сделал, бросив Танассиса. Да он просто мужлан. И дурак. Такис — другое дело… Утонченный, образованный, нежный. И многому может его, Ариса, научить…
Павлина никак не могла смириться с тем, что ее избраннику нравятся мужчины. К ее ревности примешивалось и недоумение. Что мальчики находят друг в друге? Дружить и обсуждать футбол — да, это понятно, но любить как мужчина и женщина? И дальше что? Такое поведение казалось ей бессмысленным. А еще этот Такис вертится вокруг Ариса с важным видом столичной штучки… А теперь и Танассис снова что-то затевает…
«Кретин!» — подумала Павлина.
Каждый день около полудня, когда желающих поехать на Пелопоннес становится меньше, Арис и Павлина устраивают вылазку в широкую и спокойную бухту Анаргири. Она расположена с другой стороны острова и защищена от ветра холмами.
Баркас «Два брата» с туристами на борту направлялся на север. После башни маяка и Дома швейцарцев переставали попадаться малейшие признаки цивилизации. Лодка миновала череду маленьких уютных бухточек. На фоне необъятной сини моря они выглядели более чем привлекательно, и туристы часто умолкали, потрясенные окружавшей их красотой: безоблачное, раскаленное добела небо, гладкое, сверкающее полуденное море и господствующие по обеим сторонам лодки округлые, покрытые соснами и диким кустарником холмы Спетсеса и Спетсопулы. Спускавшиеся к самому морю заросли отличались такой густотой, что оба острова казались из-за них кудрявыми. Их нежные очертания смягчали резкость солнца и притягивали взгляд.
Прибыв в бухту Анаргири, Арис и Павлина следовали раз и навсегда установленному правилу. Отправив туристов на берег, они растягивались в тени натянутого между мачтой и вантами паруса на скамьях лодки, подложив под головы свернутую одежду, и быстро засыпали. Примерно через час Павлина шла плавать, Арис сторожил судно. Павлина три-четыре раза переплывала бухту, потом забиралась в лодку, где обедала с двоюродным братом. Еду им заранее готовила Фотини. Это были неизменные бутерброды с сыром фета, оливки и остатки вчерашнего ужина. В четыре часа дня Арис три раза трубил в рог, туристы возвращались на лодку, и «Два брата» поднимали якорь.
В тот день среди пассажиров преобладали в основном скандинавы и англичане. Греков было всего лишь четверо: молодожены с Патраса, совершавшие свадебное путешествие, и семейная пара из Лариссы.
Супруги с Патраса были оба маленького роста, светлокожие и пухленькие, почти толстые. Но и муж, и жена казались отмеченными печатью той неуловимой красоты, которую оставляет на людях осенившее их счастье. Оба просто сияли и удивительным образом походили друг на друга.
— Вы брат и сестра? — смеясь, спросила Павлина, забирая у них плату за проезд.
— Мы — двоюродные брат и сестра, — ответила, улыбаясь, молодая женщина.
— Даже германские двоюродные брат и сестра! — добавил ее муж.
На острове многие двоюродные братья и сестры женились между собой. Павлина могла бы выйти замуж за Ариса. Так ведь нет, ей придется довольствоваться одним из тех фатов, которые, неприлично громко разговаривая, гордо прохаживаются по Даппии.
А вдруг какой-нибудь приезжий иностранец потеряет голову от любви к ней? Павлина улыбнулась. Мистер Коль? Красивый, богатый, имевший много женщин? Сильный и нежный мужчина? Ей нужен был только Арис, она хотела только его.
Когда «Два брата» подошли к молу Анаргири на расстояние метра, Павлина спрыгнула на мол, пришвартовалась и помогла туристам сойти на берег. Большинство из них расположилось под открытым небом на солнце. Они расстелили свои полотенца прямо на гальке. Только две пары греков удалились метров на тридцать от моря в тень сосен. После того как последний пассажир покинул судно, Павлина напряглась, подтянула лодку к молу, намотала канат на кнехт причала и прыгнула в лодку.
