холода, несмотря на жаркий день.
— Бедный Себастьян! — вырвалось у нее. Она слишком хорошо помнила свои жестокие слова в его адрес. Она содрогнулась от стыда, вспомнив, как швырнула трубку.
— Какой ужас! — Лаура встала из-за столика в летнем кафе, где пила утренний кофе, и, прижав газету к сердцу, поискала в сумочке мелочь. Положив деньги на столик, она поспешно вышла. Она с трудом держалась на ногах.
В газете было написано, что Себастьян лежит в клинике Патанджи. Она намеревалась весь день ходить по магазинам, пока туристическое бюро не подыщет ей другую компанию по чартерным рейсам. Теперь ей придется отказаться от своих планов. Она поедет к Себастьяну в клинику и извинится за оскорбления, которые ему нанесла.
Она быстро нашла клинику Патанджи, поскольку шофер такси знал, где она находится. Когда Лаура вышла из машины, ее сердце замирало от страха и чувства вины. Она так некрасиво с ним обошлась. Простит ли он ее?
Клиника находилась в современном высотном здании, огромные окна которого не пропускали жару и влагу. Слегка дрожа от прохладного ветерка кондиционеров, Лаура подошла к столу для справок. Сидевшая за ним девушка по всей видимости родилась в восточной Индии. На лбу ее был нарисован маленький красный кружок. По просьбе Лауры она выяснила номер палаты Себастьяна и улыбнулась, когда Лаура ее поблагодарила. Палата 1206 находилась на двенадцатом этаже. Лаура поспешила к лифту, но ждать пришлось долго. Наконец, металлическая дверь открылась, и она вошла в кабину, которая медленно поползла наверх и с каким-то вздохом остановилась на нужном Лауре этаже. Себастьян лежал в восточном крыле.
По пути Лаура почти не обращала внимание на интерьер. Она заметила только, что на полу лежало оранжевое плюшевое покрытие, стены были покрашены в бежевый цвет и увешаны изображениями тайских храмов. Вероятно, для того, чтобы поднять настроение пациентам и посетителям, с усмешкой подумала Лаура.
Навстречу ей шла женщина. Она была прекрасна, с безупречными чертами лица и темными миндалевидными глазами. Одета она была на западный манер в белые брюки, сандалии и легкую элегантную блузку, которая подчеркивала хрупкость ее фигуры. На Лауру повеяло ароматом дорогих французских духов.
Наконец, Лаура нашла палату Себастьяна в конце коридора, рядом с ординаторской. Дверь его палаты была распахнута настежь, и еще из коридора она увидела, как он осунулся.
Не решаясь войти, Лаура застыла на месте и молча смотрела на Себастьяна. Он еще не заметил ее. Сердце Лауры болезненно сжалось. Его раны, должно быть, причиняли ему страдания. С облегчением она заметила, что его лицо не было обожжено.
Насколько серьезны его раны? Лаура знала, что ее письмо, ее ярость и жестокие слова по телефону не ускорили его выздоровление. Она попыталась не обвинять себя во всех грехах. Наверняка он ее возненавидел. Если так, он имел на это право.
Лаура приготовилась к худшему и вошла в палату. Сгорая от стыда и вне себя от страха, она стукнула в дверь.
— Себастьян...— Свой собственный голос показался ей чужим.
Услышав свое имя, Себастьян пошевелился. С трудом повернув голову, он увидел ее.
— Лаура?
— Д-да, это я.— Когда она подошла ближе, ее охватили прежние чувства. Ей захотелось сесть рядом с ним, обнять его и молить о прощении. Стыд и беспокойство за него вытеснили из ее сердца гаев и обиду. Про себя она молилась, что с ним нет ничего серьезного. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он поправился.
Если бы они еще были близки, она бы взяла его за руку, но сейчас не решилась. Возможно, они теперь даже не друзья.
— Я не ожидал тебя увидеть.— Он снова отвернулся. Очевидно, ему было больно поворачивать голову. Чтобы он мог ее видеть, Лаура обошла кровать и встала с другой стороны.— Если хочешь, можешь сесть,— холодно сказал он и указал на стул.
