на пол, с ужасом глядя в проем, занятый темной фигурой.
Зловещий пришелец в развевающемся черном балахоне вскинул руки, выпуская из рукавов тусклые сгустки, роем закружившихся под потолком в ожидании приказа.
Антон рывком перевернул стол, укрываясь за ним. Да что хлипкий стол против такого-то, сейчас бы дробовик с серебряными пулями…
Только ведьмаг, не меняя своего расслабленного положения, легким движением кисти метнул в сторону дверного проема нечто, в трепетном свете свечи сверкнувшее холодным металлическим блеском. Никто и не заметил, как и откуда Отлюдок извлек его. В воздухе оно с легким щелчком раскрылось на два странно изогнутых лезвия, соединенных общим центром. От едва слышного низкого гуда вращающегося оружия 'шерсть' на теле Антона, выглядывающего из-за своего укрытия, стала дыбом. 'Что за хрень?.. — успело мелькнуть в голове парня, как оружие вскользь задело фигуру в балахоне и по пологой дуге вернулось в руку ведьмага. Но то, что оно вернулось к нему, Антон осознал гораздо позже, а сейчас…
От леденящего душу рева разъяренной твари старая избушка едва не развалилась по бревнышку. Дрогнула, но устояла, зато сам агрессивный пришелец вывалился в дверь, заскулив, как побитая собака. Следом за ним вылетел рой непонятных сгустков, так и не решившихся ввязаться в бой. На улице полыхнуло, словно рядом взорвали шутиху. Свет хлынул в прямоугольник распахнутой настежь двери, на миг высветив ошалелые от ужаса глаза ведьмы и легкую усмешку на лице Отлюдка, потом как-то вдруг стало темно и тихо. Очень тихо… Настолько, что стук собственного сердца показался парню оглушительным.
Потому голос ведьмага он едва услышал.
— Это ведь за тобой приходили, красавица… Ни я, ни вот он такой почести не заслужили.
Антон заметил, что ведьмаг старается не называть Чернаву по имени. А зачем тогда узнавал его, спрашивается?
Щелчком пальцев Отлюдок вновь зажег жалкий огарок, оставшийся от свечи.
— Неужели только из-за того, что осмелилась вызвать Владычицу ночную на толковище? — Он в упор глянул на ведьму.
— Нет, — отводя взгляд, выдавила из себя девушка. — Там другое, совсем другое… — Голос её предательски дрогнул.
— Говори, — приказал ведьмаг, — а я гляну в чем закавыка.
Парень приблизился к ведьмагу и тихонько прошептал:
— Чего ты так с ней, может, и, правда, в беду какую попала, а ты… Прессуешь её, словно мент…
— Кто? — не понял Отлюдок. — Что делаю? Как кто?
— Я имел в виду, что не стоит так давить на неё, не хочет говорить, не надо.
— Ладно, — согласился ведьмаг, — но я, — он особо выделил, будто подчеркнул, это свое 'я', — иметь врага с собой рядом не хочу. Так, — он сурово глянул на Чернаву, — ты, кажется, собиралась нас покинуть. Иди… — И опять повернулся к Антону, зло зыркнул на него своими разноцветными глазами. — А ты, защитничек, можешь следовать за ней, куда только ей приспичит. Заодно и ума-разума наберешься, раз до сих пор недосуг было.
Девушка отрицательно мотнула головой и крепче вжалась в стену, словно то, что ждало её снаружи, было куда страшнее разъяренного ведьмага.
— Нет, я не могу, Морена меня все одно найдет. Она… Я…
И тут ведьма понесла совершеннейшую ерунду про какую-то корову… про то, как надоело выказывать покорность… как больно, когда за твое старание тебя же превращают в послушное орудие для исполнения замыслов, в которые тебя даже не считают нужным посвящать… про одиночество, от которого сводит скулы и хочется выть…
Парень глянул на Отлюдка — неприязненная ухмылка играла на его губах, словно он думал — 'Какая чушь! За что боролась, на то и напоролась, так чего теперь слезы лить…'.
