Глава третья. Папа
Если хочешь быть счастливым — будь им!
(Козьма Прутков)
Проснулась Яна от непонятной тяжести где-то в районе головы, еще в полусне приподнялась, не раскрывая глаз, и вскрикнула от неожиданной боли. Искать виновника столь раннего пробуждения долго не пришлось: Гаврюха примостился прямо на разбросанных по подушке волосах, навалился тяжелой тушкой, приглушенно мурлыча от удовольствия, и вставать явно не собирался. После недолгой возни Янка его все- таки прогнала, кот оскорбленно мяукнул и гордо удалился из комнаты, виляя щуплым задом. (Скорей всего, направился на кухню, где гремела кастрюлями мама.)
А на кровати расположился еще кое-кто из посторонних личностей: полуметровый игрушечный слон из розового плюша, с кокетливым бантом на шее и гигантскими висячими ушами. (Пожалуй, что именно он сперва и вызвал Гаврюхин живой интерес — съедобное-не съедобное…) В массивных слоновьих лапах красовался самодельный плакат, намалеванный от руки кривоватыми буквами с изгибом наверх: 'Раздача слонов без перерыва!' Невольно копируя излюбленную отцовскую привычку, Янка в недоумении поскребла указательным пальцем в затылке: значит, папа развлекается, а кто же еще?.. (Ну, разве что Ярославушка слегонца подсобил, такие финтеля как раз по его части!)
Каждый год на день рожденья отец дарит ей мягкие игрушки. (Он как-то раз сам над собой пошутил, что лет через пятьдесят надо будет выделять для этого богатства отдельную комнату.) Следовательно, Янино вчерашнее (да и позавчерашнее тоже) злостное поведение на подарках никак не отразилось, это радует! Она словила себя спросонок на мысли, что если бы папа подсунул ей этого слона не сейчас, задним числом, а на самый день рожденья с утра, то все могло бы сложиться иначе. Может, никуда бы и не сбежала, примчалась бы домой, как миленькая…
Хотя с выводами она поторопилась: мама еще до конца не отошла. Даже подарок ей вручила чересчур сдержанно и чопорно — им оказался охламонистый черный свитер в разноцветную горизонтальную полоску (которая, как известно, полнит), да к тому же размера на два больше. (Что называется, 'на вырост'. Она никогда не одобряла дочкиного Скорпионского увлечения всем коротким и облегающим.) Янка вежливо поблагодарила и из чувства вины разыграла бурный продолжительный восторг — вот с ним, пожалуй, переборщила, мама-то ведь тоже с мозгами… А про себя твердо решила, что в лицей это страхолюдие ни за какие деньги не наденет, нечего позориться!
Следующим подоспел Ярик, сунул под нос компакт-диск неизвестной Яне зарубежной группы c неудобочитаемым названием, она в первый раз про такую слышала. (Стало невыносимо смешно: до чего же это на него похоже! Ну что еще, скажите на милость, брательник мог ей подарить? Колесо от мотоцикла не в счет.)
Но Славка на простом вручении своего уникального диска не успокоился и с горящими фанатическим пламенем глазами взялся подробно по пальцам перечислять, чем именно этот концерт такой супер-пупер замечательный. Минуты через две папа отодвинул его в сторонку и ко всему сказанному присовокупил, что если именинница не против, то они сегодня могут прошвырнуться по городу, подышать свежим воздухом. Ну и по магазинам, естественно.
— Now you're talking! (Мне нравится ход твоих мыслей!) — удовлетворенно отозвалась Яна, накладывая себе на тарелку целую гору маминых салатов, каждого по ложке. (Фраза была из вчерашнего фильма с Эдди Мэрфи, выскочила некстати из закоулков памяти.) И боковым зрением успела ухватить, что мама у окна недовольно поморщилась — то ли от Янкиного пижонского английского (она эти игры терпеть не может), то ли от самой идеи шоппинга. Но говорить ничего не стала: видать, по случаю прошедшего праздника решила сдержаться, честь ей и хвала…
А папа без всякого предупреждения взялся за ее, Янино, воспитание, чего она с утра (да еще в воскресенье) аж никак не ожидала:
— Что-то я тебя вижу по большим праздникам! Или ночью, когда уже спишь, или утром, как еще не проснулась.