Лаура онемела от его реакции. Безмолвно повинуясь, она присела на краешек стула. «Лучше бы он накричал на меня, обозвал меня как-нибудь». Ей было легче вынести гневные упреки, чем эту ледяную вежливость.
— Я не был готов к твоему визиту,— произнес он. Холодные голубые глаза остановились на ее лице. Он разглядывал ее так, словно она была подопытным кроликом.
— К-как ты себя чувствуешь? В газете написано, что твое состояние удовлетворительно. У тебя что- нибудь болит?
— Я выживу.— Его голос был по-прежнему холоден и безучастен. Он парализовал ее. Она не могла произнести ни слова. Лауре казалось, что в ее сердце воткнули нож и повернули его. После неловкой паузы она пожала плечами.
Она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза и уставилась на свои руки.
— Я не знала, Себастьян,— начала она.— Я думала, что ты просто забыл обо мне или, еще хуже, нарочно бросил меня там... Особенно после того, как я позвонила на твой аэродром, и мне сказали, что ты благополучно приземлился там в тот день, когда я ждала тебя в Пак Норе.
Она торопливо продолжала:
— Твой служащий сказал мне, что ты приземлился, а не разбился, но, по-моему, он знал всего несколько английских слов. Я знаю, что не должна была так поспешно делать выводы. Надо было сначала убедиться... Мне надо было разрешить тебе все объяснить. Прости меня.— К ее огорчению, Себастьян еще больше посуровел. Он ответил ей все так же отчужденно.— Лаура, не надо извиняться. Мне это ни к чему. Что сделано, то сделано. Полагаю, у тебя были основания так обо мне подумать.
Лаура снова опустила глаза. Она чувствовала, что он ненавидит ее, и не могла винить его за это, но ее сердце разрывалось от боли. Она знала, что на его месте вела бы себя точно так же.
— Прости меня,— прошептала она.
— Я уже сказал, что не жду от тебя извинений! — Снова этот тон — жестокий, нетерпеливый, с гневными нотками. Слезы подступили к ее глазам, и она опять стала пристально разглядывать свои пальцы, нервно теребившие подол платья.
— Я знаю, что не ждешь,— прошептала она.— Но мне кажется, я должна извиниться. Прошу тебя, прости меня.— Как мучительно было находиться так близко от него! Она умирала от желания увидеть его улыбку. Ее тело жаждало его прикосновения. Ее сердце молило о пощаде. Но их разделяла непробиваемая стена холодной ярости и недоверия. Он видел перед собой злую истеричку, которая могла заклеймить человека, даже не выслушав его. Она же еще недавно была уверена, что он равнодушно, безответственно и даже намеренно оставил ее в маленьком селении Яо на произвол судьбы.
В больничной палате наступала напряженная тишина. Неужели они никогда не помирятся? Себастьян отказывался принять ее робкие извинения и оставался холодным и отчужденным.
— У нас было деловое соглашение,— раздельно произнес он.— И в этом отношении я не оправдал ожиданий моего клиента. Ты имела полное право почувствовать себя оскорбленной, поэтому до твоего отъезда из Таиланда тебе будет возмещена полная стоимость полета. Это будет справедливо. Я всегда старался удовлетворить своих клиентов, а с тобой это не получилось.
Лаура вспыхнула. Его слова были унизительны для нее. Слезы гнева и разочарования обожгли ей глаза. Неужели она была для него только клиенткой? Неужели он забыл, как они когда-то любили друг друга? Или, может быть, любила только одна она? Понимал ли он, как обидел ее? Почему он не мог заглянуть в ее сердце и увидеть, как тяжело она переживает их разрыв? Как он посмел вернуться в ее жизнь как ни в чем не бывало, обращаясь с ней, как с обычной клиенткой?
Лаура уже не пыталась скрыть свои слезы и свою боль.
— Можешь подавиться своими деньгами, Себастьян! — крикнула она и вскочила.— Мне все равно, вернут мне их или нет! И я очень рада, что ты стараешься удовлетворить своих... своих клиентов. Ничего не замечая вокруг себя, Лаура неуверенно пошла в ту сторону, где должна была находиться дверь. Но когда она взялась за ручку двери, он ее окликнул. Что-то в его голосе остановило ее.
