— Милая моя, я знаю, что его вовсе нельзя считать человечным!
— Знаете? — изумленно переспросила Пита.
Элен Рамбольд как-то странно улыбнулась. На мгновение ее живые глаза потемнели, а красивое лицо превратилось в маску, словно ей хотелось скрыть от собеседницы обуревавшие ее сильные чувства.
— Есть люди, — наконец заговорила она, — которые как бы огораживаются стеной, высокой и мощной, и не стоит тратить силы и ронять свое достоинство, пытаясь пробиться сквозь нее, — этого все равно никто не заметит. Мужчины, для которых главное — подняться вверх по лестнице и как можно выше, склонны к бездушию и презирают тех, кого считают ниже себя. Мне давно уже ясно, что Джеффри Вентворт именно такой человек, я ведь знаю его много лет.
— Но ведь у всех людей есть свои слабости, — возразила Пита. — И к каждому в общем-то можно найти подход. А потом, это так естественно — ценить признательность других.
— Только не для Джеффри Вентворта.
Пита вдруг погрустнела.
— Пожалуй, — призналась она. — Я ведь однажды уже пыталась его поблагодарить.
— За что же? За то, что взял вас к себе после смерти брата?
— Нет, за те наряды, что он мне купил. Я чувствовала себя так неловко.
— Ну, милочка, — успокоила ее Элен, — Вентворт очень богат, и ему ничего не стоит потратить на вас некоторую сумму. Возможно, он даже считает это своим долгом по отношению к вам, раз вы падчерица Майкла. Если же вы проявите свою признательность за это, он просто обдаст вас презрением. Абсолютно лишенный чувствительности мужчина! На женщин же у него просто нет времени.
Пита подумала, что это, пожалуй, не так странно: ведь Джеффри прекрасно знает теневую сторону жизни, а женщины внесли немалый вклад в ее создание.
— Итак, к чему я все это говорю, — продолжала Элен. — Вентворт не ждет от вас, что вы будете поступать согласно его указаниям, если захотите куда-то поехать и вообще что-то предпринять. Он ведь неофициальный ваш опекун. Он принял на себя заботы о вас совсем не потому, что очень желал этого. В связи с моим предложением у вас появляется возможность не только стать самостоятельной, но и освободить его от связанных с вами хлопот. Нечего и сомневаться в том, что он испытает заметное облегчение, — ему просто не хочется давить на вас, ибо тогда совесть у него будет неспокойна. В общем, это противоречит его чувству долга, у него оно, несомненно, развито…
— Иначе он просто оставил бы меня во Франции. Лучше бы уж так и сделал! — с горечью вздохнула Пита. — Я бы не умерла с голоду. У меня много друзей…
— Тем не менее не стоит рассчитывать на друзей, — заметила миссис Рамбольд. — Особенно если в их помощи есть острая необходимость. Я же весьма рада, что вы приехали в Англию, поскольку теперь мы вместе можем поехать во Флоренцию.
— Вы думаете, я в самом деле нужна Полу? — грустно спросила Пита. — Мне так хотелось бы кому-то помочь.
— Вот вам и подходящая возможность, дорогая, — дружелюбно улыбнулась Элен. — Пол успел вас очень полюбить, и вы, кажется, прекрасно управляетесь с ним. Я же буду платить вам жалованье и оплачивать другие расходы, так что вы не будете чувствовать себя обязанной. Неужели плохо?
— Хорошо, — согласилась Пита.
— А кроме того, подумайте о солнечной Италии — здесь-то погода скоро испортится, о Флоренции, лимонных деревьях, кипарисах, жасмине! Мой муж называл наш дом «Виллой кипарисов», потому что она едва проглядывала из-за этих великолепных деревьев. А запах жасмина… — Рассказчица умолкла, но, судя по всему, нарисованная ею картина произвела впечатление на девушку. Глаза ее заблестели.
