начинались со второй пары.
— Тогда завтра вечером. Подходит?
М-да, самоуверенный тип, хоть и не лишен некоторого обаяния. (Чем-то похож на Джонни Деппа в его пиратском обличье Джека Воробья. И росту не слишком высокого, Ярик выше его на полголовы.) Как видно, из тех, что слова 'нет' категорически не воспринимают. Неужели ему еще никто и никогда не отказывал?..
— Вечером я не смогу, занятия допоздна.
— А когда ты можешь? Или с утра до вечера на занятиях?
— Саме так, — заверила она.
— Веселая у тебя жизнь.
— Не жалуюсь!
Пусть он лучше считает ее махровой 'ботаничкой', что денно и нощно корпит над учебниками — этакая библиотечная мышь. Авось и отстанет, потеряет интерес…
— Ты не подумай ничего такого, я просто хотел познакомиться. У нас в поселке таких девушек нет, — неожиданно мягко сказал он и заглянул сбоку ей в лицо. В его глазах и в резком рисунке скул в свете уличных фонарей было что-то особенное, приковывающее внимание своей непохожестью на других. Был бы под рукой карандаш, бросила бы все и засела за новый портрет…
'А почему бы и нет?.. Можно вечером протусоваться. Все равно я сейчас ни с кем не встречаюсь, свободна как ветер', — зашевелились в голове подспудные мысли. Полная смена обстановки, неожиданное знакомство — и новая авантюра, разбивающая вдребезги размеренно текущие лицейские будни. И самый главный аргумент, не придется больше терпеть Галькины ежедневные приставания и сочувственные вздохи: 'Ну что, Богдан не звонил?..' Надоело до чертиков! Можно будет с небрежностью поставить Галину перед фактом, что до Богдана ей теперь нет абсолютно никакого дела, вчерашний день!..
Мысль о Богдане была ошибкой: в памяти на удивление ярко вспыхнуло его лицо со сдержанной улыбкой, с приспущенными девчоночьими ресницами и раздвоенной глубокой ямкой на подбородке. Борясь с нахлынувшим наваждением — мол, кто в доме хозяин?.. — Янка попыталась мысленно отодвинуть его в сторонку, а на освободившееся место поставить неслышно шагающего рядом Виталю. И не смогла, не произошел внутренний щелчок.
'Ты лучше голодай, чем что попало ешь,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало', — цитировал еще в детстве папа из Омара Хайяма, желая приобщить их с брательником к культурным ценностям. 'А ведь и правда… — с неумолимой ясностью поняла Яна. — И к тому же это будет нечестно по отношению к Витале. Нет, лучше играть начистоту: раз уж я не могу получить того, кто мне действительно нужен, то буду пока что одна. Ничего со мной не сделается', — угрюмо подвела итог, чувствуя себя не больше и не меньше, чем монашкой в католическом монастыре строгого режима. Прожила же она как-то пятнадцать лет без бой-френда, спокойно обойдется и сейчас! Это еще не конец света.
Понедельник с утра не заладился. К бабушке спозаранку приехала какая-то ученица — высокая девушка в дымчатых очках, одетая не без изящества и благоухающая духами на всю улицу. Так что завтракали по-походному, чем Бог послал. Только уселись за стол, как папа поставил Янку перед фактом, тонко намазывая маслом свой бутерброд:
— Сегодня я тебя отвезти не смогу. Извини, так получилось.
— Так что мне теперь, на автобус? — Яна совсем расстроилась. Мало того, что не выспалась, голова гудит после вчерашних похождений, как стопудовый колокол, так теперь еще и это заявленьице… С какой стороны ни глянь, а общественный транспорт ей уже в печенках сидит! И это еще мягко выражаясь.
— А что? Все ездят, а ты у нас особенная, — язвительно вмешался брателло, что сегодня тоже встал не с той ноги и пребывал в самом сардоническом расположении духа.
— А ты пробовал туда утром залезть? — завелась она всерьез, метнув на него испепеляющий взгляд, что прожег бы насквозь любого. (Уж такого откровенного свинства от брателло не ожидала!) Ярик скромно промолчал, ковыряя вилкой размазанную по всей тарелке яичницу и прихлебывая неспешно чай с молоком, заваренный папой на английский манер. — Слушай, идея! — она хлопнула в ладоши словно от нечаянной радости, брательник вздрогнул от неожиданности: — Ты сегодня поедешь вместе со мной, как все нормальные люди ездят! На автобусе, сбылась мечта! Вдвоем веселее. Согласен?
Но Ярослав отреагировал без энтузиазма: что-то буркнул и вышел вон из кухни, подцепив на ходу кусок колбасы потолще.
— Меня из лицея выгонят! Я и так через день опаздываю, — запричитала Янка в отчаянии. Наступающий день рисовался в самых мрачных тонах, куда там Пикассо…
— Ну что ж, будем со Славой меняться: день я тебя отвожу, день он, — ответил папа, не глядя на нее. Небось чувствует себя виноватым, переживает… Да и она тоже хороша, строит из себя принцессу на горошине — карету ей золоченую подавай, рейсовый автобус уже не катит! Эх, если бы он знал, что не в автобусах все дело и даже не в утренней толкучке — тесноту с духотой она как-нибудь переживет, не впервой… Дело в другом: опять у него него нашлись какие-то посторонние дела, которые ну никак нельзя отложить, опять он задвинул ее на второй план!
— Можно перевести тебя в здешнюю школу. Тогда все проблемы отпадут сами собой, — предложил отец, изучая ее пристальным взглядом с непонятным выражением на лице, которое Яна у него еще не видела. Будто что-то про себя взвешивал. Да он что, насмехается над ней?! Или надумал обосноваться здесь насовсем, не дай-то Бог? Она ведь даже в клубах своих, у кастанедовцев и у рейкистов, больше не появляется, слишком хлопотно добираться. Не жизнь, а унылое существование в этом Измайлово!
— Не смешно, — отрезала Янка, чтобы заранее развеять все его надежды. — Я вообще думаю, надо нам обратно в Город перебираться. А то что мы здесь зимой будем делать?
Папа не ответил, расплылся в широкой улыбке все с тем же неопределенным выражением. Нет, сегодня он себя ведет определенно ненормально, хоть участкового врача на дом вызывай!
— Ну как думаешь? — поторопила его Яна. На душе стало тоскливо и неуютно, есть совсем расхотелось.
— Об этом мы вечером поговорим, — после короткой паузы отозвался отец и негромко замурлыкал себе под нос расхожий мотивчик, разворачивая на весь стол забытую дедушкой газету.
'О чем это — 'об этом'?.. Ой, нужно было сидеть и молчать в тряпочку, зря я ляпнула! Пока не сказано ничего конкретного, то можно еще что-то изменить, остается надежда… Не хочу я никаких разговоров, хватит с меня!..'
— Ты что, обиделась? — папа с участием заглянул ей в лицо и, подойдя поближе, похлопал по плечу, изображая искреннюю заботу.
— С чего ты взял? — оскорбленно хмыкнула Янка и независимо вздернула плечом, сбрасывая его ладонь.
— На обиженных воду возят, — поставил в известность отец и легонько щелкнул ее по носу. Яна усилием воли сдержала улыбку, напустив на себя вид тысячелетнего каменного сфинкса: пусть он не думает, что она после первой же шутки растает и всё простит! Как минимум несколько дней нужно держаться с ним официально, без всякого там панибратства — чтобы он осознал свою ошибку и сделал соответствующие выводы. (Обычно ей не удается слишком долго на кого-нибудь обижаться, остывает уже на следующий день — забывает, с чего все началось. Но в некоторых вопросах надо уметь проявить принципиальность! А не то останется на всю зиму куковать в Измайлово — вдали от подруг, от любимого Города и цивилизации…)
Оставив завтрак почти нетронутым, Янка побрела в свою комнату собираться. Наряжалась черепашьими темпами, то и дело вздыхая и забывая, зачем она, к примеру, открыла этот шкаф или взяла с этажерки эту тетрадь. Мысли были заняты чем угодно, только не лицеем. Выскочила из комнаты уже около девяти, взвешивая мысленно свои шансы: если поторопится и проявит оперативность, а после этого еще и влезет удачно в пригородную маршрутку, то есть небольшая вероятность приехать на вторую пару вовремя. Ярик отметил ее появление в коридоре жизнерадостным ржанием, тыкая пальцем в Янкины изящные полусапожки на высоком каблуке и короткую юбку (которой та решила закрыть осенний сезон, просто для поднятия настроения). Она смерила его мрачным взглядом, опять ничего не понимая, как за завтраком с отцом:
