Зона вскрыта, как консервная банка, и в ее брюхо воткнут десантный нож. Маневр отвлечения — не более того. Но он сработал. В Зоне началось мельтешение, она покрылась рябью взрывов-волдырей, и к месту прорыва со всех сторон потянулись отряды защитников. Подъехали два БТРа и заняли удобную позицию напротив захваченного дома. Техники и бойцов скопилось уже достаточно для контратаки, но над полем боя повисла тихая пауза. Сергей Петрович отлично понимал, что происходит. Те, кому следовало отдать приказ об отражении налета, Хохряков ли, Мустафа ли, находились в растерянности. Кто наехал? Почему? С какой стати? Что вообще значит сей удивительный сон?
Скорее всего, кто-то из них попытается вступить с десантниками в переговоры, и в этот промежуток хорошо бы нанести следующий удар.
Не успел он об этом подумать, как пискнула рация и донесся глуховатый голос полковника Кленина:
— Сова, прошу связи. Выйдите на связь. Слышите меня?
Сергей Петрович щелкнул тумблером:
— Слышу хорошо, Скобка. Где вы?
— Десять минут до цели. Есть изменения?
— Никаких изменений. Вы готовы?
— Еще можно передумать, Сова.
— Не тот случай. Пощиплем перышки супостату.
— Понял вас, Сова. Отбой.
Сергей Петрович разместился на настиле поудобнее. Закурил. Мысленно обратился к Гурко: «Ну вот, Олег, я сделал все, что мог. Твой ход, старина!»
Солнце встало высоко, и он сдвинул ветки так, чтобы не слепило глаза. Видимость отличная, подумал он, полковник не промажет.
Пятью ракетами бортстрелок Ваня Анфиногенов разнес к чертовой матери административное здание, водонапорную башню и ангары с материальным и боевым обеспечением. Теперь в Зоне не осталось ни связи, ни электричества, ни воды. На бреющем полете вертолет описал круг, поливая Зону пулеметным огнем, загоняя в щели стайки вооруженных людей. Внизу разверзся ад.
Пробудившийся Смагин в изумлении тер глаза:
— Антон Захарович, мы, часом, не переборщили?
— Уходим, Толя. Передай Анфиногену, пусть шарахнет вон по тому бараку. Там нечисть скопилась.
Штурман передал, Ваня шарахнул. Продолговатое здание взвилось до облаков серо-розовым снопом, составленным из железа, дерева и человеческих обрубков.
— Да-а, — озадаченно протянул Смагин. — Убедительно. Но на всю Москву снарядов не хватит.
— Уходим, — повторил командир. — Домой.
Целыми не ушли. Трассирующая, огненная очередь свинца, посланная с земли неусмиренным удальцом, прошила брюхо вертолета и топливный бак. Содрогаясь и кашляя, точно подцепив простуду, могучая машина потянула на север.
У проходной — широкий бетонный разгон, как взлетная полоса. За баранкой Ирина Мещерская, ее подобрали у коттеджа, она там прождала три часа и позеленела от волнения. Но держалась бодро, как на конкурсе. Губы сжаты, глаза блестят, руки уверенно на руле. Гурко и Мустафа на заднем сиденье «Бьюика». Водитель, который подал машину к подъезду, так в подъезде и остался, связанный и с кляпом во рту. Пытался при задержании полоснуть Олега ножом, достал, но не сильно: содрал кожу с левого бока. Гурко ему этого не простил, вмазал рукояткой браунинга так, что забияка, по всей видимости, долго будет не в уме.
В горячую минуту разумно повел себя Мустафа: не сделал ни одного лишнего движения, прижимался к Олегу спиной, как к старшему брату. Гурко сказал:
— Еще один такой сбой, и ты на небе.
Мустафа хладнокровно ответил:
— Я ни при чем. Разговор ты слышал. Это его собственная инициатива.
