— Какие вы злые! — обратилась она к гостям. — Ведь я это делаю для вашего же удовольствия!
Она обиделась и ушла. На этом сеанс с ней окончился. Нет необходимости упоминать о других людях, руки которых мне пришлось изучить в тот вечер. Но я хочу, чтобы о моих предсказаниях когда-нибудь вспомнили и уже по прошествии событий, о которых я пророчествовала, судили о моих познаниях.
А теперь я перехожу к рассказу о лорде Чарнворте. Было уже довольно поздно, и у меня оставалось время только на одного человека. Мисс Уольден указала на леди Эвелину.
— Нет-нет, ни за что! — воскликнула та. — Меня, пожалуйста, увольте! Я предпочитаю хранить свою судьбу в строгой тайне.
— Ей-богу, мы ничего не расскажем вашему мужу! — сказал герцог Кляйдский, который весь вечер увивался около нее.
— Вот и выставляйте свою жизнь напоказ сами, — возразила ему Эвелина. — Что, не хотите? Боитесь, как бы мы не узнали о ваших подвигах в Смирне?
Его светлость саркастически улыбнулся и взглянул на лорда Чарнворта.
— А ну-ка, послушаем, что нам скажут о лорде Чарнворте! — весело воскликнул он. — Ведь Китай не хуже Смирны!
Значит, лорд был в Китае. Конечно, это не имело ровно никакого значения для моих пророчеств, но лорд Чарнворт посмотрел на герцога с досадой и резко ответил:
— Я не верю в предсказания! Не поверю я и тому, что скажет мне госпожа Мейлита.
Насколько я могу судить по своему опыту, такие проявления являются признаком тайного доверия. Я повела плечами, давая понять, что мне решительно все равно, верят мне мои клиенты или нет. Лорд Чарнворт беспокойно заерзал на кушетке.
— К тому же я могу предложить мадам только левую руку, — сказал он, бросая на меня пытливый взор.
— Я прочитаю вашу судьбу и по ней, — спокойно ответила я. — Она поможет мне узнать, как давно вы лишились правой.
— Только, пожалуйста, не задавайте мне вопросов, — сказал он.
Лорд неохотно протянул мне ладонь, я взяла ее в свою руку и низко склонилась над ней. Если я не ошибаюсь, пульс у лорда был учащенный.
— Я вижу большие несчастья, — начала я. — Линия жизни довольно неправильная, пересечена каким-то внезапным событием. Первые годы жизни довольно благополучны, но тревоги начались еще в ранней юности, и с тех пор они бессменно продолжаются почти всю вашу жизнь. А вот — долгое путешествие и еще более долгое отсутствие. Линия счастья имеет те же самые погрешности, что и линия жизни. Линия сердца яснее, чем другие, если не считать ее окончания и не говорить о полном отсутствии каких-либо крепких привязанностей, за исключением одного только места. В линии же… — я помедлила немного и взглянула на него, — в середине линии… — Я опять помедлила и вперила взор в одно местечко на его ладони, в один знак, который положительно привел меня в смущение.
— Ваша светлость не дозволит мне задать вам только один вопрос? — спросила я, пристально взглянув на него.
Лорд Чарнворт отрицательно замотал головой. Я еще раз изучила его руку. Затем сделала то, чего не делала еще ни разу в жизни. Я вытащила свою книгу, перелистала страницы до того места, где была нарисована особая диаграмма, и сравнила с ней линию на ладони лорда. Когда я делала это, ропот любопытства пронесся по гостиной. Наконец я закрыла книгу и положила ее обратно в карман.
— В таком случае я больше ничего не смогу сообщить вашей светлости, — сказала я, поднялась с кресла и поклонилась.
Лорд Чарнворт учтиво ответил на поклон, с таким видом, точно его ничто не интересовало. Затем по его же приказанию господин Пераун проводил меня до кареты. По дороге он бестактно поинтересовался у меня:
— Что вы прочли по руке лорда Чарнворта?
— Это касается только самого лорда Чарнворта! — с достоинством ответила я.