— Ты будешь спать?
Арис, сидевший на корме с отсутствующим видом, ничего не ответил. Павлина подошла, клубочком свернулась рядом с ним и положила руку ему на колено:
— Ты будешь спать?
Арис покачал головой.
— Ты поссорился с Танассисом?
Молчание.
— А Такис? — спросила Павлина.
Лицо Ариса словно озарилось внутренним светом.
— Он приезжает на будущей неделе. Мы начинаем репетировать пьесу, которая откроет сезон.
— Пьесу, которая откроет сезон? Арис! Ты говоришь, как житель Афин! — уязвленная непонятно чем, Павлина рассмеялась.
— Смейся, дурочка! Я ему буду реплики подавать, чтоб ты знала!
Арис повернулся к Павлине спиной и растянулся, собираясь заснуть. Павлина долго сидела на задней корме. Она была уничтожена. Мысли путались. Чего ждал двоюродный брат от Такиса? И что тот задумал со всеми своими репетициями? Арис — столяр. Разве театральные пьесы репетируют со столяром со Спетсеса? И дурак Танассис тут еще красуется…
«Мне надо успокоиться», — подумала Павлина.
Она окинула взглядом туристов. Один из них нырнул в воду, проплыл несколько метров брассом, потом попытался достать до дна. Павлина немедленно сравнила его неуклюжие движения с безупречным горизонтальным полетом, который совершал в воде Арис. Он рассекал руками морскую гладь так сильно, что на мгновение исчезал в воде почти без брызг. Павлина отвела глаза от пловца и посмотрела на остальных, растянувшихся на гальке туристов. Есть ли среди них хоть один, чья красота и сила могут сравниться с красотой и силой Ариса?
Так изнывала она до отплытия, не находя себе места, и никак не могла успокоиться. Когда в четыре часа Арис протрубил три раза в рог, она почувствовала облегчение.
Арис начал сниматься с якоря. Лодка очень медленно заскользила к якорной стоянке. Сцена была исполнена невыразимой красоты. Арис, не торопясь, выбирал на борт толстый якорный канат, аккуратно скручивая его кольцами. Мерное покачивание лодки вкупе с то поднимающимся, то опускающимся канатом создавали ощущение полной гармонии, которая была нарушена самым неожиданным образом.
Лодка все еще продолжала скользить по воде, но угол, образуемый канатом по отношению к поверхности моря, начал приближаться к прямому. Веревка натянулась, ушла под корпус судна. Лодка дернулась и остановилась. Павлина, сидевшая на носовой оконечности, спустив ноги по обе стороны форштевня, вскочила и в мгновение ока оказалась рядом с двоюродным братом.
— Я попробую освободить якорь, — вытягивая веревку со стороны моря, сказал Арис. — Должно получиться. Если нет, ты останешься на борту, а я нырну.
Арис отвел лодку от якорной стоянки и дернул веревку как можно сильнее. Никакого результата.
— Один из зубцов, наверное, застрял в полости скалы. Я нырну и вытащу его.
— Тут всего метров пять, — ответила Павлина. — Я сама могу это сделать.
Арис не стал спорить. Если нырнет он, у Павлины не хватит сил, чтобы втащить якорь на борт. Им придется снова причаливать.
Павлина скинула рубашку и шорты. Арис увидит, на что она способна! Может быть, даже, когда она все сделает и предстанет перед ним в своем мокром вязаном купальнике, он посмотрит на нее другими глазами. В любом случае, вернувшись на борт, она будет сушить купальник как можно дольше.
Павлина надела маску, поправила ее и с криком «ласка» прыгнула в воду. Арис стравил канат. Павлина очень быстро заметила якорь, изогнувшись, сменила направление движения и в несколько гребков вертикально ушла на глубину. Через несколько мгновений она показалась на поверхности, почти без усилия вытягивая канат за собой.
— Браво! — воскликнул Арис.
