американец, снимавший виллу на зимние месяцы, и Пита иногда думала, не займет ли когда-нибудь этот богатый холостяк также и место мужа Элен Рамбольд. Он был несколько моложе Элен, но она ведь способна очаровать любого. Американец этот, к счастью, любил детей, и они с Полом едва ли не стали неразлучными друзьями.
Состояние мальчика постепенно улучшалось, и даже его больная нога стала намного сильнее, а потом появилась надежда, что он сможет обходиться без скрепы. Пита и Тереза, под руководством доктора Джератти, регулярно делали ему массаж, и результаты оказались довольно благоприятными.
На рождественский ужин граф Ференци пригласил сразу всех, включая и американца, а Элен и Пите сделал подарки настолько дорогие, что Пита даже заколебалась, удобно ли их принимать. Граф подарил ей алмазную брошь в виде веточки ландыша. Кроме того, им обеим он подарил по коробке нейлоновых чулок и хрустальному флакону с духами. Миссис Рамбольд мало интересовали подобные вещи, зато очень понравилось подаренное ей затейливое ювелирное украшение — птичка из золота с эмалью, сапфировыми глазками и алмазными перышками.
Из Англии Пита получила письмо и посылку от миссис Беннет. В посылке она нашла две вязаные шерстяные нижние рубашки, а в письме экономка выражала свое беспокойство по поводу того, что у Питы нет соответствующего этому времени года белья, а после недавней болезни ей следует беречься. Девушка была так тронута заботой старушки, что на глазах у нее сверкнули слезы. Миссис Рамбольд, заметив, что Пита смахнула слезинки, как-то странно улыбнулась.
— Дорогая, — сказала она, — старушка Бенни, конечно, очень трогательна, но мне не терпится узнать, что же содержит вторая посылка, о которой вы, кажется, забыли. Смотрите, судя по этикетке, там какая-то вещица фирмы «Аспри», — Элен с любопытством поглядела на Питу, которой, похоже, не хотелось открывать пакет, и даже взяла она его почему-то очень уж осторожно. — Ну же, дорогая, открывайте! Он не кусается! Могу сразу предположить, что это — от Джеффри.
Пита и сама уже догадалась. Разорвав пакет, она достала маленькую золотую пудреницу без всяких украшений, только с ее инициалами, которая, однако, показалась ей великолепной. В пакете была также почтовая открытка, на которой рукой Вентворта было начертано: «Желаю веселого Рождества и счастливого Нового года! Джеффри».
— Как, даже нет письма? — Элен удивленно поняла брови. — Ну, похоже, он не меняется. За все это время вы всего пару раз получили от него весточку, он не подумал приехать к нам на Рождество, а вдобавок к рождественскому подарку прислал только открытку с несколькими словами! Меня бы это не устроило! И между прочим, когда вы надеетесь получить символ вашей помолвки, обручальное кольцо? Я думала, что это случится сейчас, в праздники, но вам прислали только пудреницу, а этим едва ли можно похвалиться.
— Я не собираюсь ни перед кем хвалиться, — ответила Пита, зажав в руке пудреницу, которую ей очень хотелось открыть в своей комнате. — И я вовсе не жду от Джеффри кольцо именно сейчас. И потом, он наверняка занят, несмотря на Рождество.
Миссис Рамбольд снисходительно улыбнулась:
— Бедняжка Пита, вы — самая странная невеста, которую мне доводилось видеть! И такая нетребовательная! Вы как будто и не нуждаетесь в знаках внимания от вашего будущего мужа. Но если человек еще способен на что-то, кроме своих важных занятий, то он, кажется, должен помнить, что кольцо — символ помолвки и предупреждение другим мужчинам держаться в стороне! Он здорово рискует, оставляя вас без всяких знаков того, что вы с ним теперь связаны особыми узами. Однако вы, судя по всему, не возражаете?
— Не возражаю, — с трудом выдавила девушка.