Больше ничего не произошло между нами. Он усадил меня в карету. Дома я тотчас же подошла к письменному столу, достала памятную книжку и записала в нее все, что произошло в тот вечер. На основании этих заметок я и даю сейчас эти показания.
Что же касается знаков на руке лорда Чарнворта, то, насколько я могла истолковать их, они свидетельствовали о том, что он совершил тяжкое преступление.
Показания мисс Стейси
Меня зовут Агата Фелиция Стейси, я из благородной семьи, дочь покойного высокопочтенного декана Эразма Стейси. Я незамужняя, определенного местожительства не имею. Состою компаньонкой при молодой госпоже. Мне чуть больше сорока лет.
Место компаньонки при мисс Уольден я получила только в этом году, весной. Раньше я служила у мисс Самуэлы, с которой, к моему глубокому сожалению, вынуждена была расстаться только потому, что она вышла замуж. Я обратилась в контору для женского трудоустройства, пользующуюся наилучшей репутацией. Благодаря имеющимся у меня рекомендациям я могла рассчитывать, что не останусь без места долго. Так и случилось. Недели через две с небольшим я получила от содержательницы конторы записку. Она извещала меня, что меня навестит доверенный лорда Чарнворта, которому поручено найти компаньонку для племянницы лорда.
Первым делом, конечно, я справилась в списке лордов, приложенном к календарю Дебретта. Из него я узнала, что род лорда Чарнворта существует со времен Георга III, что он собственник дома на Корнуэльской улице и двух имений, заложенных или нет — неизвестно. Конечно, мне было приятно узнать, что фамилия Уольденов, представителем которой был лорд Чарнворт, одна из самых старинных в нашей стране, но мое свидание с поверенным лорда доставило мне еще больше удовольствия. Вначале он несколько сомневался насчет поставленных мною финансовых условий, но я думаю, что скорее из профессионального этикета. Однако рекомендация от самого архиепископа окончательно убедила его, что я заслуживаю ту сумму, которую потребовала. Поверенный сообщил мне, что его клиент, лишь недавно унаследовавший титул лорда после своего старшего брата, находится на пути в Англию из Китая, где он провел последние двадцать лет. Именно поэтому он поручил ему по телеграфу найти для управления его домом даму, занимающую хорошее положение в обществе. Также поверенный объяснил мне, что лорд Чарнворт — второй из трех братьев; старший, холостяк, только что умер, а третий, то есть самый младший, умер уже давно, оставив двух сирот, а именно — мисс Уольден, которой исполнилось девятнадцать лет, и мальчика Мориса двенадцати лет.
Поверенный поставил условие, чтобы я немедленно приступила к исполнению своих обязанностей, и, как только я узнала, что мисс Уольден в то время совершенно одна находилась в доме своего дяди, я не могла не согласиться, что такому в высшей степени нежелательному положению вещей должен быть немедленно положен конец. По совету поверенного я решила тотчас отправиться к мисс Уольден и стала готовиться к переезду.
В моем дневнике записан номер извозчика, который вез меня на Корнуэльскую улицу, — 13291. Возможно, это имеет мало отношения к делу, по которому я даю показания, но я желаю быть точной. Сам вид дома и швейцар, который вышел на мой звонок, еще более усилили то хорошее впечатление, которое сложилось у меня после прочтения календаря Дебретта. Узнав мое имя, лакей сообщил, что мисс Уольден дома и будет рада меня видеть. Затем он провел меня наверх, в гостиную, где и оставил одну.
Едва я уселась, как, к моему удивлению, в комнату вошла фигура, судя по всему мужского пола, в костюме для велосипедной езды. Она приблизилась ко мне и протянула руку.
— Мисс Стейси? Мое почтение! Я Жорж Уольден.
Мои глаза немного слабы, я плохо вижу без очков, а потому неудивительно, что я испытала легкий шок, неожиданно оказавшись в обществе мужчины. Я отлично знаю, что уже не в том возрасте, чтобы допускать вольное обращение с собой. Я всегда с опаской отношусь ко всему, что хоть сколько-нибудь
