Гадкий городишко

Лемони Сникет Гадкий городишко (Тридцать три несчастья — 7)

Дорогой читатель,

Ваш выбор пал на эту книгу, несомненно, по ошибке, поэтому, пожалуйста, положите ее на место. Ни один человек в здравом рассудке не выбрал бы сознательно данную книгу, рассказывающую о жизни Вайолет, Клауса и Солнышка Бодлер, поскольку на этих страницах запечатлен каждый мрачный эпизод их пребывания в городишке Г.П.В., и притом с устрашающей добросовестностью.

Мне не вообразить ни одной причины, по которой кому-то может захотеться прочесть книгу, в которой содержатся такие неприятные темы, как мигрирующие вороны, разъяренная толпа, газетный заголовок, арест невиновных, Камера-Люкс и весьма странные шляпы.

Мой священный долг — расследовать каждую подробность жизни Бодлеров и записать их все, но вы можете захотеть исполнить какой-нибудь другой священный долг, например прочесть совсем другую книгу.

Со всем возможным почтением

Лемони Сникет

Посвящается Беатрис.

Когда мы были вместе,

у меня перехватывало дыхание,

теперь бездыханна ты

Глава первая

Независимо от того, кто вы, где живете и сколько людей вас преследуют, не менее важно бывает не то, что вы читаете, а что не читаете. Например, если вы бродите в горах и не прочли объявления «Осторожно! Крутой обрыв!», так как на ходу с увлечением поглощали сборник анекдотов, вы можете внезапно оказаться шагающим по воздуху, а не по твердой каменистой почве. Или, скажем, вы печете для друзей пирог и одновременно вместо поваренной книги читаете статью под названием «Как смастерить стул». В таком случае пирог по вкусу будет скорее похож на древесину с гвоздями, а не на хрустящее изделие из теста с фруктовой начинкой. И если вы настаиваете на том, чтобы читать именно эту книгу, а не что-то более веселое, вы скорее всего будете стонать от огорчения, вместо того чтобы визжать от восторга. Поэтому если есть у вас хоть капля здравого смысла, отложите эту книгу и возьмите другую. Я, например, знаю одну книжку, называется она «Крошка эльф», и в ней рассказывается про крошечное существо, которое снует по сказочной стране, переживая восхитительные приключения. Взяв ее в руки, вы сразу поймете, что лучше бы вы визжали от восторга, наслаждаясь увлекательными приключениями этого не существующего в реальности создания в выдуманной стране, чем стонать в ужасе от всех несчастий, которые сыплются на бодлеровских сирот в городишке, где в данную минуту я печатаю на машинке эти именно слова. Горести, беды и коварство, предстающие на страницах моей книги, настолько устрашающи, что самое важное сейчас — не читать больше того, что вы успели прочесть.

Бодлеровские сироты в тот момент, когда начинается эта повесть, уж точно не хотели бы читать дальше газету, которая находилась перед их глазами. Газета, как вам наверняка известно, есть собрание предположительно правдивых историй, написанных людьми, которые либо видели описываемые события своими глазами, либо слыхали про них от очевидцев. Люди эти зовутся журналистами, и, так же как телефонистам, мясникам, балеринам и конюхам, убирающим навоз, журналистам свойственно ошибаться. Именно так обстояло дело с первой полосой утреннего выпуска «Дейли пунктилио»[1], который читали Бодлеры, сидя в офисе мистера По. «Двойняшки похищены Графом Омаром», — гласил заголовок, и дети переглянулись, удивляясь количеству ошибок, сделанных журналистами «Дейли пунктилио».

— «Дункан и Айседора Квегмайры, — прочла вслух Вайолет, — близнецы, единственные оставшиеся в живых из семьи Квегмайров, похищены пресловутым Графом Омаром. Омар разыскивается полицией за ряд страшных преступлений. Его легко узнать по одной-единственной брови и по татуировке в виде глаза на левой щиколотке. Омар также похитил по неизвестной причине одну из шести главных финансовых советников города». Уф! — Слова «уф» в газетном тексте не было, его произнесла Вайолет, желая выразить отвращение и нежелание читать дальше. — Если бы я изобрела что-то с подобной небрежностью, с какой газета пишет свои статьи, оно бы сразу развалилось.

