второй слой – образованные люди, врачи и учителя, учёные и художники, инженеры и юристы, те, кого мы в России называем интеллигентами. Вот третий стой – военные. Вот четвёртый слой – мелкие хозяева, люди небогатые, но независимые, имеющие собственное дело. Вот пятый слой – люди физического труда. Вот шестой – люмпены, те, кто не хочет трудиться. Вот седьмой слой – криминальный... Слоям этим нет числа, и они, в свою очередь, делятся на более тонкие слои, почти подобные геометрическим плоскостям. Если разобраться, то в рамках такой плоскости, среди подобных себе рыб, большинство из нас проводит всю свою жизнь. Если мы поднимаемся в верхний слой, то это воспринимается как успех, если опускаемся в нижний – как катастрофа...
Эти соображения совершенно тривиальны, но, к сожалению, истинны, и в самом примитивном виде отражают факт стратификации человеческого общества. Дома, в России, вы вращались в определённом кругу, среди бывших одноклассников, сокурсников, родичей и знакомых ваших родителей; это окружение было вашей экологической нишей, слоем вашего обитания. Перебравшись в другую страну, вы должны как можно скорее найти там свой слой и вписаться в него. Если этого не произойдёт, вы будете одинокой рыбкой, заплывшей в чужие воды. Может быть, вполне безопасные, но неприветливые и холодные. Если же вы быстро попали в свой слой, то это укрепит ваше чувство уверенности в себе и повысит ваш статус.
Каков же ваш статус изначально? Он высок, весьма высок. Вы едете в Соединённые Штаты не эмигрантом, не за милостыней, не за счёт богатого папы и даже не за счёт своего родного правительства; вы – уважаемый человек, хорошо сдавший экзамены, выдержавший суровый конкурс и приглашённый – я подчёркиваю это: ПРИГЛАШЁННЫЙ – обучаться в США за счёт американского университета. Вы можете собой гордиться и во всех случаях жизни не терять достоинства. Вы – один из сотни! Может быть, из тысячи или из десяти тысяч. Вы, как говорят сородичи принца Дженнака, нефрит в груде угля, «ир'т шочи та балам» – ягуар, увенчанный пышными перьями! И если вы будете соответствовать этому убранству, всё окажется в порядке.
Сын мой перед отъездом очень переживал и терзался, а потом плюнул и сказал: ну, не съедят же они меня! В конце концов, я там должен учиться, а учиться я умею! Выдрессировали на сей счёт!
Первая весть от него, через неделю, была такой: ох как непривычно! Ох как трудно! Не с учёбой, а с жизнью; комната в дормитории одноместная, но маленькая; удобства – на шестерых; есть в комнате телефон, кровать, стол и шкаф, а холодильник и телевизор покупай за свои кровные; кормят в столовой неплохо, три раза в день, но закрывается она в пять вечера, а держать пищу в комнате запрещено... Ну, и так далее, и тому подобное. А главное – не с кем словом перемолвиться! И приятная новость только одна: по приезде снова сдал TOEFL, набрал 660 баллов, после чего сказали, что нет необходимости дополнительно заниматься английским.
Ещё через неделю вести были такими: скучаю! Всё вроде бы хорошо, университет – древний и почтенный, городок – очаровательный, джинсы и бананы дёшевы, снега нет, солнце светит... Но – скучаю!
Ещё через неделю: тут я познакомился с ребятами, повозили на машине, показали город и те лавочки, где товар подешевле. А ещё на факультете разобрались, какую кафедру я кончал и у кого!.. Все оценки перезачли... И какой здесь приветливый народ! С каким уважением и заботой относятся к студентам! Хочешь покинуть общежитие и найти квартиру – пожайлуста, есть специальное агенство. Хочешь полечиться – пожайлуста, все обычные виды медицоской помощи в Центре Здоровья бесплатны. Всё на территории университета для студентов, оказывается, почти бесплатно: кино и театр, спортивные секции и бассейн, и есть даже свой аэродром – только самолёта не хватает. Всё хорошо, но одиноко...
