баталия будет не из легких.
Через два дня у деревни Лесная армии сошлись вновь. Бой начался в полдень с оружейной и артиллерийской дуэли.
Стоял сплошной грохот, а дым от сгоревшего пороха тучей поднимался вверх, закрывая осеннее солнце. Испуганно ржали кони, раздавались вопли раненых. Но Петр и Меньшиков, рискуя жизнью, оставались в зоне обстрела.
— Без Боура нам шведов не сдюжить! — прошипел Шеин. — Почему до сих пор нет? Ума не приложу. Где же Родион Христианович?
— Надобно слать гонцов! Торопить.
— Грамотный ты, казак Андрий! Да и мы не лыком шиты. Думаешь, не слали? Да толку!
'Ну вот, похоже, и первая по-настоящему критическая точка – подумал я. — В моей реальности генерал-лейтенант Боур со своими драгунами застрял где-то на болотах и к битве не успел. Вот так! Пора, Андре! Твой час пробил'.
— Дмитрий Александрович! Отправьте меня.
— Приведешь?
— Постараюсь. За Лесной – болота, топь. Может, увяз. Там и поищу…
— Опять домыслы… или?
Выразительно глянув в его змеиные глаза, тихо, но веско ответил:
— Или!
— Ну что ж! Сейчас подготовлю пакет, и с Богом! Порадей на благо Отчизны, нечистая сила!
— Да что вы все время – нечистая да нечистая! А может – посланник Божий, — огрызнулся я. — Ведь пути Господни – неисповедимы!
— Дай-то Бог! Да вот только плохо верится… почему-то… Прости, Господи!
Через полчаса приказ был готов. Я позвал Грыцька и Данилу, и мы поскакали в Лесную. Плутать в болотах без провожатого я, конечно, не собирался. Кто-то же в селе их должен хорошо знать?
За спиной остался постепенно затихающий шум битвы. Выехав из леса, отыскал петлявшую змейкой тропинку. По ней мы ехали еще минут тридцать, прежде чем я увидел, словно вросшие в землю, глиняные халупки. Из кустов раздавалось веселое чириканье воробьев. Похоже, о войне здесь знают понаслышке.
Однако в селе никого не было. Я даже растерялся. Но тут, возле одной из хат увидел деда, неподвижно сидевшего на лавке. Во рту у него дымила трубка.
Спешившись, я подступил к нему поближе. Седые волосы и борода, нос картошкой, впалые щеки, натруженные мозолистые руки и на удивление живые серые глаза. В холщовых штанах и рубахе, в постолах и шерстью наружу старой козьей куртке.
Я уважительно поклонился.
— Добрый день, отец!
Он немного помедлил, прежде чем ответить. Оглядел меня с головы до ног.
— Кому добрый, а кому и нет, мил человек.
— А люди-то где?
— Люди? Люди боятся – ушли в лес.
— Ну, а ты чего?
— А мне-то чего страшиться? Смерти? Так старуха давно заждалась. Добра не нажил, прятать нечего. А хата… того и гляди сама упадет…
— Извини, дед, что беспокою, дело у меня к тебе.
— Ясно. Зря болтать бы не стал.
— Догадливый ты. Звать-то как?
Дед недовольно поморщился. Будто я задел больное место. Пришлось чуть-чуть 'помочь' телепатически. Уж больно дорого время.
— Архипом.
— Послушай, Архип, ты за русских или за шведов?
— Шел бы ты, мил человек, своей дорогой – не морочил бы мне голову.
— А все же?..
— Да нам все едино… Ни Петро ни Карло жить тут не станут. Пошумят маленько и уйдут… Нужно только чуть переждать.
— Так ты же православный! Крест на груди. Должен стоять за единоверцев. Придет Карло – разрушит церкви.
— А ты не больно стращай!.. Бог, он – в душе. Мой храм всегда со мной. А единоверцы тоже разные бывают. Фуражиры петровские – не больно-то ласковы…
Похоже, его не убедить. Ну что ж, Архип, хоть ты и прав, но выхода у меня нет: опять – телепатия.
— Послушай, дед. Где-то в ваших болотах увяз драгунский корпус. Без него шведа не побить. Помоги!
— Так бы и сказал! А то сразу норовишь в душу лезть. С какой стороны шли?
— По южной дороге.
— Там и плутать-то вроде негде. Разве в Черную топь?..
— Далеко?
— Да верст пять-шесть будет.
— Верхом сможешь?
— Давненько не пробовал.
— Ну, давай, миленький! Выручай! Грыцю, помоги деду. Сам подождешь меня здесь.
Архип явно скромничал. Он вполне уверенно скакал верхом. Хотя не так быстро, как хотелось. Но тут уже телепатией не поможешь. Въехали в лес. Очень быстро и так не особо приметная дорожка рассыпалась на несколько незаметных глазу тропинок. Петляя между деревьями, они стремились в чащу.
Скоро под копытами стала проступать черная вода.
Архип остановился.
— Дальше на лошадях не пройти. Ну-ка, пальни, мил человек. Коль на Черной топи солдатики твои, услышат – отзовутся.
Шум выстрела многократно отразился гулким эхом.
Почти сразу, издалека прозвучало несколько ответных.
— Кажись, там! Дальше нужно пешком. А хлопец твой пусть за лошадями присмотрит. Ну-ка, вырежь две длинные палки.
Я ступал в вслед за Архипом, ощупывая дно палкой. Пару раз, утратив опору, она проваливалась куда-то в бездну.
— Как же мы их оттуда выведем?
— Да погоди ты! Дай самим пройти… Там видно будет.
Я думал, что идти придется дольше. Но не прошло и получаса, как мы ступили на твердый грунт. Вскоре сухие деревья сменились зелеными, а за ними открылась огромная поляна, на которой собралась целая армия.
— Корпус Боура! — ахнул я. — С кем они тут воюют?…
Драгуны, увидев нас, закричали, замахали руками.
— Где генерал-лейтенант Боур? У меня приказ Меньшикова.
Вид у генерала был не особо бравым. Видать, знал, чем грозит его просчет. Петр не помилует!
— Как же вас угораздило? — спросил, отдавая пакет.
— Проводник – мерзавец! Говорил, что так ближе, а сам завел и сбежал. Вернуться назад не могу, теперь там – сплошная топь.
— Ну, дед, на тебя вся надежда! — обратился я к Архипу. — Христом-Богом прошу – выручай.
— Коль пришел, помогу – выведу. Пусть все ведут лошадей под уздцы.
Повел он, как мне казалось, через самое гиблое место. Даже у меня на душе кошки скребли. Местами ноги проваливались по колено. Кони недовольно ржали, рвали узду. Того и гляди, сойдут с невидимой