И все же, поднявшись к себе в комнату и аккуратно сложив и убрав в ящик комода рубашки, связанные миссис Беннет, а также пудреницу, Пита решила, что миссис Рамбольд, пожалуй, права. Она действительно получила от Джеффри всего лишь два коротеньких письмеца, не содержавших никаких сантиментов, и, если не считать этой пудреницы, он словно забыл о рождественских праздниках. Значит, сделав, по мнению Джеффри, правильный шаг, он вернулся в Англию и почти перестал интересоваться девушкой, которая опять же, по его мнению, не ожидала, что он на ней женится. Он сам просил ее выйти за него, более того, именно он настоял на объявлении об их помолвке, чтобы оградить ее от возможных кривотолков в связи с тем ночным происшествием, но, видимо, не сомневался, что она не воспользуется этим обстоятельством.
В общем, со временем он напишет ей письмо с предложением официально объявить о расторжении помолвки, и именно это ей и надо сделать. Следует забыть, что, расставаясь с ней во Флоренции, он осыпал ее поцелуями, и полностью вычеркнуть его из своих мыслей и из своей жизни — действительно попрощаться с ним навсегда! Если этого не сделать сейчас, то ее достоинство будет растоптано, а люди вроде Элен Рамбольд получат основания насмехаться над ней и третировать ее. Элен и сейчас уже смекнула, что она, Пита, вовсе не похожа на счастливую невесту. Если теперь она сделает непоправимую ошибку и постарается удержать Вентворта с помощью их прежнего уговора, то она всю жизнь будет жалеть об этом, а кроме того, как однажды заметила Элен, разрушит не только свою, но и его судьбу.
Джеффри — человек с большим будущим, и жена, к которой он в лучшем случае испытывает лишь некоторую симпатию, ему стала бы помехой. Ему нужна жена, которая будет его вдохновлять, которую он сможет с гордостью представлять друзьям как помощницу в достижении его успехов, а не глупенькая девочка, которая его любит, но никогда не сможет ни стать ему по-настоящему близким человеком, ни завладеть его сердцем.
Глава 19
Во время рождественского вечера у графа Ференци Пита обдумывала текст письма Джеффри Вентворту, в котором она поблагодарит его за рождественский подарок и одновременно даст ему знать, что он свободен. Свободен от необходимости писать ей иногда, свободен насовсем забыть ее. На другой день после Дня подарков она ему и написала об этом. Однако ответа не получила. Каждый день она тщательно просматривала почту из Англии, но увы… Миссис Рамбольд не упустила случая заметить, что письма Пите приходят очень редко, видимо намекая на то, что Вентворт страшно занят и ему не до Питы.
Впрочем, девушка уже начала беспокоиться, потому что письмо, посланное ею в Англию, требовало ответа. Если он обиделся, то наверняка дал бы знать, а если воспринял письмо с облегчением и решил ее оставить, то тоже чиркнул бы пару строк. Поскольку Вентворт был не из тех, кто мог бы так просто взять и оставить ее, то есть бросить на произвол судьбы, то, по всей видимости, он очень оскорбился.
Между тем в английских газетах, которые приходили на виллу, писали об эпидемии гриппа, самой тяжелой за последние годы. Пита не на шутку разволновалась: уж не болен ли Джеффри? Может быть, он не ответил ей из-за болезни?
Наконец терпение ее лопнуло. Она послала второе письмо, но и на него не пришло ответа. Тогда Пита приняла окончательное решение. Она предупредила Элен, что уезжает в Англию, но скоро вернется, чтобы продолжить занятия с Полом, которому пора было уже готовиться к школе. Элен очень удивилась, но ни о чем не спросила. Средств для такого путешествия у Питы было достаточно, и однажды в холодный мартовский день она сошла с трапа самолета в том же Лондонском аэропорту, что и полгода назад. Правда, теперь на ней было не хлопчатобумажное платье и соломенная шляпка с лентой того же цвета, что и ее глаза.
В Лондоне она навела справки относительно номера в одной недорогой гостинице, где когда-то любил останавливаться Майк, и оставила там свой чемодан. Потом на такси Пита доехала до станции Чарнинг-Кросс и села на поезд в направлении поместья «Грейледиз». Сойдя на станции примерно в трех милях от «Грейледиз», девушка опять-таки на такси добралась до места. Едва она позвонила в колокольчик у парадного, как миссис Беннет, открыв дверь, в изумлении уставилась на гостью.
— Мисс Пита! — воскликнула она наконец. — О, мисс Пита, мисс Пита!
Пита и не пыталась смахнуть слезы, навернувшиеся ей на глаза. Миссис Беннет крепко обняла девушку, и та с радостью расцеловала старушку.
