военных действий рас. Рас белых, зеленых или покрытых рудиментарными остатками чешуи из тех, кто произошел от ящериц так давно, что Земли еще не было и в помине.
Майкл Вайерман смотрел на солдата, и в его глазах клубился туман, в первый момент кажущийся совершенно беспорядочным. Его тело купалось в секреторных выделениях желез, переведших его чувства на уровень сверх-реагирования, наполнивших его уши звуками, неслышными в нормальном состоянии, позволяющих глазам различать части цветового спектра, в обычных условиях отфильтровывающихся. Он слышал шум крови, струящейся сквозь сосуды возле ушей. Он перестал мигать. Окажись он сейчас в джунглях, ни один враг не смог бы подойти к нему незамеченным, ни одна тень не сумела бы тайно пошевелиться в пределах поля его зрения. Его ноздри побледнели и расширились, рот приоткрылся, дабы обильно снабдить легкие кислородом, мгновенно уносящимся прочь стремительным током крови. Его организм щедро тратил свои силы, и через несколько часов он должен будет свалиться без сил, и будь он обитателем джунглей, то просто забрался бы тогда на дерево, устроился там вне пределов досягаемости возможных хищников и выспался.
Майкл сделал первый неслышный шаг в сторону солдата. Гладкие композитные плитки, которыми был выстелен в коридоре пол, выгодно отличались от павшей листвы или сухих сучков в лесу, и шаги его не сопровождались ни шорохом, ни треском.
Молодой солдат-пришелец вряд ли понимал, сколько разумных существ вложили свой гений в то, что бы он был сейчас лучшим на вид воином лучшей дивизии лучшей армии из участвующих в военных кампаниях по всей Вселенной. Дань традициям он отдавал буквально, держа спину прямой как палка и руки строго по швам, и спроси его сейчас, в чем заключается главный смысл солдатской службы, он четко ответил бы, что главное в армии это конечно война, а не прохождение смотров. Ответ его был бы именно таким, поскольку тот главный факт, что как раз именно отличное прохождение смотров — для чего им была заучена идеальная поза символической статуи — и являлось главным солдатским делом, был недоступен ему. После того как внешний вид солдата уже не может поддерживать дисциплину среди населения, надзирать за которым он приставлен, его функция бесславно заканчивается. Солдат, всю жизнь стрелявший только по мишеням, сам является символом неизбежного поражения.
Майкл Вайерман неслышно подошел к молодому пришельцу со спины, положил ему руку на плечо и когда тот с удивлением обернулся, убил его единственным коротким ударом правой руки. Для этого Майкл сложил вместе и вытянул пальцы и жестким ребром ладони раздробил молодому охраннику кадык. Этот прием задолго до муштры и парадных смотров был известен всем наемным убийцам.
С искаженным лицом солдат повалился вперед прямо на руки Майклу и, пав на колени, издал тихий булькающий кашель. Майкл поспешно подхватил пришельца и в течение нескольких мгновений буквально мог чувствовать, как сердце того пытается продолжать биться. Но вскоре, когда отключившийся из-за нехватки кислорода мозг прервал с ним коммуникацию, и этот неустанный насос тоже остановился.
Замерев над охранником, Майкл Вайерман оглянулся по сторонам. Потом, заметив рядом с постом охранника открытую настежь дверь в маленькую комнату, потащил тело туда. По пути в комнатку охранника он яростно мотал головой. Пальцы его правой руки покалывало.
Прикрыв за собой дверь, еще не придя окончательно в себя от первого опыта убийства человека голыми руками, он снял с мертвого тела одежду, пораженный и завороженный его неуклюже-свободной податливостью. Прежде, до этого момента, между ним и его жертвой всегда находился спасительный механизм-посредник или нажатие его пальца на курок или результирующую смерть могла разделять осечка и заклинившая в стволе пуля и многое другое — любая из почти дюжины вещей, которые вполне могли произойти. До сих пор он считал, что знаком с убийством. Теперь же по всему выходило, что он ошибался.
Форма, которую Майкл Вайерман надел на себя, еще хранила в себе тепло солдата-пришельца. Он был немного шире в талии прежнего хозяина формы, и ремень ему пришлось застегнуть на другую дырочку, в результате чего на коже ремня стала видна четкая вытертая полоса. Одевшись, он прислонился к стене — силы вдруг оставили его, словно вылившаяся в сток грязная вода.
Неловко расставив ноги, с минуту он стоял над мертвым пришельцем. Пальцы рук Майкла были скрючены как когти, лицо покрывали бисерины пота. Он был потрясен до глубины души и немало удивлен этим. Во время военной подготовки он, дитя мирной жизни, с жаром заучивал приемы перерубания горла ребром ладони и многое другое, стараясь запомнить особенности всех смертоносных уроков и сопутствующую им психологию. Очевидно, все это время в глубине души он лелеял надежду на то, что до применения на деле этой науки не дойдет никогда.
Майкл вытащил из кожаной кобуры и с любопытством рассмотрел незнакомое оружие пришельцев, их эквивалент пистолета. В его обучение не входило ознакомление со всеми известными типами оружия. Стрелковую подготовку он проходил на марках оружия ОЦС, которые, при всей извилистости и размытости за давностью времени связей с Землей, все-таки несли в себе некий ее отголосок. Но пистолет пришельцев был для него совершенной новостью.
Оружие было основано на том же принципе выбрасывания из дула с большой скоростью твердого предмета. За счет чего производился выброс, за счет ли бурной реакция взрывчатого вещества или расширения сжатого газа-пропеллента, прямо сейчас разобраться было невозможно. Вокруг толстого, большого калибра ствола, шел призматический скользящий затвор. Присмотревшись, Майкл заметил простейший спусковой предохранитель. Сняв большим пальцем пистолет с предохранителя, он попытался сдвинуть затвор. Вперед затвор не шел. Потянув затвор назад, он смог подвинуть его немного. После этого он потянул сильнее и затвор послушно скользнул по направляющим, одновременно поднимаясь вверх. Затвор поворачивался на полуцилиндрической муфте и, смещаясь назад, постепенно складывался пополам, вплоть до самой дальней точки. Из приемного гнезда неожиданно выскочил наружу патрон и со