— Чего радуешься?
— На мотоцикле будешь хорошо смотреться, — с искренним убеждением проинформировал брательник.
— Не мог раньше сказать!.. — воскликнула Яна в сердцах и метнулась обратно в свою комнату переодеваться.
— Имей в виду, у тебя есть ровно две минуты! — возвестил ей вслед брателло. — Засекаю время.
И как по закону подлости, через минуту в коридоре требовательно запиликал телефонный звонок. Ярик трубку не брал (из принципа, надо полагать), а Яна от спешки никак не могла расстегнуть змейку на куртке. Телефон мол бы уже раз двадцать умолкнуть и оставить ее в покое, но не замолкал, трезвонил снова и снова. (Наверняка папе или бабушке названивают из-за каких-то пустяков, а ей опять за всех отдуваться! Да что за день такой!..)
За рекордное время преодолев галопом весь коридор и изрядно запыхавшись, она сдернула трубку:
— Да! — выдохнула сердито.
— Яну можно? — раздался в ответ невыносимо знакомый голос.
— Это я, — не веря своим ушам и даже не пытаясь сдержать расплывшуюся по лицу улыбку, пробормотала Янка. — Богдан?
'Неужели Галька ему опять всё раззвонила? — подумала мельком. — Когда только успела…'
— Он самый. Я вот почему звоню… — и замолчал, словно раздумывал, для чего же он, собственно говоря, звонит. Янка решила не торопить — уж что, а молчать в унисон они умеют в совершенстве…
— Тебя еще долго ждать? — сердито осведомился Ярик, просовывая нос через входную дверь, и выразительно похлопал себя по руке, где полагается носить часы.
— Едь без меня! Я на автобусе, — сообщила Янка с гулко колотящимся сердцем, лишь бы он отвязался и дал спокойно поговорить. Но брательник не уходил, пристроился боком в дверях, упершись ногой о дверной косяк, и посматривал на нее весьма благожелательно, хоть и не без легкой насмешки. Что, видимо, означало, что он согласен ее подождать без всяких наводящих вопросов и выяснения причины, рискуя сам опоздать в универ. Неужели догадался, кто звонит?… Нет, все-таки при всем его ворчании, гипертрофированном чувстве юмора и едких комментариях в Янкин адрес на брателло можно положиться.
Последняя, четвертая по счету пара заканчивалась в двадцать минут пятого. Когда они с девчонками высыпали во двор, на улице уже начинало смеркаться, а на лицейском крыльце, тускло освещенном единственной чахлой лампочкой, их честную компанию поджидали Андрей с Богданом, два доблестных 'орла'. 'Совсем как в старые добрые времена', — словила себя на счастливой мысли Янка, не решаясь первой подойти поближе. (Вечно в его присутствии нападает этот идиотский ступор, двух слов связать не может!) Ни холод, ни декабрьская темень, что грозила накрыть Город через полчаса, ни загазованный автобус, в котором ей еще предстоит трястись по дороге домой, не имели больше ровным счетом никакого значения. Но Галина батьковна не дала расслабиться и заслуженно выпасть в кайф, возвестила торжественно на все крыльцо:
— Янка сегодня опоздала на вторую пару!
— Это надо отметить, — без промедления отозвался Андрюша, скалясь во все свои тридцать два. Богдан ничего не сказал, только улыбался, не отводя от нее взгляда. Они, наверное, сейчас похожи для непосвященных на парочку сумасшедших, что устроили посреди улицы игру в гляделки…
— Смотрите, у них прически одинаковые, — вмешалась Алинка, указывая на Андрэ и стоявшую неподалеку Юльку, что сварганила на днях удачную новую стрижку. И в самом деле, их прически до смешного походили друг на друга: длинная челка до бровей, аккуратный пробор, коротко остриженный затылок, что придавал обоим вид задорный и немного хулиганистый. Только цвет разнился: темный у Юльки и пшенично-русый у Андрэ.
— Под меня косит, — с глубоким удовлетворением констатировал Андрей, на что Юлька с жаром возмутилась:
— Это ты под меня косишь!
