тыквы, полный чести, и, решив,Что он наполнен пальмовым вином,До капли осушил его.Ведь так?Элесин
Мы смертны все. Но тот, кто пережилЧесть, уважение и дружбу, хуже трупа.Седой старик, облизывая жадноСвою тарелку, должен твердо знать,Что уваженья младших он лишится,Жизнь – это честь. И вместе с честьюМы – даже вживе – расстаемся с жизнью.Женщины. Мы знаем, Элесин, ты – воплощение чести.
Элесин. А ну, довольно! Прекратите!
Женщины (на мгновение умолкнув). В чем дело? Из-за чего он разгневался? Разве мы сказали ему что-нибудь оскорбительное?
Элесин. Хватит, я сказал! Мне надоели эти излияния. Я достаточно их наслушался.
Ийалоджа. Мы, должно быть, взяли неверный тон. (Выступив из толпы женщин немного вперед.) Элесин-оба! Не спеши обвинять нас, мы просим прощения.
Элесин. Я глубоко оскорблен!
Ийалоджа. Мы темные люди, Элесин. Прости нас. Прости и просвети, как любящий отец.
Элесин. И в такой день!..
Ийалоджа. Не надо гневаться, Элесин. Нам понятно, что, оскорбив тебя, мы оскорбили богов. Хуже того – мы оскорбили небеса. О всеобщий отец, прости нас и просвети!
Она опускается перед Элесином на колени. Остальные женщины тоже.
Элесин
Даже подернутый пеленою слез,Глаз остается зрячим. Стыдитесь! Даже храбрейший из нас, вознесясьМыслями ввысь, опускается на колени.А вы принялись меня унижать,Едва заметив мое смиренье!Ийалоджа. О конюший короля! Я совсем сбита с толку!
Величатель. Даже строжайший из отцов смягчается, увидев раскаяние провинившегося ребенка. Когда времени мало, людям не до загадок. Плечи женщин, собравшихся здесь, не вынесут бремени тяжкой вины, если ты не простишь их невольное прегрешение. Просвети их простыми словами, о Элесин, чтобы свет раскаяния воссиял в их душах.
Элесин
Слова и слова! «Мы поняли, Элесин,Что ты – воплощение чести». Но развеТолько словами чествуют человека?Я уже целых полчаса среди вас,А на мне до сих пор мое старое одеяние!Элесин заразительно хохочет, и женщины радостно бросаются к своим киоскам в рыночных торговых рядах, чтобы принести ему роскошные ткани.
Одна из женщин. Боги милостивы. Чем полней раскаяние, тем верней виновный получает прощение. Наши слова претворились в дела, так пусть твое сердце окончательно нас простит.
Элесин
Вы, дающие нам и жизнь и блаженство, —Можете ли вы не быть прощены,Даже смертельно меня оскорбив?Ийалоджа (танцуя вокруг него, поет)
Он простил нас! Он простил нас!Небеса мрачнеют гневно,Если уходящий к предкамПроклинает мир живых.Женщины
Поначалу мы боялись,Что он может ввергнуть мир нашВ бездну.
Ийалоджа
Мы его оденемВ алари – ткань чистой чести,В саниан[10] – ткань доброй дружбы,В туфли из змеиной кожи.Женщины
Поначалу мы боялись,Что он может ввергнуть мир нашВ бездну.Величатель
Разве уходящийДолжен чтить желанья мира?Нет, он сам небрежным жестомИзменяет мир живых.ЖенщиныПоначалу мы боялись,Что он может ввергнуть мир нашВ бездну.Величатель
А сосуд из тыквы,Найденный вблизи дороги,Ты выбрасывать не должен —Только речка точно знает, что она таит на дне! Элесин теперь великолепно и богато разодет; его кушак из алари – ярко-красного цвета. Вокруг Элесина танцуют женщины. Внезапно его внимание привлекает что-то невидимое зрителю.
Элесин
Мир, который я знаю, прекрасен.Женщины
Мы знаем, что ты и оставишь его таким!Элесин
Мир, который я знаю, прекрасенИ медоносен, как щедрый улей, — Даже в мечтах, в сновиденьях боговЕдва ли встречается большее изобилие.Женщины
Мы знаем – ты сохранишь изобилие мира!Элесин
Для этого я появился на свет.Пчельник и муравейник не путешествуют. МыНе видим огромное чрево земли —Как дитя не видит беременную им мать, — Но кто не знает, что она его родила?…Нас единит бесконечная пуповинаДруг с другом и нашим всеобщим началом,Так что, если я заплутаюсь в дороге,Пуповина – моя путеводная нить —Снова укажет мне верный путь.Женщины
Поэтому ты и держишь в руках наш мир! Прелестная юная девушка, привлекшая внимание Элесина еще до того, как ее увидели зрители, подходит к рынку той же дорогой, по которой шел Элесин.
Элесин
Не держу, а ласково обнимаю. МеняРадует стародавний обряд расставанья,Введенный нашими праотцами… ЕслиМы еще не расстались навеки, еслиВы не бесплотные призраки, еслиЯ еще не отправился к предкам, еслиЭтого не случилось, пока я спал…Скажите, я все еще с вами, на рынке,Который я знаю с юности, илиМеня обманывают глаза и чувства?Величатель. Элесин- оба, о чем ты спрашиваешь? Почему твой взгляд застыл и остекленел, как у крысы, увидевшей дух отца, отраженный в холодных глазах змеи? Ты стоишь меж нами, на той самой земле, по которой в младенчестве учился ходить. И говорю с тобой я, Олохун-ийо, а вовсе не мой отец в небесах.
Элесин
Не может быть. Ведь я всю жизньНи в чем не получал отказа.Да, я, конюший короля,Ел все, что мне хотелось, и ласкалКого хотел. Мой высший титулДавал мне право и возможностьПреображать мои желанья в наслажденье,И если б кто-нибудь решилУпрятать женщину красивую в дуплоТысячелетнего ироко,[11]Мое чутье на красотуОстановило бы меняУ этого припрятанного клада,Случись мне оказаться в том лесу.Величатель. Никто не оспаривает твоей славы, о Элесин. Твоя воистину змеиная мудрость и умение проникать в чуть заметные щели приводили к тому, что даже мужья, которых ты обманывал, восхищались тобой. А застигнутый с сестрою твоей же невесты, ты без малейшего смущения объяснял, что просто по-родственному обнял свояченицу. Ты – охотник, убивающий дичь из любого положения любым оружием. Воин, который никогда не хнычет: как же я буду сражаться голый? – храбрец и в голом, и в разодетом виде. Оке,[12] прячущийся в густой чащобе, – твоя жертва бывает мгновенно побеждена еще до того, как ты на нее напал. Мудрец, который в ответ на слова: «Жеребец не ест траву под собой», говорит: «Но он любит на ней лежать».
Женщины. Воистину так! Воистину так!
Величатель. Однако и это еще не все. Вы видели гусениц, поедающих листья, и жучков, питающихся
