— Может, все-таки откроешь глаза? — прозвучал над ним ироничный голос. — Хватит уже лицедействовать… Надоел.
Антон разлепил отекшие веки. Над ним склонился Отлюдок — парень судорожно вцепился в его мокрую безрукавку, не давая тому сдвинуться с места. Перед глазами, словно маятник, качался диковинный кулон колдуна. В глубине камня мерцала черная точка. Черт…
— Есть будешь? — освобожденный колдун отошел к костру, помешал аппетитно пахнущее мясом варево, облизнул ложку. — Готово…
В животе парня тихонько булькнуло, он поспешно сглотнул слюну: — 'Спрашивает…'.
— Как я сюда попал? — горло неприятно саднило, и каждый звук выдавливался с трудом. Только сейчас до него дошло, что он, абсолютно голый, лежит закутанный в кошму на подстилке из лапника. Его одежда на рогатинах развешана по другую сторону костра. Он быстро, пока колдун стоит к нему спиной, вскочил, схватил влажноватые штаны, натянул на себя и опять нырнул в войлочный кокон.
— А я тебя спас.
'Про Людмилу ни слова не говорит… она как?.. неужели не видел?' — Антона заколотил озноб — с перепуга или от холода? Не имеет значения… Главное, жив.
Отлюдок протянул парню деревянную ложку:
— Не бери в голову, что привиделось. Каждому свое… Озеро хитрое, на 'слабо' берет, самым желаемым манит.
— Там что, монстры глючные обитают?
— Я не проверял… А кто рискнул, тот уже не расскажет.
— Что ж вы мне не сказали, когда я купаться полез?
— Зачем? Ты ж сам захотел… — удивился колдун.
— А если бы меня сожрали?
— Не сожрали же, выпустили. Главное, жив остался… — с каким трудом выбрался он сам и как вытянул парня, Отлюдок распространяться не стал.
— Да, — грустно кивнул Антон, — в этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей…
— Верно мыслишь.
— Это не я, это до меня сказали, но очень подходит.
И тут парня словно прорвало — он взахлеб, боясь, что колдун не поверит ни единому слову, принялся рассказывать о себе, о Людмиле, обо всем, что довелось испытать им, попав сюда.
— Занятно… — после долгой паузы, наступившей, когда Антон замолчал, произнес Отлюдок. — Я все думаю, с чего это магические потоки так нестабильны — то всплеск, то затишье… А это оказывается вы тут свои порядки устанавливаете, не считаясь с чужой потребой.
— Потоки? — что-то очень знакомое послышалось парню в словах ведьмага. Что-то такое уже говорил ему Баюн, да только слушал он котофея вполуха, не думая, что когда-нибудь это знание ему пригодится.
— Что-то ведаешь о них? — в глазах колдуна сверкнул хищный огонек.
Парень стушевался: — 'Баюн говорил — тайна, а я разболтался, как последний дурак…' и отрицательно помотал головой.
— Знаешь… — протянул Отлюдок, — не хочешь говорить, не надо. Ешь, остыло все уже…
Такой резкий переход от одной теме к другой окончательно сбил с толку Антона. Не придумав ничего лучше, он придвинул котелок к себе и зачерпнул ложкой густое варево с кусочками мяса. Вкуснятина, язык проглотить можно…
— Оливин… — вдруг сказал колдун.
— Что? — парень едва не подавился остатками похлебки.
— Камень в моем амулете — оливин.
'Он что, мысли читает?'
— Нет, не читаю… — усмехнулся Отлюдок. — Просто ты глаз с него не сводишь, а все остальное легко додумать, глянув на твое лицо. Кстати, если действительно чародеем стать хочешь, — с легкой иронией произнес он, — научись на первых порах собой владеть. Это основное правило — умей утаить свои истинные намерения…
— А вы какой маг — темный или светлый? — после длинной паузы, делать которые ведьмаг был большой мастер, осмелел Антон.
— Вы? — колдун шутливо оглянулся, — вроде у меня за спиной никто не стоит… Что ж ты меня, как татя величаешь?
— Ну почему? — сконфузился сбитый с толку парень. — Просто принято к старшим по возрасту так обращаться, уважительно.
— Уважительно… А кого ни попадя уважать не ладно, надо на деле проверить, кто чего стОит.
Вот паразит, крутится, как ужак на сковородке, а на вопросы не отвечает. Баюн этому Отлюдку по части уверток и в подметки не годится. На 'вы' ему не нравится… Ладно, попробуем повторить вопрос, но уже на 'ты'…
— А ты какой магией занимаешься? Черной, белой? — едва выдавил из себя Антон. В ответ Отлюдок полыхнул разноцветными глазами, в цвете костра сверкнувшими интенсивными промельками. Фамильярничать с колдуном оказалось нелегко, хоть он сам на этом и настаивал.
— Магия не пестрит всякими окрасами, она неизменна, так же, как этот воздух всегда прозрачен, а вода мокрая.
— Воздух может быть и непрозрачным… — сказал парень, вспоминая пробки в час пик и густые клубы выхлопных газов, поднимающиеся над улицей.
— А вода сухой? — издевательски протянул ведьмаг. — Все зависит от нас. Что мы творим, то и получаем.
— Улыбнись миру и он улыбнется тебе? — такой слоган Антон не раз слышал от заядлых оптимистов, но следовать ему не всегда получалось, а может, у него просто не хватало терпения дождаться, когда же мир улыбнется ему. Все больше приходилось полагаться на себя и смотреть в оба, чтобы не обмишуриться… Хоть дома, хоть здесь…
— Тут иной подход… Но об этом мы поговорим завтра… Ночи всего ничего осталось.
— Вы что, и, правда?.. — удивленно воскликнул парень, и тут же поправился: — Ты что, и, правда, меня будешь учить колдовать?
— Почему нет? — колдун, кряхтя, улегся с противоположной стороны затухающего костра на ворох лапника.
— Но разве для этого не надо иметь каких-то врожденных способностей? Или каждый, кто захочет, может стать магом?
— Не любой… Ты сможешь.
'Вот влип, так влип, — ворочался Антон, вслушиваясь в похрапывание Отлюдка, который заснул, едва улегся. У него самого сон, как рукой сняло. Не выдержал, уселся, уставился на короткие язычки огня, изредка пробегающие по подернутым пеплом углям. — Так я отсюда никогда не выберусь, хотя научиться колдовать тоже неплохо. Домой теперь навряд ли попаду, а колдунам здесь неплохо живется… — С сомнением оглядел укромную полянку с замшелой землянкой, которая служила ведьмагу пристанищем. — Не всем… Но кому что нравится, у Людмилы совсем неплохо… Интересно, почему Отлюдок забрался так далеко?'.
Додумать не удалось — колдун страшно завыл, забился в конвульсиях.
Парень подскочил к нему, с замиранием в груди склонился, прислушиваясь — дышит ли?
— Чего тебе? — недовольно спросил ведьмаг, открыв совсем не сонные глаза.
— Вы…ты кричал… — принялся оправдываться Антон, отодвигаясь от него.
— И что?
'Действительно, что? Колдун он и есть колдун, как его ни назови, и что тебе о них известно? Ничего, как ни крути… Может, для ведьмага так вопить во сне нормально, а ты перепугался. И не за себя ведь, а за него… Вот что интересно…'.
Антон отошел за куст, сделав вид, что нужда приперла. Отлюдок следил за ним, не отрывая взора.