— Ей далеко добираться, подвезешь? — ухватив Яну за руку, спросила Галька у Богдана. Не успела Янка и рта раскрыть, как он с охотой согласился:
— Не вопрос! Тебе куда?
— Это далеко, за городом, — запротестовала Яна, чувствуя себя не в своей тарелке: вечно Галька влезет со своими ценными предложениями! Не хватало еще, чтобы он занялся благотворительностью из жалости к 'бедной девочке', что застряла в пригороде. Она этого не переживет, только не от него унизительная жалость…
— Я не спрашиваю, близко и далеко, — неожиданно холодно оборвал ее Богдан. Да что он, обиделся? Откуда этот надменный тон?.. — Я спрашиваю: куда?
И Яна сдалась: а что ей еще оставалось делать? Объяснять, что дурацкая гордость не позволяет — это было бы по меньшей мере глупо. Ну что ж, она его предупредила, а дальше пускай сам решает, дело хозяйское. Закон свободной воли, как известно…
— Значит, мы едем к тебе в гости, — без излишней скромности поставила в известность Юлька. Галина батьковна ее с готовностью поддержала, призывая всех остальных в свидетели:
— Кто 'за'? Единогласно! Короче, уговорила.
И вся банда залилась беспричинным смехом с самой Янкой во главе, оба 'орла' вторили им в унисон, подхватив, очевидно, этот вирус. Нет, все-таки вечер обещает быть интересным!
Богдан сегодня был не на 'Мерсе', а на серебристом-голубом 'БМВ', которого Яна до того ни разу не видела. Что, впрочем, не играло для нее особой роли: 'Мерс' или не 'Мерс' — какая разница? Лишь бы авто было вместительным и бегало исправно, а остальное — это уж дело наживное. Находясь все в том же приподнятом состоянии, она и не заметила, как машина мягко свернула на центральную улицу Ушакова и медленно поползла по запруженному транспортом вечернему проспекту. Яна задумчиво глядела в окно на пробегающих по тротуару редких прохожих, замотанных шарфами до ушей, пока глаза не наткнулись на знакомый силуэт…
— Подожди! — воскликнула она непроизвольно, прильнув к стеклу. Богдан от удивления резко затормозил (отчего Галина стукнулась лбом с сидевшей рядом Юлькой), а следом за тем раздраженно засигналили позади машины, обзывая их изощренно на своем языке.
— Ты что, совсем? — оглянулся на Яну Андрэ и сочувственно покрутил пальцем у виска. — Бывает хуже, но реже.
— Кого ты там увидела? — заинтересовалась Юлька, потирая ушибленный лоб и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из-за Янкиного плеча. И сразу же узнала, ойкнула недоверчиво: — Ой, твой папа… А кто это с ним?
— Твоя мама! — торжественно подтвердила очевидный уже факт Галина батьковна, поглядывая на Янку со значением. — Вот видишь, а ты переживала…
Именно так и было: мама с папой неторопливо прогуливались по проспекту Ушакова, крепко держась за руки, как влюбленная парочка первокурсников, и оживленно о чем-то беседовали, не замечая ничего вокруг. Мама, по-особенному красивая в нарядном светлом пальто, с тщательно уложенными белокурыми локонами, несла в руках букет каких-то ярких цветов, а папа шел налегке, не сводя с нее глаз.
'Ну и партизаны, это ж надо так! Папа мог бы сегодня хоть что-нибудь сказать, хотя бы намекнуть… — теснились у Яны в голове противоречивые мысли, путаясь и наскакивая друг на друга. Сковавшее уже которую неделю напряжение разом отпустило, ей хотелось кружиться в танце и горланить со всей мочи от радости, воспаряя в невесомости, — чего габариты 'БМВ'-ушки, увы, не позволяли. — А может быть, и правильно, что не говорили… У них сейчас, может, второй медовый месяц. И то, что папа мне мораль читал — явно мамино влияние, без нее не обошлось! Но почему же он сразу не сказал?.. Ждал, наверное, пока мы с мамой созреем, друг по другу соскучимся… '
— Где сворачивать, здесь? — прервал ее молчаливое ликование Богдан, вопросительно посматривая в зеркальце заднего обзора — их старая игра.
