строителям, появилась бы отличная возможность скупить по дешёвке их имущество и стать богатейшим жителем города. И торговым монополистом, - заметил Гай.
- Скотина… - с чувством произнёс Лустроний.
Кабатчик поставил стакан и не спеша вытер руки об фартук. В мёртвой тишине было слышно, как шуршит накрахмаленная ткань.
- Что скажешь? – посмотрел на него Савий.
Тот задумчиво огляделся. Потом схватил всё ещё лежавший на стойке револьвер Савия, шагнул к Тари и приставил ствол ей к виску.
- Сиди где сидишь, - крикнул он пошевельнувшемуся было толстяку, - и держите руки так, чтобы я их видел! Все!
Он заслонился опешившей Тари как щитом.
- Не глупи, - покачал головой Савий, - тебе никуда из города не деться.
- Ты не будешь стрелять, - сказал Лус, - как только ты её убьёшь – тебя достанут.
- Вы тряпки. Никто из вас не рискнёт взять на себя гибель девчонки… Муммий мог бы. Но вы его отослали…
- Зря вы это, босс, - прогудел вышибала Регинхари, - лучше сдайтесь.
- Ни за что!
Доктор почти незаметным движением стянул со стола вилку. Но только почти…
- Брось! – истерично крикнул Пим, начиная пятиться и таща за собой оцепеневшую Тари.
Соларион разжал пальцы. Вилка звякнула по доскам.
- Отпусти её, - у Гая сдали нервы, - ты не посмеешь.
Доктор сзади лишь покачал головой. Телеграфист решительно шагнул к трактирщику. Лицо Пима буквально лучилось страхом.
- Отпустить… - он скривился, - да провалитесь вы все пропадом.
Он оттолкнул девушку и выстрелил ей в лицо.
- Тари!!! Нет!
Гай бросился на кабатчика, но тот с неожиданной прытью ударил Гая револьвером. Металл рассёк бровь, залив глаз кровью. Вторым ударом он сбил его с ног, и бросился к двери.
Потеряв равновесие, Гай сел на пол. И услышал… Впервые в жизни.
Это был низкий утробный звук, негромкий, но жуткий. Он шёл из угла, где гнездилась Швабра. Честно говоря, Гай никогда бы в жизни не подумал, что человеческое или вообще гуманоидное тело такого размера и комплекции в состоянии двигаться с подобной скоростью.
Швабра догнала Пима раньше чем тот успел сделать два шага. Она схватила кабатчика за ногу и швырнула через весь зал в прилавок. Гай мог поклясться, что расслышал свист рассекаемого воздуха. Пим врезался в доски и поломанной куклой хлопнулся на пол.
Троглодитка стояла на фоне двери, упёршись ногами в пол. Зрачки огромных глаз подрагивали, ноздри раздувались, тщательно зачёсанные волосы, казалось, пытались встать дыбом, а короткие мощные пальцы хищно сокращались. Свет фонарей дробился на оскале крупных белых зубов.
Гай испытал жуткий, первобытный, ужас. Но только на секунду. Потому что мгновение спустя Швабра сдулась, будто из неё выпустили воздух, оплыла и съёжилась. В её глазах появилось выражение побитого щенка. Тихо поскуливая, она начала пятиться.
- Я всегда говорила, что эта тварь опасна, - пробормотала в наступившей тишине Гвейд, - вы, пришельцы, не знаете, на что они способны. А мои предки жили с ними от века…
- Преувеличение, - сказал доктор, - её просто что-то задело. Личное.
Гай посмотрел на перепуганную Швабру и тихо сказал.
- Всё хорошо. Спасибо тебе… Швабра.
Та довольно заурчала, попытавшись улыбнуться, и нырнула в свой угол.
- Я бы её заперла… Как минимум, - добавила Гвейд.
- Она сломала мне ногу, - донёсся стон Пима, - и рёбра… кажется. Доктор. Помогите. Я не могу подняться.
- Не думаю, что вам придётся сейчас много ходить, - холодно заметил Соларион, педантично возвращая на стол вилку.
- Проклятая троглодитка. Мои кости. Она переломала мне все кости…
- Надо бы его осмотреть, - вздохнул Савий, - мало ли что. Вдруг действительно покалечила.
Доктор поднялся и взглянул на желеобразно вздрагивавшее тело кабатчика.
- Думаю, не ошибусь, если предположу, что окончательный диагноз будет звучать как «асфиксия, вызванная пеньковой верёвкой». Но взгляну. Потом.
Гай вышел из ступора и бросился к Тари. Заставить себя смотреть в почерневшее от копоти лицо он не смог.
- Что я натворил! Зачем… Ты же хотела уходить. Я обещал тебя защищать. Что я скажу твоему отцу?