Янка дипломатично промолчала, сметая с тарелки остатки вчерашнего пиршества, не стала углубляться в эту более чем скользкую тему.
— Молчание — золото! — сам себе ответил отец и притворно вздохнул. Яна вместо ответа неопределенно повела бровями, да так, что сразу и не разберешь: то ли поддержала, то ли в мягкой форме выразила свое полное несогласие.
В некоторых вопросах Янка отличалась маминой консервативностью: не успев еще закрыть за собой дверцу машины, потребовала, чтобы ехали в 'ее бутик'. (Тот самый, который на пару опустошали месяца два назад, сразу после Володиного возвращения с рейса.) Нельзя сказать, чтобы он сильно воодушевился от этой идеи, слишком уж навязчивой показалась в прошлый раз продавщица — из молодых, да ранних. Но разбавить слегка натянутую обстановку не помешает: дочка до сих пор держится с ним подчеркнуто официально, с заметной прохладцей. Вот ведь Скорпионище, теперь еще год будет вспоминать!..
В магазинчике на сей раз пронесло: их встретила уже не блондинка 'а ля Мэрилин Монро' с остро отточенными красными ноготками, а черненькая и востроносенькая девица с прической под Мирей Матье. Правда, и щебетала без умолку высоким пронзительным голосом, у Володи после первой же рулады основательно заложило уши. Но Янка не обратила на все эти неудобства никакого внимания и с раздувшимися от азарта ноздрями ринулась в женский отдел. Под предлогом неусыпного родительского ока он поспешил следом за дочкой, но оторваться не удалось. Востроносая девица, должно быть, истосковалась за утро без человеческого общения и теперь энергично наверстывала упущенное, комментируя каждое дочкино движение от одной вешалки к другой. Через пять минут Владимир приспособился и слушал ее как включенное на весь день радио: про погоду — так про погоду, про урожай зерновых или бахчевых — тоже милости просим… Привычный шумовой фон.
Да только рано расслабился: болтушка испуганно пискнула, поперхнулась очередным словом и крепко сжала бордовые губки. Володя машинально проследил за ее взглядом: из внутренней двери магазина выскочила стройная и со вкусом одетая женщина лет под сорок-тридцать семь, тщательно накрашенная и подмазанная. (Такой бы утренний променад совершать где-нибудь на Елисейских полях, а не обретаться в их провинциальном — хоть и уютном, никто не спорит! — городе.)
При первом же взгляде на Володю глаза у 'француженки' полыхнули синим огнем и он ни с того ни с сего почувствовал предательскую слабость в коленях, хоть и был не из робкого десятка. Это тебе не бесхитростные заигрывания юной блондиночки, тут уже сама Хозяйка с повадками опытной охотницы! За квартал видать, что незамужняя или разведенная (что еще вероятней), если вздумает выйти на тропу войны… Неужели в их славном городе настолько туго с мужиками?..
Янка между тем уже успела напялить на себя сверкающую чистым золотом курточку и самозабвенно крутилась перед зеркалом. Ну чисто тебе сорока, первым делом тянется ко всему блестящему! Или это возраст такой?.. Пока Володя раздумывал, как бы дочуру потактичнее вразумить, вмешалась Хозяйка. Приятнейшим интеллигентным контральто возразила:
— Курточка, конечно, стильная, но сливается с волосами. Так они совсем не выделяются. Здесь нужно что-нибудь контрастное, чтоб их подчеркнуть. Раз уж досталась такая красота, — и ослепила при последних словах чарующей коммерческой улыбкой. Причем совершенно бесплатно.
К его огромному удивлению, подействовало. Янка безропотно вернула раскритикованную в пух и прах одежину на законное место и после секундного колебания подцепила рядом другую: точно такого же фасона, со множеством змеек и заклепок, но на этот раз нестерпимо серебряную. Володя и стоящая рядом с ним женщина с едва уловимым классическим ароматом 'Шанель' невольно переглянулись и еле заметно друг другу улыбнулись — казалось, подумали об одном и том же. 'А вот это становится опасно… — озадаченно подумал Владимир, и с самой сердечной улыбкой отодвинулся от Хозяйки на полшага. — В мои планы в
