Галина батьковна коротко хохотнула, с блаженным видом прижимаясь к своему ненаглядному. Остальные благоразумно промолчали, но Янка неожиданно для себя рассвирепела: еще бы, удар по самому уязвимому месту! И знают же оба прекрасно!.. (Не исключено, что именно поэтому Андрэ и жалит, грех такой случай пропустить.) От обиды она вся изогнулась, как дикая кошка, и разъяренно на него зашипела:
— Шкаф трехстворчатый, с антресолями!
Что такое антресоли, Янка представляла себе довольно смутно, и вообще это был запрещенный прием — наезжать на личность и тем более на внешность. Удар ниже пояса, на соревнованиях ее б за такое дисквалифицировали в два счета! Если честно, то подобного рода вольностей она себе обычно не позволяет (хотя бы из врожденного человеколюбия), но этот сам напросился!.. Так что получайте-распишитесь!
Только через минуту, когда девчонки пересмеялись, а боевой пыл поулегся, Янка с опозданием сообразила, что Богдан спокойно мог принять ее остроумие на свой счет, он ведь с этим клоуном одного роста… Но 'кудрявый мальчик' если и обиделся, то виду не подал: с насмешливой улыбкой развернулся к Андрею, как будто девчат здесь и нет:
— Всего Задорнова наизусть знает! Я давно заметил.
'О-го! А вот с этим надо держать ухо востро, — попрекнула себя за языкатость Яна. — Он хоть много не распространяется, но зато как скажет!.. И наблюдательность там хорошая, даже слишком хорошая, как по мне. Ну что за привычка: сперва говорим, а потом уже задним числом думаем!..'
Подавив горький вздох, она заметила на отшибе Каплю с Денисом Кузьменко, те прогуливались взад- вперед строго по прямой. Вид у обоих был настолько безразличный, что и спрашивать не надо — все слышали с самого начала. И такое у Капли было при этом лицо… Яну аж мурашки по коже продрали: такое выражение бывает у незаслуженно обиженного училкой ребенка. Она ощутила тоненький, но весьма болезненный укол совести: все-таки расстроился… Может, просек насчет Богдана, у влюбленных ведь интуиция обостряется в десятки раз. (Ну или не влюбленных, просто увлеченных, не одна ли малина!..)
'Теперь будет мне плохая карма, — кисло пошутила про себя. — Да что это со мной, прямо переклинило с этой кармой! Последняя стадия.' И в который раз тайком пожалела, что сердцеедки (как еще с детства пророчила мама) из нее точно не получится — даже, Яночка, и не мечтай! Чересчур трепетная: если кого ненароком и зацепит своим острым языком, то потом сама себя триста раз изгрызет, Скорпионы-то как раз этим и славятся. Еще и извиняться прибежит. А хотелось бы хоть раз почувствовать себя могущественной укротительницей мужских сердец!..
Что касается Андрюши, тот уже успел переключиться на Алину — очевидно, только рассмотрел. Или решил, что так будет безопаснее… Вперил свои красивые, исконно славянские голубые глаза в Алькины ярко-салатные когти нечеловеческой длины (в тон свитеру, догадалась Яна):
— Зеленые ногти? Это хорошо! Зеленый — это цвет жизни. — Неожиданно развернулся к Янке и трагическим голосом воскликнул: — Что у тебя на голове? — и театрально, двумя пальцами вытащил из ее волос короткую сухую щепку: — Это что такое?
Похолодев от ужаса (ну здрасьте, что о ней сейчас подумают?!), Яна обеими руками схватилась за голову, прощупывая каждый сантиметр волос. Взглянуть хоть краешком глаза на Богдана не решалась: ох и ситуация, ничего не скажешь…
— Это мы в листьях валялись, — лениво протянула Алина, оперевшись на свои грабли и щурясь на яркое дневное солнце. Янка ей с благодарностью улыбнулась, постепенно приходя в себя. Даже смешно стало: подумаешь, какая трагедия! Со всеми бывает.
— Они, я вижу, тут времени зря не теряют, — подвел итоги Богдан и подошел почти вплотную. Уж чего, а такого поворота событий Янка аж никак не ожидала и в растерянности попятилась, словно от ползущего прямо на нее танка. (Глупо получилось до невозможности!) 'Кудрявый мальчик' на эту комедию небрежно краем рта усмехнулся и протянул ей без объяснений какой-то пакет — с самого начала держал его в руках, а она только сейчас заметила.