Действительно, по телефону Донат Сергеевич распорядился подогнать машину и не предпринимать никаких действий. Пропустить через проходную. Вероятно, водитель «Бьюика» решил заработать премию, пару лишних кусков, и чуть не схлопотал пулю в лоб.
Когда вышли на старт, на бетонную полосу, Донат Сергеевич пригорюнился. Отгремела пушечная канонада, но что творилось в Зоне, он не понимал. Ему было любопытно.
— Рисковый ты парень, — заметил он с уважением. — Целое войско привел. Недооценил я тебя, ох недооценил. Хочешь в компаньоны?
Как раз в этот момент над Зоной завис вертолет. Иван Анфиногенов нажал «пуск», и к земле ринулись ракеты. Из «Бьюика» бомбежка выглядела так, будто крутой американский боевик сорвался с экрана. Массивный «Бьюик» несколько раз качнуло, как при землетрясении. На крышу осыпался мелкий град оконных стекол.
— Крепко, — опять одобрил Мустафа. — Но все-таки не понимаю, чего ты этим добьешься? И почему стоим? Видишь, ворота открыты?
Он больше не нервничал, ощущениями словно вернулся в далекую лагерную молодость, когда так же отовсюду грозила опасность, но он был полон сил, надежд и великих устремлений. Может быть, Зону стоило возводить даже ради того, чтобы вот такой интеллектуальный наперсточник Гурко попытался ее разрушить. Кто знает? Во всяком случае, Донат Сергеевич начал получать удовольствие от происходящего. Более грандиозного шоу он и сам бы не придумал, хотя, конечно, убытки большие.
— Почему не едем? — повторил он. — Ждем кого-нибудь?
Ирина поддержала:
— Правда, Олег! У меня руки затекли. Страшно же!
Ее лицо светилось сполохами взрывов.
Гурко знал, что пора рвануть из проклятого места, но душа словно окостенела. Мираж наслаивался на мираж. Летящая клочками, дымящаяся, вздыбившаяся, голосящая Зона и его собственное, вдруг заторможенное сознание. Неужели все это безумие он затеял по собственной воле? Кто дал ему на это право? На короткий миг ему страстно захотелось быть расплющенным, раздавленным вместе с Зоной, и лишь чудовищным усилием он освободился от нахлынувшего темного морока.
— Давай, Ириша, жми, — распорядился, чуя, как огненная гроза притихла. — Только поаккуратней.
Из проходной навстречу машине выскочили двое боевиков, оба с автоматами. Могли сослепу пальнуть, хотя створки ворот почти разведены.
— Химичишь, Мустафа?
Донат Сергеевич высунулся из окна, приказал автоматчикам:
— Вы что, придурки? А ну с дороги! Молодцы то ли были накуренные, то ли чересчур возбуждены, но как-то странно топтались, поводя автоматами в разные стороны, успевая нацелиться даже на Мустафу. В дверях замаячил третий омоновец, улыбчивый, с блудливой рожей, в чине капитана, не меньше. Рявкнул:
— Подтверждаете, Донат Сергеевич?!
— Подтверждаю. Выпускай!
Гурко догадывался, из-за чего заминка: видно, на КЛ успели снестись с Хохряковым, но у этих стрелков не было ни времени, ни места для маневра. Если, разумеется, они не абсолютные дуболомы. Один именно таким и оказался: скачками, опустив автомат, понесся вокруг «Бьюика». Гурко распахнул дверцу и принял его на браунинг, на выстрел. Две пули цокнули о бронежилет, но одна впилась в щеку нападавшего. Однако боец, прежде, чем упасть, прошил «Бьюик» очередью. Со своей стороны и Мустафа, воспользовавшись тем, что Гурко отвлекся, предпринял попытку к освобождению. Открыл дверцу и начал вываливаться наружу, но действовал не так быстро, как ему хотелось бы. Гурко сгреб его за шкирку, приставил браунинг к уху, деловито сообщил:
