Она не узнавала саму себя: кокетничать с незнакомым мужчиной! До чего это глупо и смешно! С другой стороны, у нее это отлично выходило.
Неужели и после моего преображения Рональд станет утверждать, что я одета в чехол от контрабаса? — мысленно обратилась Шарлотта к своим туфелькам. Но те сделали вид, что не умеют говорить.
И все же, когда такси остановилось у театра, Шарлотта почувствовала внезапное желание распустить волосы, скинуть туфли в ближайшую канаву и вообще стать как можно меньше и незаметнее. Она была уверена, Рональд вообразит, будто она нарочно старается привлечь его внимание, и вновь станет насмехаться над ее нелепым обликом. Но сожалеть о том, что ей не хватило решимости отринуть приглашение, было уже поздно.
Войдя в холл, Шарлотта увидела множество снующих туда-сюда официантов. Из зала доносилась музыка и голоса, и Шарлотта почувствовала, как сильно забилось ее сердце и пересохли губы.
Накануне, когда Шарлотта высказала опасения разминуться с Рональдом в пышном обществе, он пообещал, что ровно в половине девятого спустится за ней в холл.
Шарлотта взглянула на часы. Еще целых пять минут на то, чтобы сказать себе «Ты слишком размечталась, Шарлотта» и сбежать, пока Рональд снова не прожег ее своим безжалостным взглядом.
Когда Шарлотта снова посмотрела на лестницу, Рональд уже сбегал по зеркальным ступенькам.
Шарлотте почудилось, будто он выступил из океана огня. Воображение шепнуло ей: если он не продал душу дьяволу, то, возможно, он сам и есть дьявол. В эту минуту Шарлотта была готова отдать все на свете, лишь бы оказаться в своей маленькой квартирке.
Начищенные до блеска ботинки Рональда были все ближе, и вдруг Шарлотта поняла, что он даже не посмотрел в ее сторону. Пройдя мимо нее, Рональд озабоченно взглянул на часы и выглянул на улицу. Затем, задумавшись, сделал пару кругов по холлу и остановился прямо напротив Шарлотты.
— Должно быть… — неразборчиво бубнил себе под нос Рональд, постукивая об пол носком ботинка, — что ж… я бы мог…
Внезапно его блуждающий взгляд задержался на платье Шарлотты. Но, конечно, она была слишком умна и догадалась: бесцеремонно разглядывая ее наряд, Рональд интересовался не особенностями кроя и фактурой ткани. Шарлотта хоть и была возмущена подобным типично мужским поведением, но где-то в глубине души ей льстило, что босс смотрит на нее, как на женщину.
Коснувшись жадным взглядом лица незнакомой красотки, в отношении которой он уже начал строить вполне определенные планы, Рональд пораженно приподнял брови.
— Шарлотта?! Вы ли это?! — вскричал он.
— Неужели я так сильно изменилась? — спросила Шарлотта, неуверенно сделав несколько шажков навстречу Рональду.
Из-за высоких шпилек Шарлотту едва заметно покачивало. Под пристальным взглядом Рональда она даже зарделась, подумав, что походка у нее, наверное, не очень изящная.
— Вы стали настоящей женщиной! Когда пару часов назад я мучился с этой бабочкой, я и предположить не мог, какое щедрое вознаграждение получу за страдания.
— Благодарю вас, сэр. У нас в Бейкерсфилде комплименты большая редкость, — съязвила Шарлотта. — Не сомневаюсь, вы думали, будто я не умею себя вести и не знаю, что надеть в общество, но я не невежа, как вам представляется.
— Вы приписываете мне слова, которые я не говорил, — возразил Рональд.
Он обошел Шарлотту, не скрывая восхищения грациозностью ее фигуры.
Шарлотта смутилась, и, чтобы сгладить обстановку, Рональд насмешливо шепнул:
— У вас, оказывается, тонкая и красивая шея. Разрешаю плеснуть в меня чаем, если я еще когда- нибудь назову вас неповоротливой гусыней. Только не забудьте, холодным чаем. — Шарлотта шутливо нахмурила брови, и Рональд подытожил: — Ну, это так, в целях пожарной безопасности.
Бережно взяв Шарлотту под локоток, Рональд ввел ее в огромный зал, залитый светом десятка люстр.
— Сколько здесь знаменитостей! Я никого не знаю, — испуганно прошептала Шарлотта, сильнее вцепившись в рукав Рональда.
На губах его появилась легкая улыбка, как будто он знал, что она испугается, и тихо, чтобы слышала только она, Рональд сказал:
— Может, вас успокоит, если я скажу, что половина из них этого и не заслуживают.
Страх понемногу отступал, и Шарлотта уже посмеивалась над своей трусостью, вспоминая, что еще недавно сама устраивала приемы для читателей и спонсоров журнала в Бейкерсфилде. Конечно, там не было всемирно известных людей, но, по меркам маленького городка, спеси местных знаменитостей оказалось более чем достаточно.
Впрочем, не без помощи Рональда еще спустя полчаса Шарлотта забыла о стеснении и перезнакомилась с уймой интересных людей.
Большое удовольствие Шарлотта получила от беседы с поэтом Уильямом Трампом, творившим под псевдонимом Мэри Уайт. Его сатирические сонеты на злобу дня смешили великосветскую публику и простых фермеров во всех американских штатах. Уильям только что вернулся из Австралии и с большим увлечением рассказывал о достопримечательностях этой страны.
Потом Рональд представил Шарлотту своему приятелю Лайонелу Форду, одному из племянников автомобильного магната. Но единственным, что указывало на связь Лайонела с его дядюшкой, пожалуй, была страсть к раритетным автомобилям.
— Вы прозаик или поэт? — осведомилась Шарлотта, приготовившись услышать какую-нибудь любопытную историю, связанную с похищением автомобиля.
— Боюсь вас разочаровать, но я не имею никакого сношения к миру высоких материй, — развел руками Лайонел и, приблизив губы к уху Шарлотты, добавил загадочным шепотом: — На этом беллетристическом слете я рыбак. Ловлю только крупную рыбу. — Он подмигнул и, широко расставив мускулистые руки, показал, какой именно размер имел в виду.
Шарлотта засмеялась.
— Клюет?
— Не так, как бы хотелось. Но одного сочинителя пошлых любовных стишков вроде бы подцепил. У него в гараже пылится роскошный изумрудный «бугатти» начала века. Надеюсь, через пару дней смогу заехать за вами на этом красавце. Вы ведь согласитесь со мной отобедать?
Лайонел с его искрящимися лукавством серыми глазами производил самое благоприятное впечатление, и Шарлотта дала свое согласие. Но при условии, что Рональд непременно будет третьим в их дружеском застолье.
19
Когда Рональду вручали высокую премию, Шарлотта, преисполненная гордости за его успех, парила под самыми люстрами. Он, блистательный и красивый, с горящими от возбуждения глазами, произносил, как обычно, ироническую речь, и Шарлотта видела влюбленные зачарованные глаза увешанных украшениями и бархатом благородных и вульгарных женщин, готовых на все хитрости и уловки, чтобы заполучить мистера Феррэла в свои объятия. Возможно, в тот момент в центре водоворота блеска и роскоши у Шарлотты разыгралось воображение, но на секунду ей почудилось, что Рональд обращается со сцены к ней. Его глаза были устремлены на нее, и Шарлотта была готова поверить, но…
— Все, что я создал на сегодняшний день, — с оттенком светлой тоски произнес Рональд, — я посвящаю ей, моей безвременно ушедшей жене Валери. Если бы она палкой не загоняла меня за компьютер, у Америки не было бы величайшего из всех писателей по фамилии Феррэл.
Зал взорвался рукоплесканиями, обласканный фотовспышками и улыбками дам, Рональд поклонился. От нахлынувших эмоций Шарлотта почувствовала приступ удушья и, подхватив подол своего платья, выбежала из зала.