Унюхав, что назревает что-то интересное, девчонки слетелись плотной стаей и галдели взволнованным курятником, пока Яна не выудила из пластиковой сумки что-то длинное в синей подарочной упаковке. Неуклюжими от спешки (или смущения?) пальцами разорвала бумагу и выудила из коробки изящную декоративную куклу в роскошном платье из сверкающей золотой парчи, расшитой тончайшими кружевами. Янка и сама не почувствовала, как расплылась в счастливой улыбке: волосы у красотки были тоже золотистые, ниже пояса и закрученные спиралями вроде барашка. Не кукла, а мечта! И сходство 'кое с кем' практически полное, только глаза голубые, как это обычно бывает у кукол. А платье подозрительно напоминает те пышные кринолины из ее придворных снов — неужели он тоже что-то вспомнил?.. Такой себе символический жест: никто другой не поймет, что имелось в виду, только они вдвоем.
Зато второе соображение было куда менее приятным: похоже на то, что подарок-то из дорогих! От кого-то Яна краем уха слышала об этих декоративных куклах — от мамы, кажется. Мечта любой женщины от шести до шестидесяти… А знать ее Богдан почти что не знает, и вообще в четвертый раз видит!
'А может, не настолько оно и дорогое, показалось…' — успокоила себя Янка, чтобы не портить это сказочное от игрушки впечатление. Обиженный Капля на горизонте больше не маячил, и до нее вдруг дошло, что шоколадка-то его сегодняшняя — тоже подарок на ДР… Не зря ведь в начале года Оксана запрягла ее, как художницу, оформлять плакат с днями рождений. Яна в порыве вдохновения изобразила их разноцветными квадратиками неровной дорожкой по месяцам, для себя выбрала любимый желтый цыплячьего оттенка. Повесили-то плакатец на самом видном месте у двери, вот и соображай теперь!..
— Сколько это тебе стукнуло? — вполне миролюбиво поинтересовался Андрюша, белокурая бестия. Видать, запасы остроумия на сегодня иссякли, поистощился Андрэ!
— Пятнадцать, — опередила подружку Юлька, как гордая мамаша.
— Старая вешалка! — и наглая Андрюшина морда предусмотрительно укрылась за Богдановой спиной. Такой истощится, жди-надейся!.. Янка совершенно невпопад забормотала себе под нос:
— Малевич попустило…
И как назло, все расслышали и вылупили в ее сторону глаза!
— Ты чего?
— Какой Малевич?
— Ты чё, перегрелась?
Одна Юлька догадалась:
— Это из КВН-а, да?
Глава пятая. Попытка не пытка
Прежде чем дать человеку совет, неплохо бы
извиниться.
(Козьма Прутков)
Богдан еще издали ее заприметил, только-только подошли с Андрюхой к темно-красному лицейскому корпусу. Она, похоже, любит одеваться ярко, чтоб за версту выделялось (и упаси Бог, не сливалось с толпой!). Сегодня нарядилась 'татушкой' с рекламного плаката, что висели по всему городу несколько лет назад: белый свитер, короткая шотландская юбка и тяжелые бутсы типа армейских на тонких ногах. (Только клетчатого галстука для полноты картины не хватает.) А за плечами струится золотистая грива, при каждом движении посверкивает на солнце расплавленным золотом… Ну, может, вкуса там поболее, чем у 'Тату', есть такая надежда.
И до чего же маленькая!.. Особенно издалека, когда стояла посреди травы в обнимку с граблями, а грабли-то величиной с нее. На глаз где-то метр шестьдесят с копейками, ну, максимум шестьдесят один. Потому и с каблуков своих не слазит, а ходить на них быстро не умеет, Богдан еще в самую первую встречу заметил. Вон Андрюха чуть не до слез довел, он это дело любит — хлебом не корми, дай только поиздеваться над какой-нибудь девчонкой (и желательно покрасивше). А эта плюс ко всему сопротивляется изо всех сил, отстреливается сердитыми репликами — самое для Андрея удовольствие. И зря она, кстати,