А Антон…
Антон очень даже хорошо понимал девушку, потому что знал — как в один прекрасный момент хочется послать всё и всех к черту, просто потому что приходит осознание того, что дальше так жить невозможно. Так было с ним, когда он вернулся домой… И потому с легкой душой бросил все и отправился за котом- искусителем, впрочем, там была гораздо более веская причина. Людмила…
— Я могла улизнуть просто так, и полагаю, что Морена не стала бы меня денно и нощно разыскивать, она просто нашла бы себе другую дуреху, так же, как и я, согласную на всё ради власти над ведьмами и людьми, но я не удержалась… — она помолчала, точно не могла подобрать слова, чтобы описать свое тогдашнее состояние. — Не удержалась, мне захотелось сделать ей так же больно, как она мне…
— Морене? — без особого интереса спросил ведьмаг. — Ты всерьез думаешь, будто что-то может причинить боль Властительнице смерти? Наивная…
— Я выпустила Хранительницу из той западни, в которую сама же и заманила, — всхлипнув, пояснила девушка.
Парень в какой-то момент совсем перестал слушать ведьму, сосредоточившись на своих личных переживаниях, и потому не сразу понял, о чем идет речь, но зато, когда понял…
— Ты? — Антон кинулся к ведьме, выдернул её из того угла, куда она забилась. — Так это твоя работа?
Сейчас он готов был растерзать ту, которую несколько минут назад жалел от всего сердца. Нет, ну какая гнида, так ловко втерлась в доверие…
У Чернавы перехватило дыхание. Чувствуя, что жить ей осталось от силы несколько мгновений, она вонзила ногти в руки, удушающим захватом сжимающие её горло, но куда там…
— Хватит!
Противники оказались разведены в разные стороны, крепко удерживаемые Отлюдком.
— Тихо, я сказал! — Прикрикнул он на Антона, рвущегося к ведьме. — Выпустила, слышал, выпустила! Ничего с твоей сестрой не случилось…
— Сестрой… — пискнула Чернава, старясь укрыться за ведьмагом. О, это, пожалуй, похуже Морены будет, та далеко, а этот… — Я ж не знала… — И она спряталась за спиной колдуна, как за щитом.
— Все… все… — Отлюдок усадил парня на лавку, по-отечески похлопал его по плечу, затем поднял стол и поставил перед Антоном, перегородив тому проход. — Ты тут не дергайся, дай поговорить.
— Ага, — тяжело дыша, произнес Антон, — мало тут сказано было. Мне хватило…
— Экий ты горячий, оказывается, а я и не подозревал. Тебе эта красавица, между прочим, жизнь спасла.
— Мне-то спасла, а Людмиле…
— Да ничего с ней не сделалось, небось, вернулась к себе домой здоровехонька и сидит в ус не дует, — запальчиво выкрикнула вполне уже отошедшая от испуга Чернава. За широкой спиной ведьмага почему бы и нет? — Хотя Морена от своего редко когда отступается, и что наметила, все равно исполнит.
— Точно, — Отлюдок отстранив её, направился к двери, — пригрелся я тут, пойду сторожкИ понадежней поставлю… — И, словно припомнив, возвратился, направил открытые ладони к парню и ведьме. — Это чтобы вы друг друга не поубивали без меня. А общаться не запрещаю, может, договоритесь полюбовно…
Ничего не понявшего Антона слегка качнуло воздушной волной, и тут же он понял, что не может шевельнуться, невидимым прессом плотно прижатый к бревенчатой стене. Судя по протестующему возгласу ведьмы, отлетевшей на лавку напротив парня, с ней было то же самое.
— Что ты с нами, как с маленькими… В угол поставил, да? Отпусти! — задергался Антон, пытаясь освободиться, и охнул, потому что мучительно заныли отшибленные ребра.
— Нет, нет, и не проси, — Отлюдок отмел все возражения парня, громким хлопком двери поставив точку в пикировке.
'Нет, эти двое действительно забавны… — Родослав удивился самому себе. — За столько лет одиночества, оказалось, что я ещё не потерял способность поражаться человеческому безрассудству… Бросать все очертя голову…'.
— А ты уверена, что Людмила вернулась домой? — стараясь не сосредотачиваться на колике, отдающей в бок, гораздо более миролюбиво спросил Чернаву парень, освоившийся со своей