Четырнадцатилетняя Вайолет, старшая из бодлеровских детей, была превосходным изобретателем. Волосы у нее по большей части были подвязаны лентой, чтобы не лезли в глаза и не мешали ей обдумывать какой-то очередной механизм.

— А если бы я так же небрежно читал книги, — прибавил Клаус, — я бы ничегошеньки не запомнил.

Клаус, средний ребенок в семье Бодлеров, прочел за свою почти тринадцатилетнюю жизнь больше книг, чем, вероятно, кто-либо из его сверстников. Много раз в критические моменты сёстры полагались на то, что он вспомнит какой-нибудь полезный факт из давным-давно прочитанной книги…

— Кречин! — выпалила Солнышко. Она была младшей и ростом чуть больше арбуза. Подобно многим младенцам Солнышко часто произносила слова, которые понять было трудно. Вот, например, «Кречин!» значило что-то вроде «А если бы я так небрежно кусала своими четырьмя большими зубами, то на предметах ни следа не оставалось бы!». Вайолет переложила газету поближе к настольной лампе, стоявшей в кабинете мистера По, и принялась считать ошибки, вкравшиеся в прочитанные ими несколько фраз.

— Прежде всего, — начала она, — Квегмайры не двойняшки. То, что их брат погиб во время пожара, когда сгорели также их родители, не меняет дела — родилось их трое.

— Само собой разумеется, — согласился Клаус. — И похитил их Граф Олаф, а не Омар. Мало того, что сам Олаф вечно переделывает свою внешность, теперь еще газета переделала ему имя.

— Эсме! — добавила Солнышко, и старшие кивнули. Младшая Бодлер имела в виду ту часть статьи, где упоминалась Эсме Скволор. Она и ее муж Джером были последними опекунами Бодлеров, и дети своими глазами видели, что Граф Олаф не похищал Эсме. Она сама тайно помогала Олафу осуществить его злодейский план, а в последнюю минуту удрала вместе с ним.

— И главная ошибка тут — «по неизвестным причинам», — хмуро проронила Вайолет. — Причины известны. Известны нам. Мы знаем причины, по которым Эсме, Граф Олаф и все его сообщники совершили столько подлостей. Просто они подлые люди.

Вайолет отложила газету, оглядела кабинет мистера По и вслед за братом и сестрой испустила глубокий печальный вздох. Бодлеровские сироты вздыхали не только из-за того, что прочли в статье, но из-за того также, чего не прочли. В газете не упоминалось, что и у Квегмайров, и у Бодлеров родители погибли во время страшного пожара, и что обе родительские пары оставили детям громадные состояния, и что Граф Олаф затевал все свои злодейства специально для того, чтобы прибрать к рукам их наследства. В газете не упоминалось, что тройняшек Квегмайров похитили, когда они пытались вырвать Бодлеров из лап Олафа, а также что Бодлерам почти уже удалось спасти Квегмайров, как их снова утащили. Журналист, написавший статью, даже не упомянул, что Дункан и Айседора Квегмайр имели при себе записные книжки, куда записали в том числе раскрытую ими страшную тайну, которая касалась Графа Олафа. Но всё, что знали бодлеровские сироты об этой тайне, были буквы Г.П.В., и об этих трех буквах Вайолет, Клаус и Солнышко думали постоянно и гадали, какие жуткие вещи кроются за ними. А самое главное, бодлеровские сироты не прочли ни единого слова о том, что тройняшки Квегмайры — их близкие друзья, что Бодлеры беспокоятся о Квегмайрах и по ночам, когда они пытаются заснуть, в голове у них теснятся всякие страсти. Они представляют, что же происходит с их друзьями, дружба с которыми явилась в сущности единственным радостным событием с той минуты, как они получили известие о пожаре, погубившем родителей. Пожаре, положившем начало целой цепи несчастий, которые их преследовали повсюду. Статья в «Дейли пунктилио» не упоминала об этих фактах потому, возможно, что журналист, писавший эту статью, не знал про них или же не счел их важными. Но трое Бодлеров знали про них и поэтому посидели немножко и поразмышляли об этих очень, очень важных деталях.

Приступ кашля в дверях кабинета вывел их из задумчивости, они обернулись и увидели мистера По, кашляющего в свой белый платок. Мистер По был банковским служащим, на нем лежала обязанность