Ещё через неделю: я тут в шахматы играю с приятелем... А вообще за последний месяц я здорово прибавил в английском, так что проблем нет... (Прибавил в английском! – думаю я. – Сдав в начале месяца TOEFL на 660, ещё и прибавил! Что ж он там, уже в Демосфены выбился?) А сын рассказывает о том, что дали ему на факультете кабинет, или по-американски – офис, но офис этот на двоих, и в напарники ему попалась девочка из Китая, очень приятная и хорошенькая, да вот жаль, что уже замужем; и что они с этой китаяночкой прибрали свой офис так, что прибегала факультетская комендантша, восхитилась и одарила их какой-то особой доской для записей и чем-то там ещё. А научный руководитель, молодой профессор (по- нашему скорее доцент), оказывается собирает книги и старинные радиоприёмники, и у него есть жена, маленький сын и собака...
Ещё через неделю: я сдал первый экзамен и сдал хорошо. И подружился с парнем из Мехико, с которым хочу снять квартиру... И он приглашает меня съездить на каникулы в Мехико и хочет познакомить с раскрасавицей-сестрой... Семья у него хорошая, хоть и небогатая, четверо детей, и приятель мой учится в Штатах за счёт мексиканского правительства... А ещё я встретил двух наших девочек, из Москвы и Киева, и постдокторанта из Еревана... Ну, и так далее, и тому подобное.
Ещё сын сообщил, что американские девушки – по крайней мере те, что учатся в университетах – совсем непохожи на девиц из голливудских фильмов; они приятны видом, скромны и не слишком злоупотребляют косметикой. Что же касается парней, то они не глушат виски по кабакам, не колются поголовно наркотиками, а проявляют здоровый интерес к наукам, искусствам и чужим странам. А потому срочно нужны открытки с видами Петербурга, а ещё книги российских авторов о Конане Варваре, ибо один из новых приятелей оказался фанатом Конана. По-русски он, конечно, читать не умеет, но хочется ему хоть на обложки полюбоваться.
Полагаю, что не открою вам глубоких истин, передав свои размышления над письмами сына. Я думал о том, что различия меж людьми наших стран эфемерны в сравнении с разницей между самими людьми; и у нас, и у них кто-то любит читать о Конане, а кто-то млеет над книгами Сартра и Кафки, кто-то чванлив, а кто-то приветлив, кто-то рождён тружеником, а кто-то – пожирателем пышек, гамбургеров и пива. Профессор Зевин, человек работящий, уехал в Израиль, так как верит в будущее этой страны и желает работать ей во благо; он честно трудился в Москве и так же трудится на древней своей родине. Другой мой знакомый уехал в Израиль из Петербурга, так как боялся, что в России его убьют антисемиты; теперь, пребывая на берегах Средиземного моря, он боится, что его убьют арабы. Перемена мест мало что меняет в нас самих, ибо свои страхи и обиды, свои опасения и неуверенность, свою гордость и трудолюбие, свою лень и свой эгоизм мы берём с собой; это есть в каждом, это незримый багаж, который сопровождает нас повсюду – хоть в штат Колорадо, хоть на северный полюс, хоть в Туманность Андромеды. И в этом смысле американцы во всём подобны нам, и есть среди них всякие люди – в том числе такие, у коих эгоизма и чванства поменьше, а доброты и ума побольше. Ищите, и обрящете! И не будете одиноки.
Каким же образом искать? Главный слой, в котором производится поиск, профессиональный. Это ваши сокурсники-аспиранты, ваши коллеги по научной работе, ваши руководители. Такой круг обычно не слишком обширен и включает два-три десятка человек. С ними есть о чём поговорить (в первую очередь, о науке), но с другой стороны эти научные разговоры являются как бы стеной, мешающей дружескому общению. Общение это подразумевает иные беседы – «за жизнь», как у нас говорять. И потому вспомните об иных слоях, связанных с вашими хобби.
Хобби является очень важной отмычкой, позволяющей открыть двери в человеческую душу, равно как и в коллектив людей, увлечённых неким неформальным занятием. Подумайте, какое у вас есть хобби? Вы собираете марки? Вы клеите модели самолётов? Вы любите животных? Вы поклонник определённого литературного жанра, фантастики или детектива? Поищите единомышленников. Если ваш университет велик, они обязательно найдутся.
Самым простым и надёжным способом установления контактов является спорт. Пьер де Кубертен, энтузиаст олимпийского движения, в своей «Оде спорту» писал:[1]