— Я действительно думаю, — наконец продолжила Элен, — что вам нелегко придется здесь зимой, а там мы бы замечательно провели время. А уж как обрадуется Пол, что вы едете с нами! Так что подумайте еще раз, дорогая, и сообщите мне о своем решении, прежде чем ляжете спать. Позвоните, я буду дома…
Глава 8
Пита позвонила только после ужина. Просто ей захотелось погулять в саду после трапезы, которая прошла в тягостном молчании. Так, по крайней мере, восприняла происходящее сама девушка, хотя можно было бы уже привыкнуть к тому, что ее покровитель вечно занят собой и своими делами. Пока Вентворт в безмолвии поглощал лакомые блюда, всем своим видом показывая, что не нуждается в общении, Пита вдруг подумала о том, что он отложил возвращение в Лондон именно потому, что захотел узнать, как она распорядится своей судьбой. Вероятно, он обрадуется, что она скоро исчезнет из его жизни. И что бы ни случилось после того, как она повторно покинет Англию, ей достанет ума никогда больше не обращаться к нему за помощью. Так, во всяком случае, она решила.
Пита бродила по саду, пока не наступили сумерки и не сгустился туман, сквозь который проглядывал молодой месяц, украсивший вечернее небо. Она с грустью покидала розарий, который был ее любимым местом в этих владениях. Очевидно, она всегда будет вспоминать его и лестницу, что ведет на террасу, откуда видны развалины старого аббатства.
Майк не раз рассказывал ей обо всем этом, и теперь, возможно, когда она за короткое время прониклась духом поместья, это стало главной причиной тяжести на душе. Жаль было расставаться с этим домом. А расстаться придется. Ее ждут новые места, новые впечатления, новые знакомства…
— Если вы можете бродить по саду в ночное время, в густом тумане, в легком ситцевом платье и босоножках, то от вас нечего ждать разумных поступков! — Перед девушкой неожиданно вырос из тумана ее покровитель. Коснувшись ее плеча, он нахмурился: оно было влажным. — Так я и знал! Туман в этих местах нельзя сбрасывать со счетов, пора бы вам уже привыкнуть. Вы можете схватить пневмонию, хотя вам, вероятно, это и в голову не приходило.
— Не приходило, — призналась Пита. — Я не привыкла кутаться, просто чтобы пройтись по саду, и я не думаю, что такая влажность сильно мне повредит.
— Ладно, посмотрим, — ответил он мрачно. — А пока пройдемте в дом. И выпейте хереса, а то вы так бледны, что похожи на привидение.
— Сказать по правде, я прощалась с садом, — ответила Пита. — Я решила ехать во Флоренцию с миссис Рамбольд и маленьким Полом. Мне надо позвонить ей сегодня вечером и объявить о своем решении.
— Замечательно, — ответил Вентворт таким тоном, словно говорил против воли. — Просто замечательно! А я все ждал, когда вы решите ехать или остаться, не желая оказывать на вас давление. Мне было любопытно наблюдать за вашими колебаниями. Я заметил, что это место по каким-то причинам для вас привлекательно, но что ваше сердце принадлежит континенту. Тому, кто знаком с колоритными континентальными городами, курортами и всякое такое, наши края не кажутся особенно притягательными. Опять же и я не очень похож на Майка. Как бы там ни было, так не могло долго продолжаться.
Они вошли в холл, потом Джеффри отворил дверь в библиотеку, приблизился к буфету, достал бутылку хереса, разлил по бокалам золотистую жидкость и вручил один из них Пите. На лице его отразилась усмешка, а глаза почему-то остались холодными.
— Как вам расскажет миссис Рамбольд, а возможно, уже рассказала, я — закоренелый холостяк и терпеть не могу, когда нарушается уклад моей спокойной жизни. Ни одна женщина никогда не имела на меня никакого влияния, и хотя я готов был взять на себя ответственность за воспитание маленькой девочки — ее можно было препоручить заботам няни, — но обеспечивать достойное существование молодой женщине — совсем другое и совершенно нелепое дело для человека с налаженным бытом и укоренившимися привычками. И теперь, поскольку с меня скоро спадет бремя ответственности, я готов сообщить, что один факт вашего появления с самого начала принес мне неприятные заботы… — Он быстро выпил хереса и налил себе снова. — Но теперь, к счастью, я смогу отдохнуть, и оба мы скоро забудем этот не очень приятный период. Думаю, вы прекрасно поладите с миссис Рамбольд.
— Надеюсь, — сдавленным голосом ответила Пита.
