— Вряд ли я буду часто с ним встречаться, — сказала Харриет и выкинула реплику подруги из головы.
Но теперь, стоя в холле дома Ровены в ожидании, пока служанка возьмет чемоданы и проводит ее в отведенные ей комнаты, Харриет вспомнила слова Эллы. Этому в значительной мере способствовало то, что Ровена завела разговор о своем муже.
— Вы непременно должны с ним сейчас же познакомиться! — игриво воскликнула она. — Обычно Льюис целыми днями просиживает над сценарием в кабинете или разговаривает по телефону. Но я уговорила его познакомиться с вами, пока вы еще не приступили к работе. Надеюсь, вы не возражаете?
Чувствовалось, что Ровена намекает на то, что ей оказывается особая честь. Но почему-то особого восторга Харриет не ощущала. В конце концов, познакомиться с новой секретаршей и помощницей — долг вежливости любого нормального человека. Так зачем же делать из формального обмена любезностями целое событие?
Как только они прошли в гостиную, мужчина, сидевший в кресле напротив двери, вскочил на ноги. Высокий, более шести футов ростом, с густыми угольно-черными волосами, зачесанными назад, он обладал резкими чертами лица: мощным подбородком, прямым носом и высокими скулами. У него были проницательные, умные карие глаза, густые темные брови, длинные ресницы и большой чувственный рот. Он протянул руку, и Харриет невольно отметила, что у него бронзовая кожа: это было отчетливо видно в сравнении с кожаным ремешком его наручных часов. Элла обмолвилась в телефонном разговоре о том, что в его жилах течет португальская кровь, кажется, по материнской линии. Отец же был, судя по его крупному телосложению и росту, скорее всего из Техаса. Потрясающая помесь!
— Рад с вами познакомиться, — сказал муж Ровены, пожимая ей руку. Рукопожатие было таким мягким, что скорее походило на ласку.
Харриет подняла глаза и увидела, что он словно бы изучает ее. Это привело ее в смущение, она отдернула руку и непроизвольно отступила на шаг. Льюис ухмыльнулся.
— Мы с Ровеной искренне надеемся, что вам у нас будет хорошо, — произнес он проникновенным голосом. — Возможно, Ровена доставит вам много хлопот. Но вы, насколько мне известно от нее, устали от скучной жизни и не боитесь столкнуться с неожиданностями.
— Я уверена, что работа у вас поможет мне узнать много нового, — сказала Харриет, все больше теряя самообладание под его пристальным умным взглядом и невольно отмечая, какие широкие у него плечи и узкие бедра.
— А Крис дома, дорогая? — спросил Льюис, обнимая жену за плечи.
— Кажется, я видела, как он возвращался к себе из бассейна, — с очаровательной улыбкой ответила Ровена.
— Позвони ему, нужно познакомить его с Харриет.
Ровена выскользнула из комнаты, и Харриет решила, что не стоит переминаться с ноги на ногу посередине гостиной, как застенчивая школьница, и присела на низенькую кушетку. Юбка снова задралась значительно выше колен.
Льюис скользнул взглядом по ее ногам и, пожевав губами, будничным тоном сказал:
— Надеюсь, вы сработаетесь с Ровеной. У нее сейчас трудный жизненный этап. Наш новый фильм станет для нее важным испытанием. И ей необходимы поддержка и понимание. Порой она становится труднопереносимой, но все это от ее неуверенности в себе. Вы скоро поймете, что большинство актеров очень ранимы. Вы следите за моей мыслью?
— Если бы моя работа зависела от моей внешности, я бы тоже ощущала внутреннюю неуверенность, — ответила Харриет, размышляя, почему Льюис остался внешне равнодушным к ее ногам: потому, что слишком часто видел женские ноги, или же потому, что у Ровены они лучше? Последний вариант ее почему-то не устраивал, она считала, что может гордиться красотой своих ног.
Словно бы угадав ее мысли, Льюис решил сделать ей комплимент.
— По-моему, у вас нет оснований испытывать неуверенность, — глядя ей в глаза, сказал он.
— Ровена — настоящая красавица, — сказала Харриет первое, что пришло ей на ум.
— Раньше — да, но когда тебе тридцать, камера может преподнести неприятный сюрприз.
— Ей тридцать лет? Вот уж бы никогда не подумала! — воскликнула Харриет.
— Рад отметить, что у вас цепкий ум! Это именно те слова, которые Ровене хотелось бы почаще слышать, — сказал Льюис, вскинув брови.
— Но ведь это на самом деле так! — возразила Харриет.
— На вашем фоне она вряд ли будет выглядеть двадцатилетней девушкой, — скептически усмехнулся Льюис.
— Она сама выбрала меня. Разве я виновата, что мне только двадцать три года?
— Не принимайте мои слова близко к сердцу, — улыбнулся Льюис, умолчав о том, что Харриет отобрал он и выбор его был тщательно обдуманным. Нужно было заставить Ровену ревновать, отвлечь ее от тревоги за свое будущее, возбудить в ней новые эмоции. Только в этом случае его план мог сработать, только так он мог ей помочь.
Наступила неловкая пауза. Внезапно дверь распахнулась, и в гостиную вошла Ровена, ведя за собой стройного блондина с голубыми глазами и свежим, молодым лицом подростка. Приглядевшись к нему, Харриет тем не менее подумала, что незнакомцу уже около тридцати.
— Крис, я хочу познакомить тебя с Харриет Рэдклифф, — важным тоном произнесла Ровена. — Харриет, позвольте вам представить моего единокровного брата Криса Фолкнера.
Харриет привстала и пожала руку молодому мужчине, откровенно пожирающему ее взглядом.
— Да вы настоящая секс-бомба! — воскликнул он, не скрывая изумления. — Ровена, о чем ты думала, когда приглашала такую красавицу поселиться в этом доме?
К немалому удивлению Харриет, Ровена густо покраснела, на глаза ее навернулись слезы — возможно, это было всего лишь игрой света, падавшего из окна. Однако ответила она вполне спокойным голосом:
— Не говори чушь и не смущай Харриет! Почему бы мне, собственно, и не взять для разнообразия привлекательную девушку в помощницы? Ты знаешь, что я люблю окружать себя красивыми вещами.
— Вещами, но не женщинами! Харриет, вы лучший подарок, который я получил после Рождества. Добро пожаловать в нашу маленькую семью!
Харриет улыбнулась, хотя развязность Криса ей пришлась не по душе. Он явно был плохо воспитан, и даже не верилось, что он приходится Ровене единокровным братом.
Ровена вызвала служанку, чтобы та отвела Харриет в ее комнаты, и с любезной улыбкой сказала:
— Если вам что-то не понравится, дайте мне знать. Нам хочется, чтобы вы почувствовали себя здесь как дома, стали частью нашей семьи.
— Благодарю вас, — вежливо ответила Харриет, недоумевая, как ассистентка может стать частью семьи. Да и вообще эта троица — муж, жена и ее братец — не соответствовала общепринятому представлению о сплоченной ячейке общества. Харриет предпочла не делать губительных предположений и отнесла услышанное к очередному преувеличению экзальтированной актрисы.
Апартаменты, отведенные Харриет, превзошли все ее смелые ожидания. В голубой спальне могли бы с комфортом разместиться две молодые пары. Роскошь казалась вызывающей. Синий, в белую крапинку, шерстяной ковер ласкал ноги густым мягким ворсом, великолепно сочетаясь с голубыми шторами в мелкий беленький цветочек. Кровать же вызвала у Харриет оторопь, она не сразу поверила глазам.
Огромная, самая большая из всех, которые ей доводилось видеть, кровать имела в каждом из четырех углов по резной позолоченной колонне высотой в добрых пять футов. От каждой из колонн тянулся вдоль основания ложа золоченый орнаментальный шнур, а в его середине сверкала двухфутовая фигура из двух влюбленных, слившихся в страстных объятиях. Золотой тесьмой были окантованы и высокая бело-голубая спинка в изголовье, и противоположная стенка кровати.
Ванная тоже оказалась просторной, приятной и комфортной. Пол покрывали мохнатые коврики белого цвета, в белой эмалированной ванне, отделанной снаружи деревом, можно было вытянуться в полный рост. Стены украшали гравюры в деревянных рамочках, на которых были изображены любовники в разнообразных позах. Бросив на них беглый взгляд, Харриет ощутила легкое головокружение и поспешила
