный полк, а также мобилизовать двести местных добровольцев для совершения предстоящей «диверсии»[78].
Мысль о совершении «диверсии» не оставляла Екатерину Ц и она чуть ли не каждый день писала об этом Тимофею Ивановичу, сообщая и о посланном оружии, и о том, каким маршрутом оно следует… и где его встречать, и как везти дальше. Императрица рассказывала Тутолмину и о мотивах предстоящей «диверсии»: «Когда же сия экспедиция будет иметь действие натурально, что неприятель сам станет озабочен и о своем защищении, а не о беспокоении пределов наших помышлять принужден будет»[79].
Екатерина II вникала во все детали предстоящей «диверсии» и даже послала 12 июля 1788 года олонецкого купца Михаила Мешелева, изъявившего желание, перейти границу и взбунтовать против шведского короля православных жителей Карелии[80]. Она была
